Андрей Морголь - Арсенал эволюции Страница 56

    — Зуд… — Скокс немного помолчал. — Зуд — это самая страшная  вещь,

которую только могла  придумать природа.  Жаль, на  тебя не  действуют

чары. Я бы показал  тебе, что такое настоящие  мучения. Еще ни  одному

человеку не удавалось сохранить тайну под пыткой чесотки.

    Я очередной  раз  поздравил  себя  с  уникальной  устойчивостью  к

заклинаниям. Уж Скоксу-то врожденная вредность непременно позволила бы

с  удовольствием  периодически  угощать  меня  какой-нибудь  волшебной

гадостью.

    — Да,  поэтому через  час нам  точно ничто  не будет  угрожать,  —

повторил чародей. — Утром  сделаем остановку, и  с таким темпом  после

обеда уже будем в городе-факеле.

    — Что за город-факел? — не понял я.

    — Крипет по-другому называют городом-факелом, — пояснила охотница.

    — Почему?

    — Увидишь — поймешь, — отрезал Скокс.

    Все произошло,  как и  говорил волшебник:  через три  часа  начало

светать, и вскоре солнце вовсю слепило нам глаза. Все! С этого момента

о нечисти можно забыть и встречать ее лишь в ночных кошмарах! А там уж

я могу  себе  хоть  гранатомет,  хоть  гаубицу  сочинить,  и  тогда  —

держитесь, твари!

    С утра мы  последний раз  подкрепились и  отправились в  последний

рывок на пути  к городу. Местность  несколько изменилась: равнина  все

чаще стала  переходить  в  небольшие холмы,  а  кустарники  с  прочими

зарослями  попадались  в  гораздо  больших  количествах.  Передвижение

слегка усложнилось, зато глазу хоть нашлось на чем остановиться.

    Один раз прямо из рощи на нас выскочил ошалелый кабан и тут же, не

успел я  отвесить челюсть,  был  подстрелен Арлетой.  Она  отточенными

движениями принялась  наскоро  свежевать тушу,  рассовывая  по  мешкам

самые мясистые куски, шкуру и клыки. Мы с волшебником смирились с этим

порывом рефлексов и молча ожидали в сторонке, пока охотница  завершала

свои  манипуляции.  К  тому  времени  челюсть  моя  успела   отвиснуть

окончательно. Хрупкая  девушка  разобрала  солидного  хряка  нереально

быстро — как  солдат винтовку, и  вскоре о нем  напоминала лишь  кучка

сиротливой требухи. Закинув на спину потяжелевшие килограммов этак  на

десять мешки, мы опять двинулись в дорогу.

    Когда солнце  обосновалось  в  зените  и  вновь  предприняло  свои

попытки  вскипятить  содержимое   черепной  коробки,  из-за   поворота

неожиданно, как первая беременность, выскочил он самый —  город-факел.

Крипет я узнал  сразу и даже  ничуть не сомневался,  что это на  самом

деле он. Увидев такое зрелище единожды, уже ни с чем и никогда его  не

спутаешь. Кто-нибудь видел  в своей жизни  деревянный небоскреб?  Нет,

Крипет, конечно, не был  небоскребом в прямом  смысле этого слова,  но

просто более здоровенной  конструкции из дерева  раньше мне видеть  не

приходилось.  И  более  нелепой,  впрочем,  тоже.  Причем  из   любого

материала. Кучи  дощатых и  бревенчатых сооружений  совершенно  разной

формы и размеров были коряво налеплены, взгромождены друг на друга,  а

между ними  по  множественным настилам  и  мостикам сновали  без  тени

опасения суетливые  людишки.  Высился этот  конгломерат  разношерстных

теремков не  менее чем  на  пять этажей  в привычном  понимании  этого

слова, а шириною  мог поспорить  с парой-тройкой  среднестатистических

стадионов.  Типа  Стэмфорд-Бриджа  или  Сан-Сиро.  Местами   виднелись

торчащие из земли, доходящие до самых верхних уровней города массивные

деревянные  сваи,  которые,   видимо,  служили  более-менее   надежным

каркасом для крепления всего этого хлама.  Теперь ясно, куда и на  что

уходят все  дары  Прилесья. Сразу  в  нескольких местах  над  Крипетом

виднелся вьющийся  сизый  дымок,  однако  паникой  в  окрестностях  не

попахивало, да и пожарных в округе не наблюдалось.

    Вопросы возникли сразу, и несколько.  Во-первых, как можно жить  в

такой свалке скворечников? Во-вторых, зная людские наклонности,  каким

образом ее  до  сих  пор  случайно  не  спалили  детишки?  Не  зря  же

город-факел! И в-третьих, как здесь компенсируют отсутствие (а она сто

процентов отсутствует) канализации?  Тут даже  выражение «удобства  во

дворе» не сильно применишь ввиду отсутствия дворов. Да, еще одно  чуть

не забыл: что ж там такое горит, если все спокойно к этому относятся?

    — Ах,  как давно  я  не была  в  Крипете, —  мечтательным  голосом

вмешалась Арлета в ход моих размышлений. — Ведь именно здесь в детстве

я научилась так ловко прыгать.  Мы с мальчишками наперегонки лазили  с

первого на четвертый ярус, а потом вниз.

    Поток  ментальной  деятельности  несколько  сбился  с  намеченного

курса: а где же я научился так лихо скакать по веткам? Пожалуй, нигде.

Скорее всего,  в генотипе  завалялось наследие  далеких предков  эпохи

позднего палеолита.

    — Ты здесь жила? — спросил я.

    — Да,  но потом,  когда мне  исполнилось тринадцать,  нам с  отцом

пришлось переехать в Прилесье.

    Спрашивать о  причине, вынудившей  их покинуть  город, а  также  о

судьбе до сих пор ни разу не упомянутой с момента нашей встречи матери

Арлеты как-то  не очень  хотелось.  Я всегда  был любопытным  в  меру,

поэтому нос мне разбивали из-за других особенностей характера. Если бы

моему генератору соплей еще и  за любознательность доставалось —  имел

бы он весьма плачевное  состояние. А так  вроде ничего такой  шнобель,

почти ровный. Тем более  что с этими  скрытыми фактами биографии  моей

спутницы, несомненно,  связана какая-нибудь  душераздирающая  история,

после прослушивания которой придется из вежливости долго извиняться за

то, что полез ковыряться  в ее печальном  прошлом, и обильно  посыпать

соль на раны.  В общем,  тему я решил  сменить, а  заодно и  расширить

кругозор:

    — Неужели никто еще не догадался зимой опосля трактира погреться у

костра, да и сжечь ненароком весь город?

    — В  Крипете использование  огня  в неположенных  местах  карается

смертной казнью, — объяснила, заодно и предупредила охотница.

    Что ж, вполне мощный стимул не баловаться со спичками.

    — Да, после того как город лет семьдесят назад сгорел почти  дотла

из-за трех пьяных наволочей {{