Ганс Доминик - Лучи смерти Страница 54

Выше… Еще выше… Напрасно наполнял он турбины энергией, рискуя разорвать их, напрасно бешено вращались готовые сломаться пропеллеры. Атмосфера на этой высоте была слишком разрежена, чтобы поддерживать аэроплан. Выше он не мог подняться.

От бешеного движения пропеллеров металлический корпус аэроплана гудел, как натянутая струна. Резкий звук, толчок врезался в это гудение. Эрик Трувор отступил на шаг. Алюминиевая стена возле него вогнулась, словно ее снаружи ударили камнем.

Жуткий смех Эрика Трувора смешался с шумом мотора.

— Вы грозите мне!.. Вы смеете мне грозить!.. Смеете прикасаться к моему аэроплану!.. Подождите… вы… Я сожгу вас!..

Новый треск, и новая выбоина в корпусе Р.Ф.С.I.

Металл дал трещину. Еще немного, и корпус постепенно начал становиться прозрачным. Кислород рассеялся в безвоздушном пространстве.

В третий раз образовалась выбоина.

Эрик Трувор не понимал страшной опасности, в которую так легкомысленно ринулся.

Ему чудились невидимые враги, которые хотели вырвать у него власть. Одним прыжком подскочил он к лучеиспускателю, ведя сам круги вокруг аэроплана.

Турбины, лишенные энергии, перестали работать. Машина камнем падала вниз.

— Берегись, судьба!.. Беги, судьба, я тебя сожгу!..

Эрик Трувор произнес эти слова с безумным смехом, заставляя луч шарить вокруг. Но постоянное падение аэроплана лишало его движения уверенности, делало невыполнимой и без того трудную задачу действовать лучом. Он больше не мог управлять им.

Р.Ф.С.I падал все ниже и ниже. Атмосфера сгущалась, опасность стала меньше.

И вдруг резкий толчок. Метеорит с кулак величиной проломил обшивку аэроплана и ударился о рычаг лучеиспускателя. Во время своего безумного полета Эрик Трувор удалил предохранители. Рычаг перешел за предельную полосу… Энергия в десять миллионов киловатт взорвалась в аэроплане, в самом лучеиспускателе… От Р.Ф.С.I осталось только огненное облако.

Сияющее сентябрьское утро встало над парком Мейтланд Кастля.

Светлый день, весь синий и золотой, был безоблачен, но владелица Мейтланд Кастля тосковала. Диана Мейтланд без устали бродила по запутанным тропинкам. Ночью она получила известие, что ее муж должен вернуться сегодня. Мирный договор был подписан.

Она беспокойно бродила по парку, и чуть ли не в сотый раз прошла мимо главного входа.

Какая-то фигура привлекла ее внимание. Кто-то приближался к калитке. Она могла уже различить отдельные подробности, и по темной бронзовой коже признала в том человеке индуса.

Диана взглянула на его лицо, в блестящие глаза и почувствовала, как ее волнение уступает место благодетельному покою. Так стояла леди Диана, владелица Мейтланд Кастль перед смуглым незнакомцем. Но разве ворота не были заперты?.. Разве они не должны были всегда находиться на запоре?.. Никого из слуг не было вблизи. Диана, наконец, спросила.

— Что вам надо здесь?

— Я ищу Яну Бурсфельд!..

Диана вздрогнула от ужаса.

— Чего вы хотите от нее?

— Я хочу ей оказать, что Сильвестр Бурсфельд умер.

— Умер!.. Сильвестр Бурсфельд умер?

Ее взгляды не отрывались от блестящих глаз индуса. Что скрывалось за этим высоким лбом?

— Кто вы?

— Я Сома Атма, друг Сильвестра Бурсфельда.

— Вы Сома Атма?.. Один из трех?

— Последний!

— Последний?

Атма поклонился, скрестив руки на груди.

— А остальные?..

— Умерли…

— Умерли… Оба умерли?.. Эрик Трувор тоже?..

Шатаясь, добралась Диана до ближайшей скамьи. Она не слышала автомобильного рожка, возвещавшего о приезде ее мужа, не видела, как он вышел из автомобиля, не видела, как он остановился в изумлении и как Атма подошел к нему, а потом они оба стали ходить взад и вперед по ведущей к замку дороге. Она пришла в себя только при зове своего мужа.

— Диана!.. Диана!..

Сломило ли Диану известие о смерти Эрика Трувора или просто подействовали события последнего времени? Лорд Гораций не знал этого, но чувствовал, что следующие минуты должны ему это объяснить.

Диана услышала этот зов и испугалась. Растерянно глядела она на мужа, словно на чужого.

— Гораций!.. Гораций!!..

Это был крик из глубины души.

— Гораций!!.. ты!.. ты!!..

Лорд Мейтланд обнял Диану. Он чувствовал как ее сердце порывисто бьется, как она вся дрожит.

— Диана…

Он заботливо повел ее обратно к скамейке. Он хотел заговорить, но не мог. Она повисла у него на шее, обвив ее руками, словно затем. чтобы никогда не отпустить его.

Его глаза радостно вспыхнули.

— Диана…

В этом слове был вопрос, но было и ликование. Он попробовал мягко разнять крепко охватившие его руки, поднять ее лицо, но она сопротивлялась. Еще крепче обвили ее руки его шею, еще теснее прижалась она к нему.

И лорд Мейтланд понял, что она всегда принадлежала ему. Радостно взглянул он на сияющее солнце, крепко держа Диану в объятиях.

Так они сидели, тесно обнявшись, забыв обо всем окружающем, забыв о неутомимом времени. Наконец, солнечный свет померк, какая-то тень упала на них. То была тень Атмы, стоявшего перед ними. Его присутствие вернуло их к действительности.

— Где Яна Бурсфельд?

Словно ледяное дуновение проникло в их сердца.

— Яна?.. — Диана вскочила, — бедная Яна. Я провожу вас к ней.

Медленными, неуверенными шагами пошла она впереди обоих мужчин к Яне. При звуке приближающихся шагов Яна подняла голову, ее глаза переходили с одного на другого. Потом она узнала Атму, вскочила и побежала ему на встречу.

— Атма! Атма! Ты… Ты здесь?

Ее лицо сияло счастьем.

— Атма, ты здесь? Где Сильвестр? Когда он приедет… Когда он заберет меня?

Атма стоял неподвижно. Он обеими руками поймал Яну, когда она бросилась ему навстречу и повисла на его шее. Медленно, как тяжелые капли, упали с его губ слова:

— Сильвестр… твой муж… умер.

Яна неподвижно лежала на руке Атмы. Он подвел ее к скамье и усадил.

— Сильвестр Бурсфельд умер.

В тишине осеннего утра достигли эти слова слуха леди Дианы, уцепившейся за руку своего мужа. И в третий раз повторил Атма печальную весть:

— Сильвестр Бурсфельд умер.

Яна Бурсфельд выслушала эти слова без слез и жалоб. Медленно подняла она бледное лицо и уставилась в сияющее небо, прислушиваясь к тому, что говорит Атма.

Он говорил о последних часах Сильвестра, о том, как ему удалась последняя работа, как он довел свое открытие до высшей степени совершенства.

Неподвижность Яны сменилась легкой дрожью.

Атма опять заговорил. О том, что Сильвестр умер, унося с собой известие от Яны, что и после смерти на его губах была улыбка, а окоченевшие руки все еще держали телеграмму.