Максим Хорсун - Рождение Юпитера Страница 55

Шелли обхватил голову руками.

Следует ли принимать на веру то, что он услышал о безымянных прайдах и об искусственном сдерживании человеческой цивилизации?

И здесь – тупик.

Шелли тихо застонал.

– Тебе нехорошо, сын? – осведомился Фредерик и опять вытер губы рукавом.

– Нехорошо, – буркнул Шелли-младший, глядя, как на сорочке отца из светлого шелка расползается розовое пятно.

– Вот – выпей вина! Нет! Лучше ступай, поплещись-ка в бассейне. Ты должен поддерживать форму. – Фредерик вдруг сменил тон и проговорил назидательно: – В космосе случается много чего загадочного. Потустороннего! Не стоит впадать в панику всякий раз, когда перед носом корабля промелькнет нечто, чему по твоему разумению нет места во Вселенной…

– Отец! – оборвал благородного родителя Шелли. – О чем ты говоришь?! Я учился в Академии Астропилотирования! Вам, трайтонским божкам, не снилось то, что довелось увидеть мне! Я забирался дальше Химеры! Я летал вне эклиптики! Я… я падал на Солнце!..

Шелли-старший смутился. Сын поспешил извиниться:

– Прости, отец… Сдается мне – ты прав. Я сделаю, как ты сказал: в бассейн и затем – спать. Встреча со «Странником» забрала у меня чересчур много сил.

– Понимаю, сын… – Шелли-старший рассеянно улыбнулся. Он уже сильно захмелел. – Мне тоже не по себе. До сих пор. Сегодня я будто… будто столкнулся с собственной смертью. Со скелетом с косой, как на барельефе в нашей Пирамиде, помнишь?

– Это – не смерть. Это – хуже. Поверь, отец, я знаю, о чем говорю.

– Боюсь даже спросить – откуда. Эти современные дети…

Шелли-младший на ватных ногах пересек каюту и приоткрыл дверь.

– Отец, я хочу спросить у тебя кое-что… – проговорил он нерешительно.

– Слушаю. – Фредерик Шелли опустил руку, которой уже потянулся к графину с вином.

– Слышал ли ты что-нибудь о безымянных прайдах, которые живут на астероидах по другую сторону от Солнца?

– Нет. А такие существуют?

Айвен Шелли пожал плечами:

– Я просто спросил. Не бери в голову, отец. Забудь!.. Забудь…

С орбиты Сэтана Солнце выглядело красным перезрелым плодом. За последнюю тысячу лет оно утратило форму шара, превратилось в нечто гротескное, грушевидное. Меньшая сторона «груши», словно стрелка компаса – на магнитный полюс, указывала на Юпитерекс. Причиной «грушевидности» был приливный горб, который гнала по разреженной поверхности гаснущей звезды тяжелая планета.

Размеры Юпитерекса и Сэтана в первые часы ошеломляли даже тех, кто мнил себя бывалыми астрониками. Больше этих двух планет была, пожалуй, лишь Химера. Но незасветившаяся звезда скрывалась под покровом вечной ночи внесистемного пространства, окруженная свитой из кометных ядер, и была она холодна, безмятежна и безлика.

Сэтан же блистал в лучах близкого Солнца. Его приплюснутую у полюсов сферу перетягивали разноцветные пояса штормов. Здесь преобладали все оттенки желтого и еще – белый цвет: словно мазки тонкой кистью, просматривались перистые аммиачные облака. На границах разнонаправленных атмосферных течений закручивались воронки циклонов и антициклонов. Почти каждую секунду бурлящий облачный слой озаряли вспышки молний.

И, конечно же, – кольца.

О кольцах Сэтана в истории человечества было сказано предостаточно. И учеными, и дилетантами. И поэтами, и прозаиками.

Но и те, и другие были неспособны передать словом глубину чувств, которые возникали в душе, когда ты мчишь на быстром корабле над подвешенной среди звезд полупрозрачной снежной долиной без конца и края.

Кольца сияли отраженным, преломленным и рассеянным светом: мириады обезумевших фотонов навсегда застряли в лабиринте ледяных призм. Если бы «Сфинкс» приблизился к плоскости колец еще ближе, то можно было бы увидеть, как снежное поле потеряет монолитность и расслоится на множество тончайших ручейков, движущихся с умопомрачительной скоростью по своим орбитам вокруг Сэтана.

На спутниках газового гиганта жило мало людей. Центр цивилизации давным-давно переместился с Ганомайда на Трайтон. Сэтан превратился из второго сердца Империи Лун в глухую окраину Сопряжения Планет.

Это пространство облюбовали закрытые узкоспециализированные прайды. А еще – ученые-отшельники, пророки всех мастей, беглецы и ренегаты; здесь же обосновались общины сект – в том числе и тех, которые не гнушались бесчеловечными ритуалами. Говорят, именно на лунах Сэтана начали оттачивать военное мастерство безжалостные Козо.

И неспроста местом проведения Партии был выбран самый большой спутник Сэтана – Титан. Как будто ранний Пермидион (ныне имена его членов помнят лишь историки) локализовал все, что связано с насилием, мистикой и тайными ритуалами в одном секторе системы Солнца.

Из-за полусферы Сэтана выполз Титан. Даже с огромного расстояния, разделяющего спутник и десантный корабль Шелли, было видно, что планетоид – ярко-оранжевый.

Вечно праздничный Титан.

Сколько человеческой крови впитала его топкая почва?

9

Счетверенный вырост парасинаптической антенны проник под череп и соприкоснулся с лобными долями мозга. Боль была неимоверная, но Климентина терпела молча. Сквозь влажную пелену, застилающую глаза, она видела дурацкое треногое животное: диюдарха, в которого окончательно трансформировался чудак Ай-Оу.

По ее лицу скользила липкая, почему-то пахнущая лекарствами ротовая присоска. Климентина вяло пыталась отстраниться, она была здесь и одновременно – там. Там – над угрюмой планетой, всегда повернутой одним полушарием к Ахернару.

Как и Солнце, Ахернар рос, остывая. Его свет обволакивал планету, словно теплая жидкость, и, в конце концов, вечной ночи в мире диюдархов пришел конец. Полчища расплодившихся сверх всякой меры аптегидов ринулись к Перевалу. Базальтовые скалы были облеплены белесыми аморфными телами, словно мертвое тело – ненасытными личинками.

Впервые на Перевале растаял снег. Диюдархи устали орудовать остриями антенных выростов. Диюдархи пересытились сладким мясом аптегидов. Они отступали. Темный хитин, покрывающий их тела, исходил паром. Некоторые не выдерживали, валились на землю, задрав щетинистые лапы к небу. На них взбирались неторопливые аптегиды (когда такое было!), аморфные твари ощупывали панцирь беспомощных хищников осязательными ресничками и затем, обнаружив в хитине уязвимые места, вводили под него жгутики, а через жгутики – пищеварительные ферменты. Аптегиды, извечные жертвы, оказывается, были идеально приспособлены для того, чтобы убивать своих палачей. И выедать их изнутри.

– …отпустите! Я вам все рассказала! – услышала Климентина свой жалобный голос. И тут же проснулся липкий страх: она снова попала в руки к злодеям! Она опять одурманена наркотиком и опять ее заставят предать друзей. Все повторяется вновь и вновь.