Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней Страница 56

Баки свободно кружились перед ним, пока он освобождался от костюма. Мошкиты медленно двигались, а один из них – коричневый, без полос, копия шахтера, находившегося на «Мак-Артуре» – подплыл, чтобы помочь.

Он использовал универсальную присоску своего рабочего снаряжения, приложив шлем к полупрозрачной стене. Неожиданно это не сработало. Коричневый мошкит тут же понял, в чем заключается трудность. Он (она, оно) извлек откуда-то какую-то трубку и приложил ее к шлему Уайтбрида. Теперь все прошло нормально. Джонатан повернул шлем камерой к себе и снял остальные части своего костюма.

Людям для удобства разговора нужно было бы сначала определить, где верх, а где низ, зато мошкиты были сейчас в самых разных позах. Они ждали и улыбались.

Уайтбрид извивался до тех пор, пока на нем не осталось ничего.

И мошкиты принялись изучать его.

Коричневый был самым поразительным из всех. Он был ниже остальных, с более хрупкими руками и странно выглядящей головой. Насколько мог заметить Уайтбрид, он был идентичен шахтеру. Все остальные выглядели подобно мошкиту, погибшему в зонде с солнечным парусом.

Коричневый изучал его костюм, причем, казалось, его интересует рабочее снаряжение, но все остальные пробовали мускулатуру Джонатана, ища сочленения его тела и места, где тычки могли вызвать рефлекторные сокращения.

Двое изучали его крепко сжатые зубы. Остальные прослеживали пальцами его кости: ребра, позвоночник, форму его головы, таз, кости ног. Они ощупывали его руки и водили по ним пальцами. Хотя они были достаточно осторожны, все это было довольно неприятно.

Щебетание усилилось до крещендо. Некоторые из звуков были такими пронзительными, что становились почти неслышными, но за ними следовали мелодичные тона средней высоты. Наконец, все мошкиты собрались за спиной Уайтбрида, показывая друг другу на его позвоночник. Очень он их возбудил. Один из мошкитов сделал ему знак следить за ним, а затем согнулся взад и вперед. Суставы торчали из его спины, как будто она была сломана в двух местах. Уайтбрид испытал тошноту, глядя на это, но у него появилась идея. Он согнулся в три погибели, выпрямился, затем согнулся снова. Дюжина маленьких рук принялась ощупывать его спину.

Наконец, они отступили от него, а один подошел ближе и, похоже, пригласил Уайтбрида изучить его (ее) анатомию. Уайтбрид покачал головой и неторопливо отвернулся. Это было делом ученых.

Забрав свой шлем, он заговорил в микрофон.

– Докладываю, сэр. Я не знаю, что делать дальше. Может, попробовать привести кого-нибудь из них с собой на «Мак-Артур»?

Голос капитана Блейна звучал напряженно.

– Ни в коем случае. Вы можете выйти из их корабля?

– Да, сэр, если это нужно.

– Так сделайте это. Доложите по безопасной линии, Уайтбрид.

– Э… да, сэр, – Джонатан сделал знак мошкитам, указывая на свой шлем, а затем на воздушный шлюз. Тот, что привел его сюда, кивнул. Уайтбрид натянул свой костюм с помощью коричневого мошкита и закрепил шлем. Коричнево-белый проводил его до шлюза.

Снаружи не было удобного места для установления безопасной линии, но после быстрого взгляда на эскорт мошкитов, оставшийся на поверхности корабля, держась за крюки, Джонатан не долго мучился этим. Потом он нахмурился. Где было кольцо, за которое держался мошкит, когда Уайтбрид только прибыл сюда? Его не было. Почему?

Ну да ладно. «Мак-Артур» был близко. В высшей степени осторожно он оттолкнулся от корабля мошкитов и повис в пустоте космоса. Пользуясь прицелом шлема, он выбрал такое положение, чтобы быть на одной линии с торчащей из черной поверхности «Мак-Артура» антенной, затем нажал языком кнопку «БЕЗОПАСНОСТЬ».

Узкий луч света вырвался из его шлема. Еще один вышел с «Мак-Артура», следуя вдоль его собственного к крошечному рецептору в его шлеме. Кольцо вокруг этого рецептора потемнело. Если бы имелось отклонение, следящая система «Мак-Артура» скорректировала бы его, а если бы луча коснулась еще одна приемная антенна, связь прервалась бы.

– Безопасный канал, сэр, – доложил он. Голос его дрожал от замешательства. После всего этого, подумал он, я имею право выражать свои чувства. Разве не так?

Блейн ответил немедленно:

– Мистер Уайтбрид, причина перехода на этот канал вовсе не в том, чтобы доставить вам неудобство. Сейчас мошкиты не понимают нашего языка, но они могут делать записи. А позднее они будут понимать английский. Вы следите за моей мыслью?

– Почему… Да, сэр. – Боже мой, Старик действительно заглядывает вперед.

– Мистер Уайтбрид, мы не можем позволить ни одному мошкиту попасть на борт «Мак-Артура», пока не решена проблема малышей, так же, как не можем позволить им знать об этой проблеме. Это понятно?

– Да, сэр.

– Отлично. Я посылаю шлюпку с учеными следом за вами, как говорится, по проторенному пути. Вы все сделали хорошо. Но прежде, чем я пошлю других, что еще вы можете сказать?

– Да, сэр. Во-первых, на борту есть два ребенка. Я видел их, сидящих на спинах взрослых. Они крупнее малышей и окрашены, как взрослые.

– Еще одно доказательство мирных намерений, – сказал Блейн. – Что еще?

– У меня не было возможности сосчитать их, но похоже, здесь двадцать три коричнево-белых и двое коричневых, типа шахтера с астероида. Оба ребенка были с коричневыми. Интересно, почему?

– Возможно, мы сможем спросить об этом у них. Хорошо, Уайтбрид, мы посылаем ученых. Они получат катер. Реннер, вы слушаете?

– Да, сэр.

– Рассчитайте курс. Я хочу, чтобы «Мак-Артур» находился в пятидесяти километрах от чужого корабля. Не знаю, что сделают мошкиты, когда мы двинемся, но катер вылетит первым.

– Вы хотите передвинуть корабль, сэр? – недоверчиво переспросил Реннер.

– Да.

Долгое время никто не говорил ни слова.

– Ну, хорошо, – сказал Блейн. – Я объясню. Адмирала очень беспокоят эти малыши. Он думает, что они могут переговариваться с кораблем. Нам приказано следить, чтобы у них не было возможности связаться со взрослыми мошкитами.

Теперь молчание длилось еще дольше.

– Это все, джентльмены. Спасибо, мистер Уайтбрид, – сказал Род. – Мистер Стели, сообщите доктору Хорвату, что он может грузиться в катер в любое время.

«Что ж, вот мы и здесь», – подумал священник Харди. Это был округлый человек с мечтательными глазами и рыжими волосами, только начавшими седеть. За исключением воскресных богослужений, он проводил в каюте большую часть времени.

Дэвид Харди вовсе не был недружелюбным человеком. Любой мог зайти в его каюту выпить кофе, что-нибудь покрепче, сыграть в шахматы или же просто поговорить. Просто-напросто ему не нравились большие скопления людей. Он не мог узнавать их в толпе.