Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник) Страница 54

Интуиция его не обманула.

8

Было так.

После обеда Веснин устроился с Кубыкиным на Детском пляже. Проигрывая третью партию, начальник базы авторитетно заметил:

— Первейшая игра шахматы. Штанга уже потом, верно?

Веснин кивнул рассеянно. Кубыкину он верил. Кубыкин прямо давил авторитетом. За его спиной уютно тянулись белые пески Детского пляжа, растворяющиеся незаметно в уродливых тальниках выступающего в море плоского мыса. Никто в те тальники никогда не ходил — там сыро, там топко, там злобные комары, но сейчас в гнилых зарослях что-то негромко хлюпало. Боясь привлечь внимание Кубыкина, Веснин незаметно всматривался: кто там?

Анфед!

Хмур, озабочен, озирается быстро.

Под мышкой подозрительный мешок. Быстро глянет из тальника и снова спрячется. Или потерял, или ищет что-то… И озабочен, озабочен, чтобы его не увидели…

На пляже Анфед появился минут через двадцать, причем совсем с другой стороны — с дороги. След запутывал, наверное, не хотел, чтобы видели, откуда пришел. Только о кедах не подумал — они промокли насквозь. И шел он странно. Вроде спортсмен, всегда держался прямо и независимо, а тут горбился, ноги ставил осторожно, будто боялся споткнуться.

— Устал? — полюбопытствовал Кубыкин, упрямо расставляя фигуры для новой партии.

— Устал, — вздохнув тяжело, подтвердил Анфед.

— А рыбку словил? К ужину рыбка будет?

— Не будет к ужину рыбки, — еще горше вздохнул Анфед. Был он чем-то озабочен, часто оглядывался на тальники. — У меня поставки сняли. Из деревни кто-нибудь снял. И мозоль натер, — показал он натертую руку. — А поставки, может, химики с соседней базы сняли…

— Они это! — авторитетно подтвердил Кубыкин. — В армии у нас сержант всегда говорил — химики.

И спохватился:

— Мозоли-то как натер?

— Ну, волна. Лодку так и водит вокруг якоря. Все время за весла хватаешься.

Веснин поднял голову. Море до горизонта лежало плоское, тихое, как стекло.

— Ладно, — Кубыкин смешал фигурки. — В сон тянет. Пойду посплю с полчаса.

— И я, — обрадовался Анфед.

И снова Веснина поразило то, как Анфед шел — ступал на землю сразу всею ступней, старался ступать как можно тверже, даже палку подобрал, опирался на нее как старик.

— И ноги, что ли, потер?

— Ну, волна. Лодку так и водит.

А перед палаткой Анфед осторожно опустился на четвереньки, вполз под откинутую полу и тут же зашнуровался изнутри. Устал, дескать.

Веснин закурил. Свихнуться от этой духоты можно. Что мог делать Анфед в гнилых тальниках? Круговой дорогой, обойдя кухню, мимо баньки, мимо пустой волейбольной площадки, усыпанной сосновыми шишками, никем не замеченный, добрался до тальникового мыса.

Пусто, глухо.

Лужи ржавые, комары попискивают.

Вырожденцы — кусать разучились, целиком ушли в писк.

Что можно спрятать в таком сыром месте?… Был с Анфедом вроде мешок, а на пляж пришел без мешка… Может, притопил в какой луже?…

Точно! Вот он мешок. Торчит краешком из воды, камнем придавлен.

Не раскрывая мешка, Веснин догадался, что там внутри — лещ! И не просто лещ, а красавец! Сантиметров на семьдесят, одна фотография на кило потянет. Чешуя как копейки, одна к другой. Такого не в лужу пихать, такого надо тащить на кухню!

О леще Веснин думал автоматически.

В голове стоял вчерашний костерок, сухие молнии, Надин голос… «Если бы сбывались тайные желания…»

Вот и начали сбываться!

Чего вчера пожелал Анфед? Леща!

Да такого, чтобы чистить его от хвоста до обеда!

И похолодел. Анфед ведь не только леща желал. Настолько «не только», что одна лишь мысль об этом загнала его в неуютные тальники. Да и как тут не полезешь? Ведь если сказал ты — хочу леща! — а лещ тут же и объявился, значит, и другое желание на подходе. Зря, что ли, Анфед так осторожно ступал по земле, опирался на палку? Он же умный — Анфед, мало что неудачник. Все понимает, блюдет логику. Раз ему подкинули леща, значит, и насчет ноги позаботятся. Кто или что, неважно. Важен сам факт. Вот лещ — это факт. «Ногу сломать». Подальше от таких подарков! И леща — в болото. Вот, дескать вам, матушка-природа, или что там еще, ваш разлюбезный лещ, и, пожалуйста, не тревожьтесь насчет моей ноги…

Умница Анфед, ухмыльнулся Веснин.

И вздохнул. Сам-то что вчера? «Судьбу сломать…»

Лещ в мешке дернулся.

Веснин волоком дотащил грязный мешок до воды и вытряхнул рыбину в море.

Лещ как упал в воду, так и пошел на дно. Пустил пару пузырьков, и как его и не было. Утонул, что ли? — испугался Веснин. Но вслух сказал:

— Я тебя родную стихию бросил. Дальше сам выкручивайся.

9

А вечером разошелся Ванечка.

Вытащил к костру все еще дующуюся Надю, ударил по струнам гитары:

— Эх, была бы дорога от звезды до звезды, на коне проскакал бы…

— …и туды, и сюды! — хрипло поддержал Ванечку Кубыкин.

— Вот видишь, Кубыкин, — опустил гитару Ванечка. — Говоришь, голоса у тебя нет. А голос у тебя есть, просто ты опустился.

На шум выполз из палатки Анфед. Сел не на крепкий пенек, не на скамейку, — аккуратно расстелил на сухом песке штормовку и опустился на нее. Так не упадешь, подметил про себя Веснин. А Кубыкин удивился:

— Мозоли болят?

— Да так… Немного… — неопределенно повел рукой Анфед. И хотел что-то объяснить, но Надя опять взялась за свое:

— Было что-то в воде! Я не придумываю. Скажи, Кубыкин!

— Да есть в воде всякое, — авторитетно подтвердил Кубыкин, не сводя подозрительных глаз с Анфеда. — Милка Каплицкая таз эмалированный утопила. Мне списывать теперь. Сколько на свете таких дур, как Каплицкая?

— Анфед, посчитай, — привычно попросил Ванечка.

— Я уже посчитал, — хмуро сообщил Анфед. — С Надей — две.

— Анфед!

Спортсмен отмахнулся.

Забрал у Ванечки гитару, забренчал страстно:

— Ничего такого нету, все в порядке, все ажур… Только съехали соседи и уперли наших кур… Машка бросила Ивана, Манька вышла за Петра…

Если и сегодня дождь не прольется, с ума сойдем, подумал Веснин, но от костра не ушел.

И дымные сумерки сгустились над лесом, и странно зеркально вспухло, багрово выпятилось прежде плоское море, и темный жар сумерек затопил лесистые берега, а Веснин не отходил от костра, искал объяснений.

Ну да, был лещ, но Анфед ведь не сломал ногу.