Дмитрий Раскин - Судьба и другие аттракционы (сборник) Страница 53

21. Корабль артефактов

Марк понял, как управлять их кораблем. Торжество ученого, разрешившего грандиозную интеллектуальную задачу, для решения которой практически не было никаких исходных данных. Меня всегда восхищала его способность идти до конца там, где другой просто бы вообще не начал ввиду заведомого поражения.

Огромный корабль транспортного типа, мы поставили его на автопилот (это опять же язык аналогий) курсом на Солнечную систему, даже если и будут какие погрешности, там его перехватят. (Мы верим, там еще есть кому перехватывать.) Мы набили его артефактами. То, что нам не удалось понять самим, через семьдесят пять лет (он движется быстрее «Возничего») окажется на Земле, здесь для нас это время пройдет быстро. Так что еще до нашего впадения в анабиоз на обратном пути, там, на Земле уже будут первые результаты, сложатся некие мнения. Словом, будет, что обсудить в эфире.

Изменит ли этот корабль саму судьбу земной науки или же это всего лишь коллекция трофеев, диковин для музеев и разного рода кунсткамер? А если это как раз развратит человечество, что получит в готовом виде ответы на незаданные еще вопросы? Убьет стимул и жажду познания?

— У меня, пожалуй, что «обострило». — Марк показывает на «покоренный» корабль — Не думаю, что было бы много вреда, если б у Галилея вдруг оказался бы телескоп Хаббла, а сэр Ньютон ознакомился бы с теоретическими выкладками господина Эйнштейна.

— Ты кажется хочешь натравить следствие на причину? — усмехается Стоя. — В пользу шизофрении? Представь, Ньютон читает об ограниченности своей механики еще до того, как откроет ее?

— В ряде случаев да, следствия на столетия опередят причины, — отвечает Марк, — но ради тех «следствий», для которых на Земле вообще никогда не будет причин…

Я ухожу от них, мне не интересен их спор сейчас, даже если я и не прав.

Мы не сговаривались, как-то само собой сложилось так, что каждый как бы случайно проговаривался насчет Земли, и из этой брошенной невзначай, «по ходу» фразы следовало — говоривший уверен, на Земле все в порядке.

Коллективный аутотренинг? Попытка самообмана? Ритуальные заклинания? Мазохизм под видом борьбы за самообладание? В любом случае, мы на этом потеряли что-то. В том числе, в наших межличностных — от нас уходит естественность.

Что касается корабля: раз мы направляем его туда, значит там все в порядке. Такую логику мне, Джону Гордону, что пишет сейчас, трудно понять, но тогда я ее разделял.

Единственное, Марк отправляет «их» корабль нашим обычным, так сказать, человеческим способом — принцип использования ими полиплоскостной структуры пространства звездного скопления нам так и не открылся. (Мы всё еще не знаем об их пространстве-времени главного!) Ладно, мы будем как та блондинка из анекдота, что на курсах вождения научилась ездить только задним ходом. И тут до меня доходит — я не помню этого анекдота! А что такое «курсы вождения»? Вроде бы да. Но это сигнал — я забываю земные реалии. А как пахнет свежезаваренный чай? Что должен чувствовать человек при получении диплома об окончании колледжа? Какой был рисунок на обоях в моей

22. Генетическая память

Они появились в этом (мы боимся оговориться «в нашем») прекрасном, грандиозном городе, что оказался царством мертвого и неживого. Мертвое медленно, пока что незримо для нас, разрушается под воздействием природы и времени. Неживое продолжает выполнять свое, предначертанное программой, будь то чистка тротуаров или же самоусложнение… И вдруг они! Полтора-два десятка — от громадных до тех, что будут где-то по щиколотку, от старых, почти слепых до пушистых щенков.

Собаки, первый раз в жизни увидевшие человека. Их изумление. Кто мы, добыча? Охотники на них? И какие-то смутные, непонятные им сигналы от их генетической памяти.

Один выстрел в воздух расставил всё на свои места.

23. У них не было причины

— Значит, так, — начинает Марк.

Это мы пытаемся хоть как-то подытожить два года работы здесь.

— Как ни смешно, конечно, — Марку совсем не смешно. — У этой цивилизации не было причины погибать. Вы понимаете, вообще не было!

— Знаешь, что, — говорю я, — давай-ка все-таки по площадям.

— Пожалуйста, пункт первый. Война. У них не было войн. Ни разу! А их цивилизации без малого сто тысяч лет.

— Если бы у них не было только войн, — бросила Стоя. — У них, по-моему, вообще ничего не было.

— В смысле? — Марку не нравилось, что его сразу же перебили.

— С нашей точки зрения, должен быть некий путь, — говорит Стоя — От каменного рубила до процессора, так? А они начали с «искусственного разума», а закончили… мы до сих пор не в состоянии не то что осмыслить, охватить хотя бы, на чем они остановились.

— Вот именно, что с нашей точки, — пытаюсь я.

— Нет, — перебивает меня Марк, — действительно, так не бывает.

— Но так есть, — говорит Стоя. — Только не начинайте мне сейчас, что техника не все еще откопала. За два года наша аппаратура перелопатила всё. Плюс те биороботы, которых нам удалось перепрограммировать, тоже усердствовали в качестве археологов. Плюс все, что удалось расшифровать в их базах данных, архивах и книгах. Они были техногенной цивилизацией всегда!

— Бред! — возмущается Марк.

— А что если, — я ухватился за мысль, — они по каким-то своим соображениям стерли свою предысторию, «отменили» свое цивилизационное детство? Мы же почти ничего еще не знаем об их ценностях, их идеалах, их Боге.

— Так можно вообще объяснить что угодно, — возмущается Стоя.

— Как бы то ни было, — Марку всегда не нравились наши со Стоей споры «ни о чем», — факт остается фактом: они обошлись без войн. Да и с кем, собственно? У них никогда не было разделения на разные государства.

— А как насчет инопланетян, — пытается уцепиться хоть за что Стоя.

— Кажется, — отвечает Марк, — они, как и мы, лишь только искали «братьев по разуму». Как и мы, лишь мечтали о Контакте.

— Рано еще, конечно, делать выводы, — говорю я, — но они вроде бы были гуманной цивилизацией, к тому же светлой и радостной, если отталкиваться от их текстов.

— Если судить по текстам, то мы с вами тоже очень ничего, — скривился Марк.

— А как начет разного рода катастроф? — Стоя боится, что мы погрязнем в деталях.

— Космических не было, — отвечает Марк. — В границах гелиосферы этого солнца крайне низка метеоритная активность, астероиды, прямо скажем, не впечатляют. Да и что может сделать какой-нибудь сорвавшийся астероид такой цивилизации? Он и для Земли-то сколько веков как не страшен. — Марк осекается. (Теперь мы не говорим о Земле.) Мы со Стоей делаем вид, что не заметили его бестактности.