Владимир Свержин - Ищущий Битву Страница 55

Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с чертами лица скорее резкими, чем благородными, по вместе с тем производившими впечатление суровой мужественности и быстрого ума. Выцветшие, некогда серые глаза его были полны невыразимой тоски, но сам взгляд их, впивавшийся, казалось, в жертву, отдавал ледяным холодом. Он непринужденно гарцевал на превосходном арабском скакуне, чуявшем даже не движение, а саму мысль хозяина.

Справа от него, чуть поодаль, ехал рыцарь в серебристом доспехе с лицом гордым и мужественным. Длинные седые волосы, разметанные по плечам утренним ветром, лишь подчеркивали его воинственный вид.

– Ты видишь то же, что вижу я? – возник в моей голове голос Лиса.

– Да.

– Это де Наваллон?

– Нет. Это Карл Дитрих фон Брайбернау, молочный брат и правая рука его высочества.

– Как же так?

– Не знаю. Но это не все. Вчера мой новый друг, граф фон Тагель, рассказал о неприятностях, которые случились с этим славным рыцарем во время его возвращения из Святой Земли.

– Подожди. Дай попробую угадать. «Солнце Венеции» ?

– Именно так. А кто был его напарник?

– Не может быть! Де Сегрен?

– Ты сегодня на редкость догадлив. Огюст Гастон де Сверен собственной персоной.

– Да, но это же невозможно!

– Конечно. Но что я могу поделать, если так оно и было. . – . – Обалдеть! Не забудь упомянуть об этом в отчете. Это же бардак какой-то!

Я знал этого человека. Правда, не здесь, а в одном из сопредельных миров поблизости, где мы с ним были очень дружны. Он был одним из лучших воинов своего века. Похоже, что и здесь тоже.

Вслед за ним следовали остальные зачинщики турнира, владетельные особы, благородные дамы и девицы, а также славные рыцари, жаждущие добиться от них благосклонного взгляда, а то и более весомого знака внимания. В общем, как я уже говорил, весь цвет рыцарства и женской красоты верхом на конях, богато изукрашенных свешивающимися до самой земли дорогими попонами, медленно и величественно тек по главной улице Трифеля.

Многие дамы вели на серебряных цепочках коней избранных ими рыцарей. Костюмы их полностью соответствовали такому случаю. Они были кокетливо украшены золотыми или серебряными поясами, к которым были подвешены. небольшие легкие мечи.

Отдельно от всех, с почетным эскортом из полусотни рыцарей, следовал на ристалище король Англии – Ричард Львиное Сердце. Его величество был явно рад предстоящей воинской забаве, чего нельзя было сказать о сопровождавших его рыцарях. Мрачные лица, говорившие о том, что дела службы лишают их возможности участвовать в предстоящем состязании, были единственным темным пятном на общем радужном фоне.

«Ничего, ребята, потерпите, – прошептал я. – Еще несколько дней, и я избавлю вас от этих забот».

Сделав остановку у храма Девы Марии, кортеж стоя выслушал молебен во ниспослание успехов оружию славного христианского рыцарства, и, наконец, сопровождаемая повсеместно неумолкающими приветственными криками, кавалькада достигла турнирного поля.

Украшенное с пышностью, вообще присущей здешним аристократам, оно радовало взор и настраивало на героический лад. Ложи для почетных гостей и прекрасных дам, устланные богатейшими коврами и драгоценными тканями с начертанными на них эмблемами доблести, любви и красоты, были заполнены до предела.

Остальной люд, плотно забивший все пространство между ложами, уже не помещался на трибунах и толпился у самой ограды, отгоняемый отрядом стражников, нарядных и веселых по поводу праздника. Но, несмотря на все веселье, ничто не мешало бдительным стражам порядка пускать в ход древки своих копий, отгоняя дерзких, желающих устроиться поближе к турнирному полю.

У шатров нас уже ждал персевант, особо назначенный, чтобы следить за соответствием нашего оружия правильному турнирному образцу.

Потом, в присутствии герольда, с нас была взята клятва, что мы собрались сюда с единственной целью – совершенствоваться в высоком рыцарском искусстве, а отнюдь не ради кровопролития. После того как отзвучали слова клятвы, герольды подали нам сигнал разойтись по своим шатрам, чтобы вооружиться к бою.

Наблюдая за четкими действиями де Меркадье, я размышлял о странном совпадении, столкнувшем меня с Наваллоном Брайбернау, когда новый клич герольдов заставил прервать раздумья и, вскочив в седло, выехать на турнирное поле. Остановившись возле значка, украшенного моим леопардовым львом, я осмотрелся по сторонам.

Вооружение рыцарей и их доспехи, увешанные бусами, шарфами и рукавами прекрасных дам, имели вид слегка галантерейный, но, в общем-то, весьма внушительный. Дамы в своей ложе заволновались, засуетились и принялись оживленно обсуждать кандидатуру почетного рыцаря. Этому несчастному, предвкушающему уже радость хорошей схватки, через несколько минут предстояло увить свое копье белой лентой и весь турнир старательно блюсти интересы прекрасных дам – высших судей на этом турнире. Что и говорить, занятие почетное, но я затруднился бы ответить, кто из стоящих у значков рыцарей жаждал сегодня вытащить этот жребий.

Но вот выбор был сделан. Несчастный занял свое место близ разукрашенной ложи, закидывая за спину свой щит с пятью алыми розами в золотом столпе. Оружейные офицеры закончили осмотр правильности седлания коней, а герольды прочли правила турнира и объявили приз предстоящего состязания. Уже были посланы картели [41] зачинщикам и вновь загремели трубы, подавая знак к молчанию.

Как только все стихло, почетный рыцарь подал сигнал начинать турнир, и герольды возгласили: «Приступайте!»

По этому сигналу веревки, разделявшие обе партии, опустились, и рыцари устремились навстречу друг другу под звуки труб, игравших рыцарский призыв: «Каждому – исполнить свой долг!»

Ломались копья, рыцари и кони опрокидывались, победа переходила то на одну, то на другую сторону ристалища. Всадники снова и снова устремлялись в бой под пение труб и восторженные крики зрителей. Я сам уже несколько раз менял копье, и всякий раз Эдвар тщательно осматривал мой доспех и крепление седла, подтягивая ремни и поправляя стальные пластины.

Бой кипел вовсю. Воздух оглашался боевыми кличами и именами прекрасных дам.

– Эмрис! – самозабвенно завопил я, наезжая на рыцаря, в золотом щите которого красовался зеленый лев. – Эмрис!

Много позже, анализируя происшедшее, я так и не смог понять, что толкнуло меня выкрикнуть именно это имя. Но как бы то ни было – я сделал это.

Рыцарь странно шарахнулся от меня в сторону, забывая о защите. Мое копье громыхнуло об его шлем, и он вылетел из седла, как бильярдный шар, пущенный кием.