Александр Крафт - Полигон: простые желания Страница 55

— Опомнись, старик! — взорвался Андрей, в точности соответствуя сценарию. — Незачем обитателю небес опускаться до эмиграции, когда ему принадлежит весь мир. И не смей называть контрабандой промысел Божий! Ангел еще раз хлопнул крыльями, «перелетев» к скамье подсудимых, где сидела обалдевшая Луиза. Взяв ее за руку, он обернулся к судье через плечо и, чисто по-жегловски, веско добавил:

— Я сказал!

Этого в сценарии не было, но как гармонично вплелось пресловутое высказывание в происходящее. Кроме того, это звучало по-английски, а в самом этом сочетании звуков, на мой взгляд, проскальзывает что-то издевательское.

Но судья оказался действительно на высоте. Видимо, многолетняя практика помогла ему увидеть за вуалью «божественной комедии» банальный побег. Он подскочил и, указывая пальцем на моих коллег, заорал как свинья на бойне:

— Взять их!

Что тут началось… В зале кто-то тоже заверещал, два амбала сперва бросились к Андрею, а потом назад к двери. Просто именно в этот момент Ангел Господень с грозным рыком, — НАЗАД, СМЕРТНЫЕ, — обнажил Карающий Меч.

Я с радостью убедился, что не зря отдал за него три с половиной тысячи долларов. Он того стоил.

Убить, конечно, он никого не мог, но этого и не требовалось. Извлеченный из ножен, метровый клинок мгновенно разогрелся сам собой добела. При медленных горизонтальных пассах, которые совершал Андрей, «стекающий по лезвию» огонь удлинялся до пяти метров, издавая при этом такой шкварчащий и шипящий звук, что все черти вместе могли пойти и повеситься от зависти. Одного только вида этого меча хватило бы, чтобы вогнать в священный религиозный ужас собрание первичной партячейки где-нибудь на военном заводе.

Я вчера попробовал этим пламенем перерубить свой рабочий стол. Как и было обещано изготовителем, на столе не появилось ни одной царапины. «Пламя» просто прошло сквозь него, вернее, обтекло его и снова появилось уже внизу. Вот только я не поверил своим глазам, узрев стол целым. Знал — и не поверил. Великая вещь — кино.

Пока Андрей наслаждался, разгоняя заседание, я наблюдал за охраной. Как и положено бойцам, они вначале залегли, но потом, увидев, что на полу не наблюдается отсеченных конечностей и никто в судорогах биться не собирается, полезли за пистолетами.

Андрей тоже обратил на это внимание и сделал то, что я ждал от него в течение всей этой бескровной бойни: прижал к себе Луизу и швырнул дымный шарик под ноги.

Облако мгновенно окутало беглецов, а я с облегчением нажал кнопку шлюза.

— Идиоты! Безмозглые кретины! Червивые орехи! — орала Луиза, появившись в кабинете, причем запаса экспрессивной русской брани, судя по последней реплике, ей явно не хватало.

— Мерда! Порка Мадонна! Каццо! Ватти а фартелло меттере ин куло! Финноки фоттутти! Ватти а фаре уна пипа! — перешла она на привычный лексикон.

Со вниманием, подобающим ситуации, я выслушивал ее ор, а сам думал о том, что легендарным русским матом можно «медленно и витиевато обложить». А вот когда нужно ругаться по-итальянски, плюясь и размахивая руками, то в «великом и могучем» остаются простейшие построения, типа: дурак, кретин, падло, сука, возможно, даже ублюдок и выродок, но никак не те самые «непечатные» словечки, которые так любят писать на стенах одуревшие от безделья малолетки. Наверное, именно потому и любят, что писать тоже можно «медленно и витиевато».

— И чего орем? — поинтересовался улыбающийся Андрей в момент набора воздуха в легкие Луизы. При этом он отстегнул крылья и с патетическим жестом отречения швырнул их с угол.

При виде этого отставная Мадам лишилась дара речи. Она просто опустилась на пол и, тяжело дыша, уставилась на меня. Было похоже, что она готова в любой момент вцепиться мне в глотку или вскрыть себе зубами вены, вот только не определилась в выборе.

— Глотни вот этого, — Лена протянула ей стакан с водкой.

Интересно, где в резиденции нашлась водка? В списках спиртного я ее не видел. Может быть, в лекарствах?

— И-ик… иди-ик-оты, — уже не злобно проговорила Луиза и допила стакан, заботливо прижатый к ее губам Леной. Для большего комфорта пострадавшей девушка запустила руку в ее волосы и, потянув назад, заставила откинуть голову, а заодно и открыть рот.

— Новенькая. Ничего, привыкнет, — с улыбкой произнесла Лена, и, отпустив волосы, одним рывком поставила арестантку на ноги, а потом заботливо поинтересовалась: — Легче?

— И чего ты так разнервничалась при виде нашего Ангела? — спросил я.

— Ангел, ик, Господень, — Луиза через икоту начала хихикать, а потом снова опустилась на пол и разразилась смехом, в котором веселья было не больше, чем спокойствия в ее предыдущей тираде.

Отсмеявшись сквозь слезы, она пробурчала:

— Я узнала Андрея, только когда он ко мне повернулся. А я ведь христианка.

Теперь настал наш черед ржать. Причем так, что через несколько минут мы все сидели на полу, а в дверь заглянул сержант, проводящий именно в этот момент обход. Убедившись, что все нормально, он скрылся, а я с трудом заполз обратно в кресло и выдавил:

— А почему бы нам все это не отметить? Мы нашли шикарный остров, познакомились с симпатичными девочками, теперь вот Луизу канонизируют.

— Это с какими девочками вы там познакомились? — с притворным негодованием спросила Лена и, уперев руки в боки в излюбленной позе сварливых жен, уставилась на меня.

— Оч-ч-чаровательными! — констатировал я. — Вон, Андрей до сих пор в шоке.

— Это я-то в шоке? — улыбнулся лейтенант. — Это ты в шоке.

— Ага, видел бы ты свою физиономию.

— Это когда?

— И-го-го, — подначил я его.

— А-а-а… это… — замялся Андрей, — но ты тоже хорош: «…песок пробовать…».

— Вы это о чем? — поинтересовалась отошедшая Луиза.

— Действительно, рассказали бы, а то, пока вы где-то шастали, за монитором дежурили исключительно сержанты, а меня вообще выгнали, ссылаясь на твой приказ, — надула губы Лена.

— Расскажем. Вот приведем себя в порядок, соберемся все в общей комнате на второй палубе (вообще-то она для этого и предназначена, а не для кровавых разборок) и расскажем. А почему нет? Вместе пожрем, выпьем, потанцуем. Давай, Лена, вытаскивай Люду с отцом из бухгалтерии. Андрей, зови наши войска, они уже пообвыклись, и их вполне можно пускать за приличный стол. А Макс соорудит что-нибудь вкусненькое за полчаса, я его знаю.

— Так что же мы собираемся праздновать? — уточнил педантичный Андрей.

— Как — что? — удивился я. И вдруг сообразил: они же ничего не понимают.

— Мы возвращаемся под солнце, возвращаемся к живым людям в реальный мир. И возвращаемся творцами своей жизни! Начинается сплошной праздник!