Владимир Яценко - Бог одержимых (сборник) Страница 54

— Спокойной ночи.

Эрик вышел.

Не зная, что сказать, Алекс смотрел мимо плеча Йенсена в чёрный иллюминатор.

— Баловство это, Алекс, — проворчал капитан. — Ты так никогда не станешь взрослым. Отец будет недоволен…

— Дядя Жос, этот человек — гений!

— Этот человек — неудачник. Алекс, подумай: объективная оценка жизни человека — это его собственность. У этого парня ничего нет. Вся его жизнь заканчивается гигантским нулём. У него нет ничего такого, что можно было бы потрогать руками и сказать: вот оно — материальное воплощение его усилий.

— Он жил среди звёзд!

— Местожительство в этих вопросах не имеет значения.

Алексу вдруг стало всё равно. Он подошёл к столу и стал рассеянно перебирать разложенные на нём бумаги.

— Что у него за груз?

— Двадцать пять контейнеров со свинцом по тридцать тонн каждый, — капитан Йенсен не спеша сортировал документы. — Фрахт, страховка груза, таможенные декларации…

— Габариты?

— Цилиндры, примерно три четверти на шесть метров.

— Всего-то? Это при ширине нашего трюма… четыре контейнера придётся положить вторым рядом… — но тут внимание Алекса привлекла смятая радиограмма. — А это ещё что такое?

Йенсен глянул ему в руки и ответил:

— Координаты затонувших контейнеров. Будем идти по краю циклона и, если ничего не изменится, доберёмся за сутки.

— Как же мы их в море поднимем на борт? Это же тридцать тонн!

— В точке встречи уже ждёт аварийно-спасательное судно, и на подходе плавкран. Контейнеры они уже собрали…

— Это удовольствие станет ему в копеечку.

— Ну, положим, ты уже ему немного сэкономил, — не удержался Йенсен.

Но Алекс не обратил на колкость внимания:

— А если потом окажется, что свинец является собственностью США, и судно арестуют вместе с незаконным грузом?

— Неплохо, сынок, неплохо. — Йенсен пододвинул к нему очередной документ: — Нотариально заверенная копия протокола заседания сенатской комиссии через два года после его возвращения. Они подарили ему эти контейнеры.

— Подарили? — изумился Алекс. — Зачем они ему?

— А ты спроси, — усмехнулся капитан. — Поглядим, соответствует ли ответ на этот вопрос стоимости фрахта…

С формальностями они и в правду провозились до обеда. Когда уже казалось, что все вопросы решены, вспомнилось, что Штурм фрахт уже оплатил, и Алексу пришлось выписывать чек. Но поверенный Штурма в Лозанне отказался принимать чек по факсу. Какое-то время казалось, что ничего не получится, но тут Эрик согласился на вексель, и сразу всё как-то наладилось.

Уже после обеда они вернулись в судовой офис. Алекс положил на стол диктофон, листы бумаги и несколько карандашей. Эрик задумчиво следил за его приготовлениями:

— Ты так готовишься, будто от этого зависит чья-то жизнь.

— "Никогда нельзя точно сказать, что из того, что содержится в вашей голове, спасёт вам жизнь. Но то, что однажды вопрос жизни и смерти будет решаться тем, что ваша голова содержит, можно сказать абсолютно точно", — процитировал Алекс. — Ваши слова?

— Возможно, — равнодушно ответил Эрик.

— Тогда с этого и начнём. Это что, цитата?

Эрик откинулся в глубоком кресле и после недолгого раздумья сказал:

— Сейчас мне трудно отделить прочитанное от осмысленного. До столкновения с астероидом у меня было много свободного времени. Я перечитал почти всю корабельную библиотеку. И на обратной дороге, не сказал бы, что был очень занят. Правда, библиотеки уже не было…

Эрик на мгновение замолчал, потом продолжил:

— Стартовав с Луны, я вёз на Марс жилой модуль, укомплектованный оранжереей и системой жизнеобеспечения для пяти человек. За сутки до окончания основного разгона система защиты подала аварийный сигнал, и автомат отстрелил от корабля маршевые двигатели. Почему так получилось, неизвестно. Следственная комиссия по этому вопросу к единому мнению не пришла. Главное, что к моменту отстрела я уже был чертовски далеко и вышел на четыре пятых расчётной скорости…

Эрик говорил монотонно, даже нудно. Чувствовалось, что всё это проговаривалось им не один десяток раз.

— … Мне трудно описать свои чувства в те мгновения. И я никогда не пытался этого сделать. Я потерял двигатели и стал заложником инерции; органической начинкой очень большой консервной банки. Конечно, скорости, чтобы покинуть Солнечную Систему, мне бы не хватило, но вернуться я уже не мог.

— И что же Центр? — не удержался Алекс.

— Пожелал мне счастливого пути, — усмехнулся Эрик. — Они были больше озабочены потерей дорогостоящего оборудования, чем судьбой одного из добровольцев-пилотов. Когда понятное волнение немного улеглось, я решил тормозить маневровыми двигателями. Забегая вперёд, скажу, что именно с этого решения начался мой обратный путь. А тогда это выглядело ненужными мучениями перед неминуемой смертью. Эффективность такого торможения и в самом деле близка к нулю, но я тормозил полтора года! Я надеялся пройти рядом с Марсом так, чтобы его притяжение сделало траекторию моего движения более пологой по отношению к орбитам планет, тогда я остался бы внутри орбиты Юпитера. Оттуда меня ещё можно было вытащить…

— Помощь бы не пришла, — еле слышно проговорил Алекс.

Но Эрик расслышал:

— Да. Теперь-то мне это известно. Я был третьим, кто пытался достичь Марса и последним в этом списке. Но тогда это было совсем не очевидно. Я вёз на Марс жилой комплекс. Уже было построено судно, на котором с большим комфортом должны были лететь пять пассажиров и трое членов экипажа. В год моего отлёта никому и в голову не могло прийти, что больше полётов не будет.

— Почему же тогда их не было?

— Невыгодно. — Эрик пожал плечами. — Академические науки, особенно такие, как астрономия и её производные, неизбежно не рентабельны. Вот когда космонавтика станет коммерческим предприятием, когда космические корабли будут принадлежать частным лицам, у которых в полётах будет свой, корыстный интерес… о-о! Тогда ситуация изменится. Там, в конце дороги, должно ждать сокровище! Тогда и только тогда люди полетят к звёздам, как когда-то алчные португальцы покорили океан.

— Так что там с торможением? — вернулся к теме Алекс.

— Рассчитав с помощью Лунного Центра новую траекторию, я запустил маневровые двигатели. Теперь, чтобы ты лучше себе представил, как я жил следующие полтора года, мне придётся помучить тебя некоторыми техническими подробностями.

Маневровые двигатели не предназначены для непрерывной работы. Система охлаждения не может справиться с перегревом, поэтому двигатели приходилось запускать по очереди. Каждые тридцать минут компьютер по заданной программе производил переориентацию ракеты, и включал следующую группу двигателей. А так как их было три, то приходилось всё время быть начеку: пол и стены становились для меня под разными углами. Поэтому большую часть времени я просто лежал перед компьютером, привязанный к креслу и, как я уже успел тебе сообщить, знакомился с шедеврами корабельной библиотеки.