Аластер Рейнольдс - Звездный лед Страница 54

– И как Света позволила это?

– Джим захотел поговорить с тобой. Она не смогла отказать ему в такой просьбе.

– Ох и скрипела она зубами, наверное.

– Светлана всегда любила и уважала Джима. И перестала бы уважать себя, если бы ответила «нет».

– Что, он всего лишь захотел увидеть меня в последний раз, и все?

– Узнай у него сама. С глазу на глаз.

После посадки на Янусе Эксфорд расширил медицинский отсек, забрав под него ближайшие помещения. Белла подумала, что теперь у него куда больше пациентов: не только дети и беременные женщины, но и все те, кто раньше решил отложить лечение болячек до возвращения на Землю – а запущенное обострилось. Доктор отвел Джиму Чисхолму отдельную каюту, украшенную комнатными цветами и картинами. Каюта была чистой, но потрепанной: зеленые плитки на стенах и потолке были местами обколоты, на полу виднелись намертво въевшиеся пятна.

Одну стену покрывал экран, испещренный мертвыми иридофорами, будто лист – плесенью. На экране открытого портала «Шипнета» красовалось продольное сечение человеческого черепа, какое получается при рентгене либо ультразвуковом сканировании, с обозначенными бледно-синим цветом костями, тканями и жидкостями, с белым надписями и обозначениями поверх них. Белла различила опухоль, притаившуюся в углу, словно циклон в Мексиканском заливе. Она выглядела на треть больше, чем когда Белла ее видела в последний раз. И злее.

Когда доктор с гостьей вошли, Гэйл Симмонс, склонившись над пациентом, поправляла желтовато-коричневый медицинский браслет. Он казался нелепым, слишком большим украшением на исхудавшей руке умирающего.

– Оставайся с ним, сколько захочешь, но не утомляй его, – предупредил Эксфорд. – Тебе не нужно покидать Крэбтри немедленно. Я всегда могу придумать новые анализы, срочно необходимые для тебя.

– Спасибо, – выдохнула Белла, сжав его руку.

Когда она приблизилась, Гэйл отошла от кровати. Белла заметила на шее медсестры странную коллекцию ярких пластиковых фигурок на нейлоновом шнурке. Гэйл прошептала что-то доктору, и оба скрылись за дверью, оставив Беллу наедине с пациентом.

Вначале показалось, что Джим в коме либо задумался, не замечая ее присутствия и уставившись в потолок. Белла подошла ближе и уже хотела заговорить, когда Джим чуть повернул голову:

– Белла, спасибо, что пришла ко мне.

– Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя.

Он нащупал свои очки-полумесяцы, прицепленные на эластичном шнурке к шее. Интересно, многое ли известно Джиму? Белла сперва решила рассказать ему про попытку общения со Шроупом, но передумала. В конце-то концов, Крэйг не сказал ни слова.

– С тобой нормально обращаются? – спросил Чисхолм.

– Я видела только Райана и Перри. А они всегда ко мне добры.

– Это хорошо. – Он кивнул.

Принимая во внимание его состояние, наверняка кивок потребовал от него титанических усилий.

– Они славные люди, Перри с Райаном. Нам бы побольше таких.

– Думаю, у нас их много. Тот факт, что создано поселение и оно живет, работает…

– Да, это достижение. Тебе рассказывали про строительство в Пасти?

– Хотела бы я участвовать в нем. А то пока я просто обуза для колонии. Света засунула меня подальше, словно пару старых туфель, какие не хочет видеть больше.

– Я указывал ей на возможную пользу от тебя. Даже безо всякой формальной власти ты была бы очень полезным советником. Но Света не желает слушать.

– Нам, как никогда, нужно единство.

– Так я и сказал ей. Хуже то, что, как я думаю, она и сама видит пользу от тебя. Светлана, может, и гордячка, но уж точно не дура.

– Да, это верно, – согласилась Белла невесело.

Чисхолм долго смотрел в потолок, словно заблудившись взглядом в мозаике выщербленной и выцветшей плитки.

– Я по-прежнему верю, что ты можешь принести пользу колонии. Потому и захотел увидеться с тобой. Наверное, Райан сказал тебе, что у меня осталось немного времени. Еще недавно меня беспокоили лишь головные боли и я ощущал давление за глазами. А теперь чувствую себя иначе. Будто в другой комнате, другом месте. В памяти всплывает очень странное, а сны еще странней – и я вижу их наяву. Все кажется таким ярким. Смотрю на плитку и будто проваливаюсь в бесконечность. Я всегда любил Мингуса, но сейчас слышу в его музыке то, о чем и не мечтал. В нем раньше виделось море, а теперь – океан: глубокий, таинственный, чудесный. Я могу плыть в Мингусе целую вечность.

Белла посмотрела на изображение мозга.

