Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 Страница 55

«Великий ученый, гений которого оплодотворяет науку наших дней, — вспомнил он слова диктора из утренней телепередачи. — Оплодотворяю, а ответить на такой простой вопрос не могу!»

— Мистер Кинг! — раздался из телевизора голос девушки. — Вас вызывает Москва.

И прежде чем Кинг успел посетовать, как некстати этот разговор, — Дынин наверняка начнет поздравлять его, а он сможет ответить лишь кислой улыбкой, — на экране появилось лицо русского. Кинг, как мог, постарался оживить собственную физиономию.

Лицо Дынина скорее можно было назвать мрачным.

— Господин Кинг! — начал Дынин. — От имени и по поручению Академии наук передаю вам наши горячие поздравления и благодарность за все, что сделали вы для человечества.

— Ах, — устало отмахнулся Кинг. — Это я должен благодарить вас, что связались с Рони.

Дынин тут же убавил торжественности.

— Я знал, что вы и без меня сделаете все, как нужно, — как бы извиняясь, сказал он. — Но такова натура; решил перестраховаться.

Он сказал это с такой подкупающей искренностью, что Кингу вдруг захотелось открыться ему во всем.

— Если б вы знали, чего я хотел… — начал он, но Дынин перебил.

— Мы знаем. — В его голосе зазвучали суровые нотки. — Об этом прекрасно сказал ваш писатель Поль Рот.

И Кинг, замерший было от того, что в голосе Дынина ему послышалось осуждение, облегченно вздохнул. Нет, никак не мог привыкнуть он к манере этого русского говорить так, как будто они находятся на заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

— Я запомню слова Рота навсегда, — продолжал Дынин. — Освобожденное от унизительной заботы о куске хлеба, человечество достигнет невиданных высот развития и навсегда освободится от капризных прихотей природы.

— И вы верите в это? — спросил Кинг. — Не боитесь, что оно зажиреет?

— Эта уверенность основана на примере моей страны, — ответил Дынин.

— Ваша страна освободилась от голода?

— Да.

— И вы продолжаете идти вперед? Или топчетесь на месте?

— Идем, господин Кинг, идем, — улыбнувшись, ответил Дынин.

— Что же движет вами?

— Ведь еще столько не сделано.

Каким-то образом они поменялись ролями. Теперь серьезным стал Кинг, а Дынина, казалось, смешили вопросы, которые он ему задавал.

— Я слишком долго сидел взаперти, — сказал Кинг.

Дынин обрадовался:

— Приезжайте к нам! Конечно! Господин Кинг! Вы все увидите собственными глазами.

И так заботливо прозвучали его слова, что Кинг растрогался.

— Спасибо! — с чувством сказал он. — Спасибо за все.

И только после того как они распрощались и экран погас, Кинг вспомнил, что главный вопрос так и не задал.

Из кухни вышла мисс Гримбл.

— Будете завтракать, сэр? — спросила она. — Или ляжете спать?

— Завтракать? — переспросил Кинг, уставившись на ее белый крахмальный фартук. — Да, завтракать, спать, обедать, делать все, что полагается человеку. Но вы ответьте, скажите мне, для чего существует, он, человек?

Мисс Гримбл пожала плечами. Началось утро, а с ним — и чудачества старика.

— За всех не отвечу, а что касается меня, то я живу, чтобы жить.

— А для чего жить? Может быть, это зря?

— Нет, не зря! Не зря, раз мы появились на свет.

— Да я не о нас с вами! — сказал Кинг с досадой. — Я о всем человечестве. Для чего оно?

Мисс Гримбл смерила его взглядом — заросшие щетиной щеки, покрасневшие от бессонницы глаза, пузыри на коленях, там, где вытянулись брюки…

— Так будете пить кофе или сперва приведете себя в порядок?

— Пойду к себе, — ответил Кинг.

Еще вчера он взлетел бы по лестнице одним махом, а теперь поднимался тяжело, опираясь на перила. Груз неразрешенного вопроса сгибал его.

Распахнул дверь в свою комнату, на него повеяло затхлым запахом табачного дыма. Кондиционер не работал, а раскрытого окна было недостаточно, чтобы очистить прокуренное за ночь помещение. Переступая через груды книг, он пробрался к окну.

Вот-вот должно было встать солнце. Серый отсвет лежал на земле, а в небе уже алели легкие перья облаков.

Вздохнул под ветром старый вяз, а ветер полетел дальше шуршать листвой и волновать нивы. И тут прозвенела над садом та же незамысловатая птичья трель, которая взволновала Кинга прошлым утром.

А может быть, это и есть то вчерашнее утро, и все случившееся за эти двадцать четыре часа молниеносно пронеслось в его воображении? Ведь у него некоторая эйфория, как объявил «Эскулап». И сейчас он еще раз услышит птичку и пожелает спросить о ней у Нокса, но передумает и после завтрака усядется в кресло с томом Брэма в руках. А потом включит телевизор. И в комнату ворвется Хоган. А Дынин взволнует его результатами своих исследований. И все начнется сначала? Но телевизор можно не включать, тем более что он испорчен… Значит, снова покой на долгие годы?

— Нет, — сказал Кинг, — не будет покоя, пока не найду ответа на этот проклятый вопрос.

За кустами произошло движение, и на лужайку перед домом вышел Нокс. Привычно оглянулся на окна второго этажа, как бы не попасть на глаза хозяину, и встретился взглядом с Кингом. От испуга Нокс едва не выронил косу.

— Нокс! Почему вы сторонитесь меня? — спросил Кинг сверху.

Лицо садовника отразило крайнюю степень растерянности.

— Вы сами не велели попадаться вам на глаза, сэр, — пролепетал он.

— Забудьте об этом, — сказал Кинг устало. — Давайте станем друзьями.

— Эх! — Нокс в восторге взмахнул косой, словно единым махом захотел выкосить всю лужайку. — Я ни о чем не мечтал так, как об этом, сэр!

«Еще одно открытие, — подумал Кинг. — А я почему-то считал, что его удерживают здесь деньги…»

— Скажите, Нокс, — спросил он, — что это за птичка каждое утро поет под окнами?

— Какая? Вот эта: тин-тирли-лю-ли-тинь?

— Да, да: лю-ли-тинь…

— Это малиновка, сэр.

— Малиновка! — повторил Кинг. — Какое слово!

— Я столько могу рассказать о птицах, сэр! — загорелся Нокс. — И о деревьях, и о том, как трава растет…

— Обязательно, — сказал Кинг, — обязательно.

Наверное, от бессонницы у него закружилась голова, земля вдруг качнулась перед ним, как поворачивается морской горизонт, когда корабль валит качка, и снова возникло то ночное ощущение, будто он парит в пространстве, а земной шар с океанами, горами и равнинами медленно вращается далеко внизу.

— Я пойду косить дальше? — донесся снизу голос Нокса.

— Идите, Нокс, идите, — ответил Кинг машинально, а сам все не мог оторваться от почти сказочного видения; в черном пространстве вращается бело-голубой хрустальный шар с ювелирным узором континентов и морских побережий, шар, густо населенный людьми.