Кирилл Юрченко - Люди в сером 3: Головоломки Страница 56

— Жаль, — несколько разочарованно протянул сидящий на диване рядом с Павлюковым Штерн.

— Попрошу меня не перебивать, — резко оборвал его Сорокин, и Штерн мгновенно заткнулся. — Останки мне привезли сегодня из посольства, и сейчас они лежат в спальне, — он мотнул головой закрытую внутреннюю дверь, — в чемодане, как мы их и упаковали. Ничего секретного в самих останках нет. Дип. почтой мы переправили их сюда лишь затем, чтобы избежать на таможне многочисленных вопросов. Мне просто не хотелось привлекать внимание местных властей к тому, что мы будем здесь делать. Точно так же, как мы не уведомляли партийное руководство Свердловска о нашей маленькой экспедиции.

— А что мы будем здесь делать? — тут же влез с вопросом неугомонный Штерн, но Сорокин так глянул на него, что он окончательно угомонился.

Павлюков оглядел присутствующих. Судя по заинтересованным и слегка недоумевающим лицам, ни Штерн, ни Екатерина Семеновна, ни даже помощник Сорокина Кеша понятия не имели, о чем пойдет речь и к чему клонит Сорокин. А вот угрюмо молчавший Максютов, который сел в самый темный уголок комнаты, явно что-то знал.

— Завтра, — сказал Сорокин, — точнее, в ночь на двадцать второе июня мы должны провести один ритуал, после чего можем спокойно лететь в Москву. Разумеется, всех вас ждет вознаграждение. Никто не будет забыт и ничто не будет забыто, — с намеком сказал он.

— Ритуал? — недоверчиво прищурился Павлюков. — Вы сказали, ритуал?

— Да, — кивнул Сорокин. — Магический ритуал.

— Что? — Павлюков даже заподозрил, что у него стало что-то со слухом. — О чем вы говорите?

— Вернее, — уточнил Сорокин, — древний ритуал, который принято считать магическим, хотя он несет в себе совсем иную подоплеку.

— Ничего не понимаю, — недоуменно глядя на него, сказал Павлюков. — Это шутка какая-то? Ритуалы, древняя магия… В чем тут смысл?

Сорокин единственный среди них оставался на ногах. Он неслышно прошелся по мягкому ковру, устилающему пол в номере, и остановился напротив Павлюкова, пристально глядя на него сверху вниз.

— Всего один ритуал, — сказал он. — Он хорошо вам известен, Николай Андреевич. Это ритуал искусственной или, как его еще по-другому переводят, насильственной реинкарнации.

— Ну, да, — недоверчиво посмотрел на него Павлюков. — Есть, вернее, был такой ритуал у древних тибетских монахов. И вы хотите, чтобы я провел его завтра ночью? Чушь какая-то… Кого же вы хотите?.. — Внезапно он замолчал, глаза его расширились. — Вы что же, хотите провести ритуал реинкарнации над останками, найденными нами… — срывающимся голосом прошептал он.

— Не совсем так, Николай Андреевич, — сказал Сорокин, — но вы почти уловили идею. Истина где-то рядом, — он коротко откашлялся, словно запершило в горле. — Но прежде я попросил бы всех собравшихся выслушать нашего уважаемого Арнольда Петровича. После того, что он расскажет, у вас отпадут многие вопросы. Пожалуйста, Арнольд Петрович, — Сорокин сделал широкой жест рукой и, замолчав, сел пустующее кресло.

Максютов, в отличие от него, не стал вставать и расхаживать перед слушателями. Он остался сидеть в углу комнаты. Люстра в три лампочки, под желтеньким абажуром, давала мягкий, рассеянный свет, плохо достигавший угла, так что сидел он почти что в тени. В сочетании с его глухим, чуть хрипловатым голосом, это придавало таинственности его рассказу.

— Впервые документальное упоминание города появляется в 1091-м году, когда первым известным графом Ольденбурга становится Эгильмар, граф Леригау. Следующие триста тридцать лет Ольденбург является столицей маленького, ничем не примечательного Ольденбургского графства на побережье Северного моря. Но где-то с 1420-х годов начался стремительный взлет его правящей семьи, когда потомок Эгильмара, граф Дитрих Счастливый (ум.1440), женился на дочери герцога Герхарда VI Шлезвик-Голштинского Гедвиги (ум.1436). Их старший сын Христиан (ум. 1481) был при содействии своего дяди герцога Адольфа VIII Шлезвиг-Голштинского избран в 1448 году королем Дании, в 1450 — Норвегии, а по смерти Адольфа в 1460 году — правителем его герцогства. Он же положил начало датской королевской линии, которая пресеклась в 1863 году со смертью короля Фридриха VII.

За средней Ольденбургской линией идет младшая Гольштейн-Готторпская линия. Основателем ее был герцог Адольф (ум. 1586 г.), сын Короля Дании Фридриха I. Эта ветвь владела землями в Голштинии, и столицей её владений был город Киль. Герцоги Гольштейн-Готторпские постоянно конфликтовали с Данией из-за своих владений. Они всегда были в династическом союзе со Швецией — противницей датских королей. Поражение Короля Швеции Карла XII в Северной войне против России и создание Петром I Российской империи заставили племянника Карла XII, Герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского (1702–1739), бывшего также одним из наследников шведской Короны, заключить союз с Россией.

В 1725 г. Карл Фридрих женился на дочери императора Петра I Цесаревне Анне Петровне. От этого брака у него был единственный сын Карл Петр Ульрих, ставший в 1741 г. по повелению своей тетки императрицы Елизаветы Петровны наследником Русского Престола под именем Петра III. Став императором, Карл-Петр-Ульрих вызвал в Россию своего двоюродного дядю принца Георга Людвига (1719–1763). Он ранее служил в армии Короля Пруссии Фридриха Великого в чине генерал-майора и был кавалером Ордена Черного Орла. Во время Семилетней войны он воевал против России. В 1761 г. Принц Георг Людвиг уволился с прусской службы и вернулся в Голштинию. При Петре III началась стремительная карьера этого голштинского принца. Император присвоил ему титул Императорского Высочества и звание генерал-фельдмаршала. Во время переворота 1762 г. Георг Людвиг был арестован и через несколько дней выслан в Германию. К слову, императрица милостиво обошлась с принцем (все же, как-никак, родной дядя); он был назначен Штатгальтером Голштинии и получил 150000 рублей.

После смерти Петра III в 1762 году императрица Екатерина II в 1767 году отказалась от прав Великого князя Павла Петровича на наследование в Шлезвиг-Голштинии, и после его вступления на Российский престол и до 1917 года Россией правила Гольштейн-Готторпская линия Дома Ольденбургов, принявшая имя национальной Династии Романовых.

— Простите, что перебиваю, — вмешался молчавший до сих пор Павлюков, — но я не понимаю, к чему эти столь пространные экскурсы в историю? При чем здесь эти цари и династии, давно свергнутые и забытые? Какое они имеют к нам отношение?

— Имейте терпение, Николай Андреевич, — неожиданно мягко сказал Сорокин. — Скоро все станет ясно. А отношение к нам эти, как вы сказали, экскурсы имеют самое прямое. Не забывайте, что у меня в спальне, — он мотнул головой, — лежат упакованные останки той самой династии, о которой вы отозвались столь неуважительно. Так давайте дослушаем до конца. Продолжайте, Арнольд Петрович.