Орсон Кард - Песенный мастер Страница 56

— Не позволяй Управляющему говорить! — крикнул он.

— Ну почему же так? — невинно спросил Майкел, и лазер шелохнулся в руке Рикторса; один только Анссет знал, что за этими словами не было никакой невинности. Майкел только лишь притворялся, будто ничего не понимает. Анссету хотелось взлететь под потолок и немедленно бежать отсюда.

Но Управляющий не остановился. Он быстро-быстро, торопясь, продолжил:

— Ну зачем же ты так? Ничего, у меня есть еще одна бутылка. Милая Певчая Птица, пускай Майкел напьется под завязку!

Слова молотом грохнули по сознанию Анссета, и, подчиняясь рефлексу, он развернулся на месте, оказавшись лицом к лицу с Майкелом. Мальчик знал, что происходит, знал и возопил против этого. Только вот руки действовали вопреки его воли, ноги подогнулись, он весь сжался как пружина — все это произошло так быстро, что мальчик не мог остановиться. Он знал, что через мгновение его рука погрузится в лицо Майкела — любимое, улыбающееся лицо Майкела…

Майкел улыбался ему, по-доброму, без малейшей боязни. Многие годы Самообладание служило Анссету, чтобы скрывать эмоции. Теперь же он послужил для того, чтобы выразить чувства. Мальчик не мог, не мог, не мог хоть как-то повредить Майкелу, и хотя тело несло в своем движении смерть, Анссет метнулся вперед, его рука ударила…

Только удар не попал в лицо Майкела. Рука пробила поверхность пола, вызвав извержение подогретого геля. При этом кожа на руке Анссета лопнула; гель делал боль едва выносимой; кость при ударе тоже, видимо, пострадала. Только Анссет не чувствовал этой боли. Единственное, что он испытывал — это страшную боль в сознании, боль сопротивления той силе, что все еще таилась внутри и настойчиво требовала: убей Майкела, убей Майкела.

Теперь его тело метнулось вверх, рука молнией мелькнула в воздухе, и спинка императорского кресла смялась от удара, обшивка лопнула. Кресло задрожало, потом разрыв начал затягиваться. Зато рука Анссета была вся в крови; капли ее летели во все стороны, опрыскивая гель, покрывший поверхность к тому времени уже излечившегося пола Только это была кровь Анссета, а не Майкела, и мальчик закричал от переполнившей его радости. Правда, более всего, этот крик был похож на вопль агонии.

Где-то вдалеке Анссет слышал, как голос Майкела приказывает:

— Не стрелять в него!

И так же неожиданно, как и пришло, принуждение исчезло. Сознание мальчика странным образом перевернулось, когда он услышал уже затихающие слова Управляющего:

— Что же ты наделал, Певчая Птица!

Это были слова, что делали его свободным.

Совершенно обессиленный, истекающий кровью мальчик лежал на полу, его правая рука представляла собой сплошную рану. К нему вновь вернулась боль, и он застонал, хотя в его голосе, скорее, звучала песнь победы, а не жалоба на страдания. Каким-то образом Анссет нашел в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться приказу и не убить Отца Майкела.

Наконец он перекатился на живот и сел, прижимая руку к груди. Кровь текла уже тонкой струйкой.

Майкел все еще сидел на своем, к этому времени полностью самостоятельно излечившемся кресле. Управляющий стоял на том же месте, где он был и десять секунд тому назад, в самом начале муки Анссета, бокал в его руке смотрелся как-то смешно. Лазер Рикторса был нацелен на Управляющего.

— Вызовите гвардейцев, Капитан, — приказал Майкел.

— Уже сделано, — ответил Рикторс. Кнопка вызова на его поясе горела желтым. В комнату вбежали охранники. — Управляющего в камеру, — приказал им Рикторс. — Если у него хоть волос упадет с головы, все вы будете казнены вместе со своими семьями. Понятно?

Гвардейцам все было понятно. Это были люди Рикторса, а не Управляющего, и любви к нему они не испытывали.

Анссет все так же баюкал свою руку. Майкел с Рикторсом подождали, пока не пришел врач и не перевязал ее. Боль понемногу стала утихать. После этого врач ушел.

Первым заговорил Рикторс:

— Мой Повелитель, конечно же ты знал, что это был Управляющий.

Майкел отделался легкой усмешкой.

— И вот почему ты позволил ему уговорить тебя вызвать Анссета сюда. Ты хотел, чтобы он сам доказал свою вину.

Улыбка на лице Майкела сделалась шире.

— Но, мой Повелитель, только ты мог знать, что Певчая Птица найдет в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться принуждению, которое прививали ему целых пять месяцев.

Майкел рассмеялся. И на сей раз Анссет слыхал в его голосе истинную радость.

— Рикторс Ашен, — сказал император. — Как тебя назовут: Рикторс Великий или Рикторс Узурпатор?

Смысл сказанного дошел до Ашена не сразу. Но это заняло буквально миг. Но, прежде чем его рука дотянулась до лазера, висящего к этому времени у него на поясе, Майкел уже целился из собственного лазера прямо ему в сердце.

— Анссет, сын мой, будь добр, забери у Капитана его лазер.

Мальчик поднялся и забрал у Рикторса его оружие. Он слышал в голосе Майкела торжествующую песнь. Только вот Анссет ничего не понимал. Что сделал Рикторс? Это был человек, которого Эссте приказывала ему любить как Майкела, как и любого другого…

Но Майкел покорил галактику. Все так, Эссте предупреждала его, но сам он ничем таким и не беспокоился!

— Ты совершил всего лишь одну ошибку, Рикторс Ашен, — сказал Майкел. — Все остальное же было проведено совершенно исключительно. И, честное слово, я и сам не вижу, каким образом можно было избегнуть подобной ошибки.

— Ты имеешь в виду силу Анссета? — спросил Рикторс. Он старался, чтобы голос его звучал ровно, и, удивительно, но это ему прекрасно удавалось.

— Нельзя сказать, что я на это рассчитывал. Если бы возникла такая необходимость, я бы готов его убить.

Эти слова не покоробили Анссета. Он и сам скорее бы умер, чем причинил вред Майкелу, и ему было известно, что Майкел тоже знает об этом.

— В таком случае, я никаких ошибок не сделал, — ответил на это Рикторс. — Откуда же ты узнал?

— Дело в том, что мой Управляющий, если только он не находился под чьим-то принуждением, никогда бы не набрался смелости спорить со мной, настаивая на том, чтобы брать Анссета на эту идиотскую военную акцию. К тому же, он никогда бы не осмелился назвать твое имя, когда я спросил, кого бы он предложил в новые Капитаны гвардии. Но это ты должен был воздействовать на него, разве не так? В противном случае, ты бы не сделался Капитаном и не смог бы контролировать событиями в случае моей смерти. При этом, ясное дело, Управляющий предстал бы самым виновным, а ты сделался бы героем, пришедшим на мое место и удерживающим империю как единое целое. Самое лучшее из всех возможных начал для правления. Никто бы и не связал твоего имени с этим покушением. Естественно, что половина империи тут же бы взбунтовалась. Но ты хороший тактик и еще лучший стратег, ты весьма популярен на флоте и у большинства граждан. Потому-то я и дал тебе шанс устроить все это. Ты самое меньшее из всех зол во всей империи.