Алексей Кулаков - Наследник Страница 56

Устроившись в седле вороного аргамака, десятилетний отрок еще раз оглядел невзрачное родовое гнездо, небрежно перекрестился на прощание (часть охраны повторила за ним это действо) и послал жеребца вперед, одновременно впадая в легкую задумчивость - насчет того, кто же из думных бояр будет следующим в деле навязывания ему в ближники своего отпрыска. И будет ли очередной "пытальщик счастья" при этом понимать тот простой факт, что благоволение Иоанна Васильевича совсем не означает благоволения у его старшего сына? А еще целителю было очень интересно представить, какая свара начнется за обладание простым таким серебряным колечком. Поначалу в Москве. Потом и за ее пределами - как только больные, но очень богатые и влиятельные личности поймут, что наследник престола может вылечить практически все, кроме смерти, старости и глупости.

"Впрочем, страждущим здоровья не обязательно иметь при себе и кольцо - достаточно пары-тройки килограмм золота. Какой я меркантильный, хи-хи...".

Припомнив свои же расчеты о том, сколько благородных металлов потребуется для осуществления хотя бы половины его планов, юный всадник разом потерял всю веселость и печально вздохнул. Счет-то шел не на килограммы, а на тонны!..

- А ну, в стороны!

Увидев старшего царевича, люд московский как правило останавливался и беззастенчиво глазел, не забывая отвешивать легкие поклоны - слухи о том, что он осенен великой благодатью, потихонечку расходились в народе, обрастая по пути самыми разными подробностями. Проверять их пока никто не кидался (и слава Богу!), но уже был случай, когда один юродивый с паперти Успенского собора весьма настойчиво пытался подобраться поближе к малолетнему целителю, при этом весьма активно тряся своими заскорузлыми от грязи отрепьями и самодельными веригами из привязанных к телу кусков чугуна. Чего конкретно он там хотел, Дмитрий так и не понял: то ли на халяву излечить свои многочисленные нарывы и расчесы на голове (мыться чаще надо!), то ли разок-другой приобнять. А может просто пообщаться?.. В любом случае, юродивому сильно повезло, что охрана мягко оттеснила его прочь, потому что если бы он все же добрался до своей цели, одним нищим точно стало бы меньше...

- Мить!..

Выплыв из своих мыслей, царевич обнаружил, что, он уже почти доехал до Теремного дворца. А еще - на верхней смотровой и прогулочной галерее оного его встречает младший брат.

- Погуляем?

Средний из царевичей энергично помахал рукой с раскрытой ладонью, намекая на игру в "отбивалы".

- Как батюшка отпустит.

Забежав к себе и переодевшись, мальчик заспешил в отцовские покои, обгоняя почти наставший полдень. Быстро прошел Переднюю, мимоходом удивившись многолюдству служилых дворян, почтительно поздоровался с владычным митрополитом Макарием, отчего-то застрявшим в Крестовой. И в конце своего пути увидел родного брата своей недавней пациентки, а заодно и своего четвероюродного дядю, князя и боярина Ивана Дмитриевича Бельского. Вид дядя имел довольно неряшливый, волосы необычно длинные и спутанные, и донельзя грязные. Да и вообще, особо жизнерадостным не выглядел, расположившись перед сидящим в креслице великим государем на коленях.

- А, сынок. Как там боярыня Захарьина?

- Полностью здорова, батюшка.

Взмахом руки Иоанн Васильевич подозвал сына поближе, усадив перед собой на собственное же колено:

- Молодец, хвалю.

С ласковой насмешкой подергав первенца за его роскошную гриву, великий князь ткнул в сторону коленопреклоненного мужчины:

- А это, сыно, дядя твой, Ивашка Бельский. Пойман, когда хотел к Жигимонту польскому отъехать, с семейством. Кается, говорит, бес его попутал, затмение нашло.

Бельский вроде как дернулся, желая что-то сказать, но в последний момент все же передумал.

- Ну что, сынок, поверим твоему дядьке? За него и духовенство печалуется, и дума боярская, и князья служилые... А грамотки охранные от Жигимонта не у тебя ли нашли, Ивашка? Скажешь, подметные ? Что молчишь?

- Мои грамотки, государь. Да только отъезжать я не собирался! А семью в удел собирал, почитай с год там не были.

- Ну-ну. А крест поцелуешь на том, что не собирался подлое предательство учинять?

- Да, государь!

- А на то, что не будешь пытаться отъехать в к Жигимонту?

Вместо ответа дальний родственник истово перекрестился и кивнул - да так, что подбородком ударился в грудь.

- Ну-тка, где там архипастырь наш?.

Спустя пять минут в царском Кабинете было полно народу: князья Шуйские, Вяземский, Черкасский, бояре Захарьины-Юрьевы, печатник Висковатов, полдюжины церковных иерархов, составлявших свиту митрополита Московского и всея Руси... Иван Бельский встал на ноги, троекратно перекрестился и всем своим видом показал, что готов обелить свое доброе имя. Вот только в этот раз привычная процедура пошла не так, как все привыкли - для начала, золотой крест с каменьями держал не владыко Макарий, а наследник Димитрий. Да и сама клятва предварялась тремя его странными вопросами:

- Отвечай только да или нет. Крещен ли ты?

- Да.

- Веруешь ли в искупителя грехов наших, Иисуса Христа?

- Да.

- Хочешь ли жить?

И на этот вызывающий и странный вопрос четвероюродный дядя ответил сугубо положительно. Увидев же протянутый вперед крест, набрал полную грудь воздуха и заявил:

- Не собирался я к Жигимонту отъезжать, ни один, ни с семейством и домочадцами!

Под внимательными взглядами перекрестился, и основательно приложился к распятию.

- Наклонись.

Стрельнув глазами в сторону Иоанна Васильевича, князь медленно подставил голову под детские руки.

- Скрепляю клятву твою.

- Хрхх!..

Схватившись за голову и посинев губами, боярин медленно опустился на колени. Кое-как отдышался, и под очень внимательными взглядами царя и его ближнего круга с отчетливым страхом посмотрел на племянника.

- То правда, дядя, съезжать ты не собирался. Хотел, но ПЕРЕДУМАЛ это делать.

Увидев, как сызнова ему протягивают распятие, Иван Бельский собрал всю свою решимость и размашисто перекрестился:

- Клянусь служить тебе, великий государь, верой и правдой, и не искать службы у Жигимонта, не принимать от него никаких грамоток, и не списываться с родней литовской самому.

Еще раз перекрестился, и задержав дыхание, словно бы бросался со всего маху в ледяную прорубь, встал на одно колено, подставляя голову.

- Скрепляю клятву твою.

Царевич медленно провел двуперстием по лбу Бельского - и тут же покрытая испариной кожа вспухла ярким багровым крестом. Легонько кольнуло внутри головы, на мгновение сильно сжало сердце... Крест со лба пропал, и тихий шепот коснулся ушей преклонившего одно колено мужчины: