Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма Страница 55

Когда Карл неожиданно заявил, что не хочет сразу после школы идти дальше учиться, а решил сначала попробовать военной службы, я призадумался. Похоже, он считал такой путь для себя естественным.

В конце концов я сказал, что пойду с ним.

— Твой старик тебе не позволит.

— Чего? Как это не позволит?!

Я возмущался, но в глубине души понимал, что Карл прав. Отец попытается сделать все, что в его силах, причем будет действовать скрытно. Вербовка на Федеральную Службу была первым полностью свободным выбором человека (и, похоже, последним). Если юноше или девушке исполнялось восемнадцать, он или она могли сделать свой выбор, и никто не смел вмешиваться.

— Поживем — увидим, — сказал Карл и заговорил о другом.

В один прекрасный момент я как бы походя завел с отцом осторожный разговор.

Он отложил газету, вынул изо рта сигару и уставился на меня:

— Ты что, парень?

Я пробормотал, что мне мои устремления не кажутся ненормальными.

Он вздохнул.

— Что ж… наверное, нужно было ожидать подобного. Да-а, я помню, как ты научился ходить и из тихого младенца превратился в сорванца, который долгое время был наказанием для всего дома. Помню, ты великолепно грохнул одну из любимых маминых ваз — китайскую, эпохи Мин. Причем вполне сознательно — я в этом уверен. Ты был, конечно, слишком мал, чтобы понимать цену этой вазы, поэтому я тебя просто отшлепал по рукам… Еще я помню, как ты стащил одну из моих сигар и как тебе потом было плохо. Мальчишкам просто необходимо попробовать, чтобы понять, что забавы мужчин пока еще не для них. Мы наблюдали, как ты вступаешь в пору юности и начинаешь замечать, что девочки не все на одно лицо и что среди них есть такие, что заставляют чаще биться сердце.

Он опять вздохнул, будто я уже умер.

— Но, папа, я не собираюсь разрушать свою жизнь. Всего лишь один срок службы. Это же не навсегда!

— Давай, по крайней мере пока, не спешить. Хорошо? Все нужно хорошенько обдумать. И выслушай, что я думаю об этом. Даже если ты уже решил, постарайся понять и меня. Хочу тебе напомнить, что наша семья вот уже сто лет далека от всякой политики, она выращивает свой сад на своем куске земли. И я не вижу причин, ради которых ты стал бы нарушителем этой замечательной традиции. Сдается мне, что здесь не обошлось без влияния одного из твоих учителей в старших классах — как его имя? Ты знаешь, о ком я говорю.

Он имел в виду нашего преподавателя истории и нравственной философии, который был ветераном Федеральной Армии.

— Мистер Дюбуа?

— Глупое имя, но ему подходит. Иностранец, конечно. Похоже, что против всех имеющихся законов кто-то использует школы как скрытые центры вербовки в армию. Похоже, мне стоит написать резкое письмецо на эту тему. У налогоплательщиков тоже есть кое-какие права!

— Он совсем не замешан ни в чем таком! Он… — Я остановился, не в силах найти подходящие слова. Мистер Дюбуа на самом деле всегда относился к нам с нескрываемым чувством собственного превосходства. Он ясно давал понять, что никто из нас не достоин службы. Мне он просто не нравился.

— Наоборот, — сказал я, — он всегда смеется над нами.

— Не будем толочь воду в ступе. Стоит ли покупать кота в мешке? Окончишь школу, потом поедешь в Гарвард и будешь там изучать теорию и практику бизнеса. Ты это и раньше себе представлял. После поедешь в Сорбонну, будешь путешествовать понемногу, встречаться с нашими клиентами и контрагентами и сам увидишь, как делается бизнес в других частях света. Потом возвратишься домой и приступишь к работе. Начнешь с самой примитивной. Биржевым агентом или кем-нибудь в этом роде. Это нужно, чтобы соблюсти ритуал. Но не успеешь моргнуть глазом, как окажешься среди управленцев. Я не хочу, чтобы кто-нибудь помоложе и пошустрее лез вперед тебя. Насколько быстро ты станешь боссом, будет зависеть только от твоего желания и терпения. Вот так! Как тебе сюжет?

Я не ответил. Ничего нового я пока не услышал: я знал, что этот путь всегда был моим. Отец встал и положил мне на плечо руку.

— Так что не думай, сынок, что я о тебе забыл или отношусь к тебе с предубеждением. Ты мне нравишься. И давай посмотрим еще раз непредвзято на твою затею. Если б где-нибудь шла война, я бы первый тебя поддержал. Но войн теперь нет и, слава Богу, больше не предвидится. Сама возможность войны искоренена. Планета живет мирно, счастливо и, кроме того, имеет прекрасные отношения с другими планетами. Чем же тогда занимается так называемая Федеральная Служба? Паразитирует, паразитирует! Бесполезный, ни на что не пригодный орган, живущий за счет налогоплательщиков. Надо сказать, весьма дорогостоящий способ содержать на общественные деньги бездарей, которые иначе были бы просто безработными. Их содержат годами, потом они преспокойно отдыхают до конца жизни. А может быть, ты только этого и хочешь?

— Карл вовсе не бездарный человек!

— Карл? Конечно, он хороший парень… только слегка без царя в голове. — Отец пожал плечами и улыбнулся: — Сынок, я хотел приберечь кое-что в качестве сюрприза — как подарок к окончанию школы. Но сейчас решил открыть секрет, и, быть может, он поможет тебе поскорее выкинуть всю эту чепуху из головы. Я не хочу, чтобы ты думал, что боюсь какого бы то ни было твоего решения. Я слишком доверяю твоему здравому смыслу, хотя ты и молод. Но ты сейчас в сомнении, в тревоге. Я знаю — мой подарок поможет прочистить тебе мозги. Ну, угадай, что это?

— Ну, не знаю…

Он ухмыльнулся:

— Туристическая поездка на Марс.

Наверное, у меня был дурацкий вид.

— Господи, папа, но я и не думал…

— Я хотел, чтобы мой сюрприз удивил, и так оно и вышло. Я знаю, мальчишки сходят с ума от таких путешествий, И для тебя сейчас такое путешествие как раз необходимо. Побудешь один в необычной обстановке. Иногда это очень полезно. Тем более что, когда ты по-настоящему включишься в нашу работу, тебе будет трудно выкроить всего несколько дней, чтобы слетать даже на Луну.

Он взял газету.

— И не надо меня благодарить. Можешь заняться своими делами — мне надо еще немного поработать.

Я вышел из комнаты. Отец считал, что все уже уладил… Да и я как-то упокоился: мне тоже казалось, что все решено. Марс! И меня никто не будет опекать, буду делать, что захочу! Но я не сказал о поездке Карлу. У меня было противное чувство: вдруг он решит, будто меня просто купили. Что ж, может, так оно и было. Карлу я просто сказал, что отец смотрит на службу в армии не так, как я.

— Еще бы, — ответил он. — Мой тоже. Но это моя судьба.

Я все раздумывал, пока шли последние занятия по истории и нравственной философии. Эти предметы отличались от других тем, что каждый обязан был принимать участие в занятиях, но экзаменов не было. И мистер Дюбуа, похоже, особенно не заботился о том, чтобы мы отчитывались о своих знаниях. Иногда он, правда, тыкал в кого-то пальцем левой руки (он никогда не утруждал себя запоминанием имен) и задавал короткий вопрос. Но если не получал ответа, это ничего не меняло.