Томас Диш - «Если», 1995 № 04 Страница 55

— Но кто вы такие, черт побери?! — не выдержал Фук.

— Мы, — ответил Маджиктиз, — философы.

— А может, и нет, — зловеще сказал Врумфондель, погрозив программистам пальцем.

— Философы, философы, — заверил Маджиктиз.

— Мы находимся здесь в качестве полномочных представителей Объединенного союза философов, мудрецов и титанов мысли. Мы требуем, чтобы эту машину немедленно выключили!

— А в чем дело? — спросил Ланквилл.

— Я вам скажу, — пообещал Маджиктиз. — В разделении функций, вот в чем дело!

— Мы требуем, — взревел Врумфондель, — что дело, возможно, в разделении функций!

— Пускай машины занимаются вычислениями, — предупредил Маджиктиз, — а уж о Вечном и Непреходящем позаботимся мы! Согласно закону, поиски Абсолютной Истины — наша прерогатива. А если проклятая машина действительно найдет ее? Мы же лишимся работы. Иначе говоря, какой смысл ночи напролет спорить о существовании Бога, если эта поганая железяка к утру выдаст номер его телефона?

— Верно! — заорал Врумфондель. — Мы требуем жестко установленных границ Сомнения и Неопределенности!

Неожиданно зычный голос потряс комнату.

— Не угодно ли выслушать мое мнение?

— Мы объявим забастовку! — завопил Врумфондель.

— Правильно! — поддержал Маджиктиз. — Еще узнаете, чем пахнет всеобщая забастовка философов!

— Я лишь хотел сказать, — оглушающе взревел компьютер, — что все мои цепи заняты сейчас поисками ответа на Основной Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Остального. — Он замолчал и, удостоверившись, что владеет вниманием безраздельно, тихо продолжил: — Но на такую программу понадобится некоторое время.

Фук нетерпеливо взглянул на часы.

— Сколько же?

— Семь с половиной миллионов лет, — произнес пронзительный Интеллектомат.

Ланквилл и Фук мигнули и дружно воскликнули:

— Семь с половиной миллионов лет!

— Я ведь сказал, что мне придется подумать, не так ли? Но главное вот в чем: такая исполинская задача, такой исполинский размах неизбежно вызовут шумиху в печати, привлекут всеобщий интерес к философии в целом. У каждого появится своя собственная точка зрения на то, к какому ответу я в конце концов приду. И пока вы будете спорить друг с другом, считайте, что ваше дело в шляпе.

Философы переглянулись.

— Светлая голова! — восхищенно прошептал Мад-жиктиз.

Они повернулись на носках и вышли за дверь навстречу такой жизни, которая не могла им привидеться и в самых смелых мечтаниях.

Глава 26

— Занимательная история, — признал Артур, когда Слартибартфаст закончил повествование. — Но я никак не возьму в толк, какое все это имеет отношение к Земле и мышам.

— Ты выслушал лишь начало, — молвил старец. — Если хочешь знать, что произошло семь с половиной миллионов лет спустя, в день Великого Ответа, изволь пройти в мой кабинет. Там ты сможешь лично пережить все события, запечатленные на ленте. А пожелаешь — можешь ступить на поверхность Земли-2. Правда, мы еще не закончили: надо закопать скелеты динозавров и…

— Нет, спасибо, — покачал головой Артур, — не хочу. Это будет совсем не то.

— Что верно, то верно, — согласился старец и, развернув летательный аппарат, направил его к громадной стене.

Глава 27

В кабинете Слартибартфаста царил кавардак, словно после оргии в публичной библиотеке. Старец нахмурился, увидев этот хаос.

— Очень неприятно, — сказал он. — Полетел диод в одном из компьютеров жизнеобеспечения. Попробовали оживить уборщиц, а они, оказывается, мертвы уже тридцать тысяч лет. Кто уберет их тела, хотел бы я знать… Садись, сейчас я тебя подключу. — Старец указал Артуру на стул, сделанный, казалось из ребер стегозавра.

— Он сделан из ребер стегозавра, — пояснил Слартибартфаст, выуживая из-под грозно накренившейся бумажной кипы какой-то оголенный проводок. — Ну, наконец! Возьми!

Едва Артур взял проводок, как воспарил, словно птица.

Он летел где-то в небесах, совершенно невидимый для самого себя. Под ним лежала красивая, обрамленная деревьями городская площадь, до самого горизонта тянулись светлые изящные постройки, не первой, однако, молодости, — на многих виднелись трещины и дождевые потеки. Сейчас, впрочем, светило яркое солнце, листву весело колыхал легкий ветерок, а странное ощущение, что весь город тихонько гудит, было вызвано, очевидно, толпами радостных возбужденных людей, заполнившими площадь и прилегающие улицы. Играл оркестр, бились на ветру красочные стяги, везде царила атмосфера большого праздника.

Артуру было очень тоскливо торчать где-то в воздухе, наблюдая за всеобщим весельем, но не успел он как следует об этом подумать, как, перекрывая все шумы, над площадью раскатился голос.

На разукрашенной трибуне перед большим зданием появился человек с мегафоном.

— О, ждущие речений Пронзительного Интеллектомата! — провозгласил он. — Достойные потомки замечательных ученых мужей Врумфонделя и Маджиктиза! Время Ожидания подошло к концу!

Толпа взорвалась радостными криками, закачались флаги и транспаранты. Узкие улицы казались опрокинутыми на спину сороконожками, отчаянно шевелящими в воздухе всеми лапками.

— Семь с половиной миллионов лет наш народ жаждал Великого Дня Просвещения! — продолжал человек с мегафоном. — Дня Ответа!

Толпа безумствовала.

— Никогда более, — вскричал оратор, — никогда более не проснемся мы поутру с мыслью «Кто я такой? В чем смысл моего существования? Изменится ли что-нибудь в космическом масштабе, если я не пойду на работу?» Сегодня мы наконец раз и навсегда узнаем простой и ясный ответ на все эти маленькие, но не дающие покоя загадки Жизни, Вселенной и Всего Остального!

Артур почувствовал, что плывет над всеобщим ликованием, спускаясь к одному из окон здания за трибуной. Потом, пережив миг паники, он прошел сквозь толстое стекло, словно того и в помине не было.

Кабинет выглядел точно так, как его описал Слартибартфаст, только ковры малость выцвели. На протяжении семи с половиной миллионов лет за ним заботливо ухаживали и примерно раз в столетие убирали. Два строго одетых человека важно восседали за огромным столом, на котором возвышался терминал компьютера.

— Время настало, — промолвил один из них, и Артур с удивлением увидел, как прямо из воздуха над его головой возникла надпись «ЛУНКУАЛ». Надпись замигала и потухла. Не успел Артур опомниться, как заговорил второй человек, и у его головы возникло слово «ПФОУК».