Евгений Прошкин - Слой Ноль Страница 55

Мухин пожал плечами.

Тогда – просто дожить последние деньки и умереть, как все нормальные люди. Умереть навечно… Исчезнуть…

– Господин Президент?..

– Да?

Виктор обернулся – в дверях стояла Мадлен, двадцатипятилетняя секретарша, выбранная не только за деловые качества. Качества у нее были самые разнообразные.

Мухин обнаружил, что до сих пор держит стакан в руке, и бросил его на диван. При этом он покачнулся – все-таки сто пятьдесят, плюс еще две дозы.

«Ну и слабак же ты, Анкл Шуст, – подумал он с презрением. – Пить совсем разучился! Какой же ты «анкл»? Какой же ты после этого дядя? Сынок ты, а не дядя…»

– Господин Президент, позвольте вам помочь, – озаботилась Мадлен.

– Позволяю, – сказал Виктор.

Секретарша довела его до стола и усадила в кресло. Платье на ней было длинное, почти вечернее, но оно имело одну приятную особенность: ткань легко прощупывалась. Это темно-серое платье было у Мухина любимым. И уже давно.

Взбудоражив себя тактильными впечатлениями, Виктор разыскал на широком столе золотой карандаш и тихонько толкнул его пальцем. Карандаш медленно прокатился по столешнице и весьма предсказуемо свалился на пол. Мухин даже сделал какое-то движение, словно хотел за ним нагнуться. Это была традиция.

– Не беспокойтесь, господин Президент, – проворковала Мадлен, – я подниму.

Это тоже была традиция.

«Хорошо, что здесь нет Римского Папы,” – отметил Виктор.

Оказавшись под столом, секретарша завозилась – конечно, попробуй разыскать желтый карандаш на черном паркете… Вовек не найдешь…

Мухин почувствовал шевеление в районе ширинки и вдруг, сразу – прохладную трепетную ручку.

– О, Мадлен…

– Вик… – Пока еще секретарша имела возможность говорить.

«Вик,” – вспомнил Мухин. Виком звали торговца, которого мордовали в туалете трое наркоманов… У него перед глазами встал грязный сортир в Лужниках, застарелая моча на буром кафеле, и…

– Вик?..

– Да, Мадлен?

– Господин Президент, вы чем-то расстроены?

Вместе с общественной уборной к нему пришло и другое воспоминание: допрос перед сенатской комиссией, опознание половых органов и прочие мероприятия, способствующие резкому падению рейтинга. Откуда все это взялось, Мухин не имел ни малейшего представления, но картинка была настолько реальной, что он вздрогнул. Чужой страх настойчиво твердил: забавы с секретаршей могут закончиться плачевно.

– Прекратите, Мадлен! – прошипел он. – Как вам не стыдно? Что вы себе позволяете?!

– Вик?.. – Она убрала руку и недоуменно выглянула из-под стола.

Мухин еще в юности заметил, что женщина, смотрящая снизу-вверх, кажется особенно привлекательной. К секретарше это имело самое непосредственное отношение.

«На что мне, блин, эта Америка? – подумал он. – Через пару дней, может, в гроб ложиться, а я о рейтингах пекусь!»

– Все в порядке, Мадлен. Продолжайте, прошу вас…

Глава 20

– Доигрался, чурбан! – процедила Настя.

– Доигрался, Витенька, доигрался, – вторила Светлана Николаевна.

– Тобой уже ФСБ интересуется. Видать, не с простыми уголовничками связался…

– Это точно, Настенька, не с простыми, – заверила теща.

«Отцепитесь, жабы, – подумал Мухин. – Может, мне еще орден дадут. Посмертно. И не здесь».

Вслух же он сказал:

– Хватит галдеть. Тут же микрофоны кругом.

– Ну и пусть! – повысила голос жена. – Лично мне скрывать нечего. Я в тюрьме не сидела.

– Мы с Настенькой в тюрьме не сидели, – подтвердила теща. – У нас анкета чистенькая.

Прессинг длился с самого утра. Если б женщины добивались от Виктора чего-то конкретного, они бы давно дали понять, но ничего конкретного им было не нужно. Просто они хотели сорвать на ком-то злость, отомстить за свой страх и растерянность, а кроме Мухина под руку никто не подвернулся. Мстили ему.

Виктор бессмысленно подвигал переполненную пепельницу – ботаник за три часа выкурил целую пачку. В горле першило, а легкие сдавило так, что само их название казалось врачебной ошибкой. Сухой язык требовал пива. Пива в доме, разумеется, не было.

Мухин вскрыл новую пачку «Винстона» и вытащил сигарету.

– Покури, Витенька, покури, – ласково произнесла Светлана Николаевна. – В тюрьме у тебя таких не будет. Там говорят, только без фильтра. А ты, Настенька, правила почитай.

– Какие еще правила, мама?

– Как передачи ему собирать. Будешь арестанту своему яблоки носить, печеньице… Носки вязать научишься. Таких на юга не отправляют… А ведь я предупреждала!

Виктору сделалось совсем муторно. Если б не сволочь Корзун, он бы сюда больше не сунулся. Ни-ни!.. Ни за какие блага. Даже ради третьего президенства. Но Корзун… Шибанов наседал покруче обеих дамочек, да и новую капсулу Немаляев выдал только под поимку шпиона. У Председателя ГБ что-то всерьез не ладилось по службе, и ему как воздух нужна была маленькая победа. И Мухин снова отправился туда, где об него вытирали ноги.

Ему было тяжело – гораздо тяжелей, чем Суке или Вику. У первого были хоть какие-то оправдания – стечение обстоятельств, приход Дури, обыкновенная невезуха. Второй, катаясь по заплеванному полу, верил, что неприятности у него временные.

У ботаника же не было ни того, ни другого – ни оправдания, ни надежды. Он сам позволил двум недобрым женщинам устроиться у него на шее и прекрасно понимал, что стряхнуть их оттуда уже не удастся. Виктор удивлялся тому беспросветному кошмару, в котором жил этот ботаник. Пока не сообразил, что ботаник – это он сам и есть.

– Робу арестантскую новую хоть дадут, или с покойника снимут? – поинтересовалась Светлана Николаевна.

– Мама, что ты говоришь! – всплеснула руками Настя. – Там все в спортивных костюмах ходят, я по телевизору видела. У Витюши есть хороший «Адидас», мы ему в прошлом году на Черкизовском рынке купили.

– Где «там»? – хмуро спросил Мухин.

– В тюрьме, Витенька, – охотно отозвалась теща.

– На зоне, – уточнила жена.

Бабы откровенно глумились, да так складно, будто репетировали заранее. Виктор уже хотел вступиться – не за себя, за долбаного ботаника, но в этот момент зазвонил телефон. Аппарат на длинном шнуре перенесли в коридор, на колченогий пристенный столик, ламинированный под какие-то ценные породы. Обрадовавшись поводу, Мухин вскочил и рванулся вон из кухни.

– Витя? – сказали в трубке.

– Да, я.

– Здравствуй, Витя. Это Борис.

– Как… какой Борис? – растерялся Мухин. – Ты?! Как ты меня нашел?