– Тебе нравится смотреть на это? Или оно здесь ради меня?

– Нет, тебя бы я радовать подобным не стал. Мне нравится наблюдать свою погибель.

Наверное, ее лицо невольно выдало отвращение – судорогой, сокращением мышц.

– Белла, это мое чудовище. Я имею право знать его в лицо.

– Конечно, – согласилась она смущенно.

– Оно убьет меня. Райан говорит – уже скоро. Но меня до того заморозят. Я уже дал согласие. Превращусь в «ледяного ангела», как Майк Такахаси. Когда припадки станут неконтролируемыми, я позволю убить меня.

Белла кивнула, а что тут скажешь?

– Думаешь, разницы нет? Ну да, смерть есть смерть, и все равно, заморозили тебя потом либо сожгли.

– Не говори так. Если Райан заморозит тебя, то, возможно, тебя смогут оживить, когда вернемся домой.

– Дома не существует. Белла, уже – будущее, что бы календарь ни говорил нам. И уж лучше нам ехать на этой штуке до конечной остановки.

– И что будет, когда мы попадем туда?

Чисхолм закрыл глаза и заговорил очень тихо:

– Белла, мне нужно кое-что сказать тебе. Потому я и заставил тебя ехать ко мне.

– И что же? – спросила она, заинтригованная.

Его губы сложились в лукавую улыбку.

– Никто больше не услышит этого от меня. Даже Райан. И уж во всяком случае, не Света. И рассказываю, чтобы дать тебе кое-что недоступное и неизвестное ей.

– Зачем? – выдохнула она.

– Потому что однажды Света придет к тебе за этим. У тебя окажется то, в чем нуждается она, и ты сможешь диктовать условия.

– И как мы обе узнаем, когда это «однажды» наступит?

– Вы узнаете, – сказал Джим с той же лукавой усмешкой. – Уж поверь мне – узнаете.

Крошечная искорка поползла от светлого пятна – Крэбтри – в необъятную тьму, окружавшую поселение. Из окна на самом высоком ярусе башни, над центрифугой, Светлана наблюдала за тем, как трактор, покачиваясь, уходит вдаль, уменьшаясь и тускнея, – пока вовсе не скрылся из виду. Лишь тогда она позволила себе расслабиться.

Последние шесть часов она изнывала и не находила себе места. Эта женщина снова явилась сюда, в дом, выстроенный Светой с таким трудом. Не было выбора – пришлось допустить ее возвращение из изгнания, пусть и столь кратковременное. Привезти ее Светлана послала Перри. Он же свой и не станет болтать с ней зря. К тому же еще и Райана с медиками потребовалось вовлечь. Остается лишь полагаться на их умение хранить тайну. Но никто другой не должен узнать о том, что изгнаннице позволили ступить в Крэбтри и разрешили поговорить с умирающим Чисхолмом.

– Для нее изгнание – пытка, – заметил Эксфорд, стоящий позади Светланы и чуть справа, так что она видела его отражение в стекле: зеленый халат, флекси под мышкой.

За его спиной, с уменьшенной яркостью, чтобы не мешать наблюдению из окна, на всю стену проецировалась передача с Пасти в реальном времени: чудовищные шестерни, динамо-машины, залитые светом многочисленных прожекторов. Люди в скафандрах, крохотные по сравнению с огромными механизмом, стояли среди переплетения кабелей толщиной в ногу. Там, внизу, не ощущалось недостатка энергии, пусть ее и сложно было направить в Крэбтри.

– Я спросила тебя про состояние ее здоровья, а не про твои взгляды на ее наказание.

– Ее хотели изгнать, а не наказать, – ответил Эксфорд резко. – Я помню. Я присутствовал, когда принималось решение.

Светлана сердито отвернулась от окна и встала, уперев руки во вздувшийся живот. Китаец вырастил в котле новую одежду для начальницы – сурового, простого покроя.

– Ты хочешь сказать, она должна купаться в роскоши, пока мы прозябаем и голодаем?

– Я хочу сказать, что ты должна понимать, как именно поступила с ней. Если хочешь помучить – есть способы дешевле и проще. Мы можем привезти ее в Крэбтри втайне от всех – как сегодня, – найти уютную маленькую каморку и закрыть Беллу там, без доступа к окружающему миру. Честно говоря, по-моему, это куда логичней нынешнего положения дел.

– Райан, иди к черту!

– Если ты недовольна моим видением ситуации – можешь уволить меня.

Он был единственным человеком на Янусе, способным критиковать ее в открытую и нисколько не заботиться о последствиях. Света и ценила, и ненавидела его за это. Он был ее совестью.

– Я дала ей флекси. И книги.

– Флекси умер год назад.

– Сейчас у нас нет лишних.

– Сейчас нет. Но год назад, возможно, мы и могли бы выделить один. Но ты отказала мне.