Фрэнк Герберт - НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений Страница 56

— Лиджен, а что вы собираетесь делать, когда приедете в Майами?

Вопрос прозвучал для меня неожиданно.

— Ну… не знаю, — уклончиво ответил я. — Просто хотелось уехать к югу, где тепло. Когда-то у меня там было несколько знакомых…

— Другими словами — ничего, — сказал Фостер. — Лиджен, я вам хорошо заплачу, если вы останетесь со мной до тех пор, пока я не доведу это дело до конца.

Я отрицательно покачал головой:

— Только не я, мистер Фостер, Все это звучит для меня… Самое безобидное слово, которое мне приходит в голову, это — "безумно".

— Лиджен, — произнес Фостер, — вы действительно думаете, что я сумасшедший?

— Давайте скажем так, мистер Фостер: мне все это кажется немного странным.

— Я вас прошу не просто поработать на меня, — сказал Фостер. — Я прошу у вас помощи.

— С таким же успехом вы можете попытаться узнать свою судьбу по кофейной гуще, — раздраженно ответил я. — Мне не под силу сделать ни одного вывода из того, что вы рассказали.

— Но это еще не все, Лиджен, далеко не все, Недавно я сделал важное открытие. Когда я буду знать, что вы со мной, я расскажу вам о нем. Сейчас вы знаете достаточно, чтобы признать: все это не является плодом моего воображения.

— Я не знаю абсолютно ничего, — ответил я. — Пока это все разговоры.

— Если вы озабочены размером вознаграждения…

— Нет, черт возьми, — рявкнул я. — Где эти бумаги, о которых вы все время говорите? Меня нужно показать психиатру уже только за то, что я сижу здесь и выслушиваю вас. С меня достаточно моих собственных бед…

Я замолчал и помассировал руками голову.

— Извините, мистер Фостер, — сказал я. — Мне кажется, мое раздражение вызвано тем, что у вас есть все, чего я мог бы желать себе, а вы еще не довольны. Меня тревожит, что вы пустились в погоню за иллюзией. Если человек, обладающий здоровьем и массой денег, не может наслаждаться жизнью, то что же, черт подери, остается делать другим?

Фостер задумчиво посмотрел на меня:

— Лиджен, если бы у вас в жизни была возможность осуществить любое свое желание, что бы вы попросили?

— Любое? О, мне хотелось много чего. Когда-то я мечтал стать героем. Потом — умным, чтобы знать ответы на все вопросы. Еще позже я стал носиться с идеей, что самое главное — это иметь возможность честно выполнять работу, необходимую людям. Но я так и не нашел этой работы, и не поумнел, и не научился самостоятельно разбираться, где героизм, а где трусость.

— Другими словами, — заметил Фостер, — вы искали некую абстракцию, чтобы поверить в нее, в данном случае — справедливость с большой буквы. Но справедливости в природе не существует. На нее надеется и ее признает только человек.

— Но ведь кроме нее в жизни существует немало хорошего, и часть этого хорошего я бы не прочь получить в свое распоряжение.

— Ждите своего часа и не теряйте способности мечтать.

— Мечты! — воскликнул я. — О, их у меня хоть отбавляй. Я хочу иметь остров в теплых краях, где я мог бы коротать свой век, занимаясь рыбной ловлей и любуясь морем.

— В ваших словах сквозит цинизм. Но вы и сейчас пытаетесь конкретизировать абстракцию, — сказал Фостер. — А впрочем, не важно. Материализм — это просто другая форма идеализма.

Я посмотрел на него.

— Однако я знаю, что ничего у мена никогда не будет, как никогда не будет в мире той справедливости, о которой вы говорили. И как только окончательно поймешь, что тебе этого никогда не увидеть…

— Несбыточность, видимо, является важным элементом любой мечты, — прервал меня Фостер. — Но, тем не менее, вы должны беречь свою мечту, какой бы она ни была. Не оставляйте ее.

— Хватит философий, — заявил я. — Она нам ничего не даст.

— Вы хотели посмотреть документы? — спросил Фостер и вытащил из внутреннего кармана связку ключей. — Если вы согласитесь сходить к машине и, возможно, испачкать руки, то найдете в ней приваренный к раме сейф. Там я держу все фотокопии, свой паспорт, необходимый запас денег на крайний случай и прочее. Жизнь научила меня быть готовым в любой момент сняться с места. Поднимите коврик с пола и вы увидите сейф.

— Это не так уж срочно, — сказал я. — Я посмотрю их утром, после того, как немного посплю. Но, поймите меня правильно: я соглашаюсь на это только из-за своего проклятого любопытства.

— Хорошо, — ответил Фостер. Он откинулся на спинку кресла и вздохнул. — Я устал, Лиджен. Устал мой рассудок.

— Да, — согласился я, — и мой тоже. Если не говорить об остальных частях моей анатомии.

— Ступайте спать, — сказал Фостер. — Продолжим разговор утром.

Я отбросил легкое одеяло и осторожно встал с постели. Нога утонули в ковре, густом и мягком. Подошел ко встроенному шкафу, нажал кнопку, и дверь отодвинулась в сторону. Моя старая одежда валялась на полу там, где я ее бросил. Но у меня еще была и чистая, которую мне одолжил Фостер. Он не будет возражать, если я подержу ее у себя подольше. В конце концов, так ему обойдется дешевле. Фостер был чокнутым, но ждать утра, чтобы сообщить ему об этом, не имело смысла.

Среди вещей, которые одолжил мне Фостер, не было пиджака. Я хотел было надеть свой старый, но передумал: на улице было тепло, к тому же эта серая в полоску тряпка, заляпанная жирными пятнами, может привлечь излишнее внимание. Я переложил свои вещи из карманов грязной одежды, лежащей на полу, тихонько открыл дверь и спустился вниз.

Занавески на окнах гостиной были задернуты. Я едва различал очертания бара. Не мешало бы захватить с собой что-нибудь поесть. Я разглядел проход за баром, пошарил вслепую по полкам и наткнулся на горку небольших банок, которые при этом тихо забренчали. Должно быть, орехи. Я попробовал поставить одну банку на бар — она звякнула обо что-то невидимое. Я выругался про себя и стал ощупывать препятствие. Это было что-то большое и металлическое, судя по холодной, гладкой поверхности с небольшими выступами, имеющими острые углы. Я готов был отдать голову на отсечение, что это был…

Я наклонился и напряг зрение. Слабый луч лунного света, пробивающийся сквозь щель в тяжелых портьерах, падал так, что я почти смог рассмотреть очертания этой штуки. Я склонился еще ниже и увидел отблеск света вдоль перфорированного кожуха пулемета 30-го калибра. Я проследил, куда направлен ствол, и рассмотрел черный квадрат прихожей, а в глубине ее — крошечный блик света, который отражался от начищенной медной ручки на входной двери.

Я отпрянул и прижался к стене. Внутри у меня стало как-то пусто. Если бы я попытался выйти через эту дверь…

Идиотизма у Фостера могло бы хватить на двух обычных психов. Мой взгляд метался по комнате. Мне нужно было срочно убираться отсюда, пока он с диким воплем не выскочит из темноты и меня не хватит сердечный удар. Может, попробовать через окно? Я обогнул бар, стал на четвереньки, прополз под стволом пулемета к тяжелым портьерам и отодвинул их в сторону. За стеклом разливался бледный свет. Нет, не мягкий свет луны, а густое молочное свечение, напоминавшее фосфоресцирующую морскую воду…