Альфред Ван Вогт - ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести) Страница 55

— А каким был последний приказ Ольстера? Тот, что он дал тебе на бланке?

— Я даже не посмотрел, — ответил Джек.

Он порылся в кармане и вынул из него смятый бланк приказа. Пробежав его глазами, протянул Элен.

Согласно правилам, одобренным прежде, чем «Адастра» покинула Землю, закон и надзор за их выполнением находился в руках капитана огромного корабля. Особенно подчеркивалось, что легальное супружество на «Адастре» должно быть подтверждено официальным приказом, подписанным капитаном. Бланк, поданный Ольстером Джеку, когда тот шел, как считали все, на смерть в муках, был именно таким приказом. Другими словами, он констатировал факт заключения брака.

Джек и Элен улыбнулись друг другу.

— Это… это не так уж и важно, — неуверенно сказала Элен, — но все равно я рада этому приказу!

Один из выпущенных на свободу голубей нашел на земле соломинку и клюнул ее. Его подруга внимательно осмотрела ее, они о чем-то поворковали и улетели с соломинкой.

Вероятно, в ходе обсуждения решили, что соломинка отлично подходит для начала строительства гнезда.

М. Джемисон

ЛИЛИИ ЖИЗНИ

Перевод с англ. И.Невструева

Пробирка с треском упала на землю, и из нее вырвалась струйка едкого пара.

Паркс не обратил на это внимания и, схватившись за край стола, простонал:

— Что-то случилось с моим расписанием! Этот приступ должен был начаться только через полчаса…

Новая судорога заставила его замолчать.

Максвелл, не вставая с места, внимательно посмотрел на него, потом взглянул на часы. Было всего два, а следующий укол они должны были получить в три. Тем временем приступ Паркса все набирал силу. Руки его дрожали и извивались в конвульсиях, и уже начинались страшные судороги, такие характерные для убийственной венерианской болотной лихорадки. Лицо Паркса было уже не лицом человека, а какой-то чудовищной пародией на него — дикой, смертельной маской с тупым взглядом косящих и вытаращенных глаз.

Максвелл вздохнул, встал и отодвинул стул. Вскоре его ждет то же, что творится сейчас с Парксом. Он неторопливо подошел к аптечному шкафчику и вынул два блестящих шприца. Потом наполнил оба лекарством. Паракобрин помогал слабо, но до сих пор лучшего средства не было. Положив шприцы возле «стены плача» — железного бруса, старательно закрепленного у толстых столбов — он подошел к Парксу, который стонал и извивался на своем стуле.

— Пошли, старина, — мягко сказал он. — Пусть это будет за нами.

Паркс дал отвести себя на место, а долгая практика завершила остальное. Вскоре Максвелл уже ввел иглу и нажал на поршень, а Паркс цеплялся за брусок, как будто хотел его расплющить. Максвелл сделал глубокий вдох. Теперь его очередь. Завернув рукав, он сам ввел себе в вену янтарную жидкость.

Пять бесконечно долгих минут оба они цеплялись за брус, извиваясь и рыдая от боли, пока дьявольское лекарство расходилось по их телам — как будто вместо крови в жилах текло расплавленное железо и смертоносная кислота. Потом все кончилось. Судорожно сжатые пальцы ослабли, напряжение мускулов исчезло, а хрип снова превратился в дыхание.

— Я не… выдержу… этого… больше, — пробормотал Паркс сквозь стиснутые зубы.

— Выдержишь, — мрачно ответил Максвелл. — Мы всегда так говорим… все так говорят… и все-таки делают укол. Ты же знаешь альтернативу.

— Знаю, — тупо произнес Паркс. — Без паракобрина судороги продолжаются непрерывно и кончаются безумием. Альтернатива — это веревка, прыжок с верхнего этажа или яд.

— Вот именно. А теперь вернемся к работе. Что было в той пробирке?

— Экспериментальный материал 1104. Впрочем, это все равно. Я уже использовал весь запас коры бальзамника. У нас нет материала на повторение пробы. Разве что Хоскинс перебросит новую партию.

— В таком случае нечего говорить об этом. Пошли в зал. Может, препарат 1103 дал результат.

Паркс молча последовал за ним, постепенно вновь обретая власть над собой. В следующий раз он опередит ход стрелок часов. Паракобрин никогда не вызывает приятных ощущений, но лучше вводить его тогда, когда человек владеет собой, чем после начала приступа.

Осмотр зала, как обычно, разочаровал их. Обезьяна в клетке отвратительно дергалась в последних конвульсиях. Через пару минут она будет мертва так же, как те неподвижные морские свинки в соседних загончиках. Последняя формула тоже не дала результатов, и две трети человечества будут страдать по-прежнему, поскольку против болотной лихорадки до сих пор не найдено средства лучшего, чем паракобрин.

Максвелл заглянул в следующие клетки. У них еще было несколько обезьян и морских свинок, поэтому можно было попробовать другие лекарства. Человек должен быть очень терпелив, когда проводит такие важные исследования: даже тысяча неудач не имеет никакого значения. Нужно заранее предвидеть их.

— Я думаю, — начал он, — что теперь мы должны…

— Пойду открою двери, — прервал его Паркс, услышав осторожный стук. — Может, это Хоскинс.

Да, это был Хоскинс, межпланетный контрабандист. Он тащил тяжелую сумку и кисло улыбался.

— Плохоие новости, господа, — сказал он, кладя сумку на пол. — С Венеры вы больше ничего не получите. Патрули вокруг планеты утроили, и контроль на космодромах усилили. Тони арестован, и контрабанда для вас конфискована вместе с кораблем. Разумеется, его посадили в каталажку, а груз сожгли. Это значит, что больше вы не получите ни коры бальзамника, ни древесных клопов, ни твангитванги, ни тыкв и вообще ничего. Шан Дхи бросил свою работу, я остался без поставщика, поэтому ликвидирую все дело.

— У тебя нет ничего для нас? — спросил ошеломленный Паркс, который свято верил, что вакцину против судорог можно получить только из какого-нибудь органического вещества с Венеры, где был источник болезни. Только там могли возникнуть естественные враги вируса. Однако в последнее время с Венеры на Землю завезли еще и другие болезни, поэтому власти запретили всякие поставки. А без контрабандных поставок сырья руки у Паркса и Максвелла были связаны.

— У меня есть только вот это, — сказал Хоскинс, открывая сумку. — Правда, это не совсем то, что вы заказывали, но я могу вам его уступить. Это из святыни томбовов, которую когда-то ограбил Шан Дхи. Собственно, ему место в музее, но товар левый, а в музее слишком много спрашивают. Хотите взять его?

Он сунул руки в сумку и достал оттуда фигурку. Это был интересный образец кофейного нефрита, считавшегося дикими томбовами святым камнем, и для их возможностей обработанного весьма старательно. Фигурка изображала одного из древних томбовских божеств, сидящего на троне, с толстыми руками, сложенными на животе. С шеи у него свисал шнур чего-то, что походило на большие жемчужины, а на голове божество имело венок из болотных лилий. Лилии росли также вокруг всего трона, и нефрит, из которого их вырезали, был покрашен каким-то зеленым лаком. Бледножелтые лилии были покрашены подобным образом.