Колин Уилсон - Пустыня. Крепость. Страница 57

И опять крепыш до неприличия долго всматривался юноше в глаза. Найл теперь озабоченно соображал, как бы поскорее отделаться от въедливого собеседника. Пора было выходить встречать ладьи. Он нетерпеливо пошевелился.

– А ну-ка, изобрази еще раз, – потребовал Билл.

– Что именно?

– Ну, сам знаешь… То, что у тебя получается. Это было проще простого. Найл пристально посмотрел ему в глаза и, орудуя лучом сознания, как щупом, настроился на его мыслительную волну. Крепыш тревожно поерзал.

– Так-так-так, – негромко произнес он, покачав головой.

– Что «так»? – не понял Найл.

– Уж не знаю, как поступят раскоряки, когда узнают.

– Какие еще раскоряки?

– Дерьмо это. Паучье племя. Раскоряки ползучие.

– А что, по-твоему, они сделают? Крепыш, ткнув пальцем в ладонь, энергично повертел им – жест более чем понятный. Найл почувствовал, как кровь отливает от лица. Теперь отделаться от собеседника его уже не тянуло.

– Ты считаешь, они узнают? – с трудом выговорил он.

Тот пожал плечами:

– Попробуй пойми их. Я сам до сих пор не могу въехать, что они на самом деле могут, а чего нет. – Он прикусил губу. – Впечатление такое, будто не столько могут, сколько делают вид. Это они мастера – жути на нас нагнать.

Найл мельком поглядел на море. Ладьи словно застыли в отдалении.

– Но ты-то служишь паукам? Крепыш яростно тряхнул головой:

– Боже упаси. Тьфу на них. У меня от этой братии мурашки по коже.

– Кому-нибудь же ты служишь?

– Не буду спорить. Бомбардирам.

– Жукам, что ли?

– Именно.

– И что это за служба? Билл осклабился:

– Шумим, гремим! Я у них главный распорядитель по взрывам. – Он кивком указал на тюки. – Вот из этого добра готовится порох.

Беседу прервал один из портовиков. Отдав честь, он встал перед крепышом навытяжку и доложил, что подвода готова к отправке.

– Ладно, через минутку подойду. Готовьтесь, сейчас отъезжаем.

Махнув вслед рукой, он подождал, пока работяга отойдет подальше, затем наклонился к Найлу и тихо сказал:

– Мой тебе совет, парень: не давай раскорякам ни о чем пронюхать.

– Ладно.

Крепыш вскарабкался на тюки.

У подводы помимо двух больших обитых железом колес имелись две оглобли, метров по семь длиной. К каждой прицепились по дюжине портовиков и по команде Билла начали тянуть. У конца причала, разогнавшись, они припустили легкой рысцой. Крепыш, обернувшись, махнул на прощание.

Махнул в ответ и Найл, проводив взглядом подводу, пока та не скрылась из виду. Затем задумчиво возвратился к главному доку.

На пути туда он вновь встретил служительницу. Та улыбнулась (видно, в хорошем настроении) и ткнула Найла кулаком. Толчок был дружеский, но ох какой крепкий.

– Тебе надо отъедаться, – заметила женщина.

– Отъедаться? – Что-то в том, как она это произнесла, заставило Найла сжаться, точно от холода.

– Хозяевам по душе, когда мы сильные и здоровые. Вот такие, как этот. – Она показала на проходящего мимо грузчика: не руки, а просто сваи.

– Да, неплохо бы, – неуверенно согласился Найл.

Глядя женщине в лицо в попытке уяснить, что у нее на уме, юноша не заметил, как непроизвольно проник в ее сознание.

Смутившись от неловкости (все равно что столкнуться на улице с прохожим), он тотчас вышел из контакта. Спустя мгновение он догадался: до женщины, очевидно, не дошло, что их умы соприкоснулись.

Осторожно, с готовностью в любую секунду немедленно «выскочить», парень попробовал еще раз и сразу понял, отчего она так довольна собой и Найлом.

Начальник похвалил ее за то, что она благополучно доставила бойцовых пауков на сушу. Случись с ними что-нибудь в дороге, ей бы не сносить головы. И пускай это была бы не ее вина, все одно ее сурово наказали бы. А так она заслужила только похвалу, а потому чувствовала расположение и к юноше.

Обо всем этом Найл узнал в одно мгновенье, стоило лишь настроиться на ее мыслительную волну. Убедившись, что она ни о чем не догадывается, юноша продолжал прощупывать ее разум. Необычное ощущение. Настроившись, Найл смог взглянуть на мир ее глазами. Он как бы облачился в это великолепное тело с увесистыми бронзовыми грудями и длинными ногами, за которыми непросто поспевать. На какое-то время, прекратив быть Найлом, он стал этой рослой, красивой женщиной. Он даже узнал ее имя: Одина.

Но почему она ничего не ощущала? Скорее всего, дело было в странной незаполненности умов, пустоголовости этих людей. Часть их сознания пребывала словно в спячке.

И тут постепенно начал вырисовываться ответ. Ясное дело, пауки! Люди здесь настолько привыкли, что к ним постоянно вторгаются в сознание, что даже перестали на это реагировать, воспринимая все как должное. Их умы напоминали комнаты с открытыми дверями, куда любой может войти. Так и оса-пепсис настолько привыкла ощущать волю хозяев, что и ужалить не смогла бы без команды.

Они дошли до конца причала. Первая ладья как раз проплывала мимо внешней стенки мола. Сердце у Найла радостно встрепенулось: он увидел брата, стоящего у борта, и отчаянно замахал ему. Вайг заметил, поводил рукой в ответ. Когда ладья швартовалась к причалу, юноша обратил внимание, что левый борт у нее поврежден, верхние доски расщеплены, словно от тяжелого вертикального удара.

Через пять минут на берег сошла служительница, следом – бойцовые пауки.

А за ними начал спускаться Вайг. Найл кинулся к брату, но на бегу резко остановился, словно от хлесткого удара, даже дыхание зашлось. Это паук глянул, будто бичом ожег. Выплеснув злость, восьмилапый прошествовал мимо коленопреклоненных служительниц. Чувствовалось, что он пребывает в крайне дурном расположении духа.

Одина коснулась плеча Найла и назидательно подняла палец:

– Когда мимо проходят хозяева, рабы опускают глаза.

– Прошу прощения, забыл, – виновато улыбнулся он.

Когда спускались моряки, Найл с Вайгом оказались рядом по одну сторону сходен.

– Как ты? Что там у вас произошло? – спросил Найл шепотом.

– Мачту снесло в бурю… Чуть нас не перевернуло. Хорошо, вторая посудина была рядом…

На Вайга сердито покосилась служительница с поврежденной ладьи:

– Молчать!

– Больше не буду, – мигом отозвался Вайг. Братья стояли молча, наблюдая, как приближается третья ладья. Краем глаза Найл видел, как переговариваются между собой две служительницы. Очевидно, Одина рассказывала о том, что у них произошло во время шторма. Та, вторая, повернулась вдруг к Найлу и смерила его с головы до ног удивленным взглядом. Затем она приблизилась к братьям, несколько секунд пристально их разглядывала, и в конце концов сказала:

– Ладно, можете поговорить. – И удалилась.