Кейт Лаумер - Миры Империума Страница 57

Я исторг вежливый, но лишенный энтузиазма звук и поспешил откланяться. Что бы там ни произошло, у Рихт-гофена, без сомнения, имелись самые веские причины так поступить, однако особого облегчения данный вывод мне не принес, равно как и ничуть не уменьшил мое любопытство. Но будь я проклят, если стану сейчас лезть к нему с расспросами.

По пути к эскалатору за мной уже никто не следил. В полном одиночестве я спустился на первый этаж и вышел в коридор, выложенный белым мрамором.

Где-то в дальнем конце широкого вестибюля послышались торопливые шаги. Грохнула с загадочным оттенком окончательности дверь. Я застыл, словно хищник, пробующий носом воздух, перед тем как ступить на новую опасную территорию. Казалось, над безмолвным зданием нависла атмосфера близкой беды.

Я поймал себя на том, что принюхиваюсь вполне по-настоящему. Ноздри уловили запах тлеющего дерева и пластика — намек на близкий дым. Резво, но бесшумно я потрусил в направлении источника, благо читалось оно со всей очевидностью. Я миновал широкое подножие Парадной лестницы, ведущей в приемную этажом выше, и, отшатнувшись, замер как вкопанный. Мой взгляд уперся в пятно, темневшее на полу посреди сияющего мрамора. Второе я едва не пропустил. Более бледное, оно располагалось примерно в двух ярдах от первого. Сама форма обеих отметин не вызывала ни малейшего сомнения: на белоснежных плитах остались отпечатки чьей-то обуви. В шести футах дальше по коридору я заметил очередное бледное пятно — словно кто-то наступил в горячий деготь и теперь оставлял за собой грязные следы.

Цепочка пятен уходила влево, к боковому коридору. Я бросил взгляд вдоль слабо освещенного прохода. Окружающая обстановка почему-то напомнила мне морг после закрытия. Та же умиротворенная тишина и та же атмосфера печального труда — как совершённого, так и предстоящего.

Прокравшись вдоль коридора, я остановился на пересечении с другим и поглядел в обе стороны. Запах несомненно усилился — теперь воняло еще и паленой краской.

Темные отметины привели меня за угол. Двадцать футов пола представляли собой большой выжженный шрам, а вокруг следы — множество следов. Имелись также брызги крови и оставленный на стене отпечаток окровавленной ладони, вдвое больше моей, при виде которого у меня машинально напряглось запястье — тело вспомнило о жуке-пистолете, столь настойчиво всученном мне Люком. Под табличкой «служебная лестница» на дверном косяке виднелся второй отпечаток, но, в отличие от предыдущего, обрамленный вспучившейся и почерневшей краской.

Я замер перед закрытой дверью. Пальцы мои легли было на полированную бронзовую ручку, но рефлекторно отдернулись в сторону. Металл оказался горячим на ощупь. Я обернул руку носовым платком и снова взялся за ручку.

Узкие ступени уходили вниз, растворяясь в темноте и запахе горелого дерева. Я потянулся к настенному выключателю, затем передумал, бесшумно закрыл за собой дверь и двинулся по лестнице. Достигнув ее подножия, я выждал минуту, прислушиваясь, после чего осторожно высунул голову из-за угла, оглядел темное цокольное помещение и застыл.

На противоположной стене плясали смутные тени, для большей загадочности очерченные тусклым красноватым контуром. Я двинулся дальше, добрался до правого поворота и рискнул выглянуть снова. В пятидесяти футах от меня беспорядочными рывками стремительно двигалась сияющая фигура. Она светилась во мраке, словно докрасна раскаленная железная статуя с толстыми конечностями. Фигура метнулась вперед еще на несколько футов, проделала ряд движений слишком быстрых, чтобы я мог уследить за ними, развернулась, проскочила через узкий проход и исчезла за открытой дверью, подобно вырезанному из бумаги ангелу, когда его дергают за ниточку.

Запястье снова напряглось, и на сей раз пистолет угнездился в ладони, наполнив душу ощущением укхгного спокойствия. Запах дыма меж тем стал еще сильнее. Скользнув взглядом по паркету, я различил в сочившемся у меня из-за спины бледном мерцании выжженные в полу черные следы. В голове на миг шевельнулась мысль о том, что мне наверняка следовало бы вернуться наверх, поднять тревогу и привести сюда несколько вооруженных до зубов охранников. Однако я, хоть и без особого энтузиазма, все же двинулся по следам того, кого мои вполне резонные соображения волновали не до такой степени, чтобы он согласился немного подождать.

Запах еще более усилился. Тяжелый дух горячей, как из-под утюга, ткани перемешался с металлическим привкусом кузнечного жара, для равновесия приправленного слабым ароматом паленых листьев. Я гладко и бесшумно подобрался к двери, распластавшись по стене, и преодолел последние дюймы, изображая гусеницу, заползающую на нежную юную травинку. Затем рискнул бросить быстрый взгляд внутрь соседнего помещения. Сияние призрачного незнакомца порождало странные красноватые отблески, извивавшиеся по стенам пыльной и темной неиспользуемой кладовки, заваленной всевозможным мусором, который вечно грозятся выбросить, как только дойдут руки.

В центре огненный человек собственной персоной склонился над распростертым телом - гигантской фигурой в бесформенном комбинезоне. Руки его — странные светящиеся конечности в неуклюжего вида перчатках — со сверхчеловеческим проворством вцепились в жертву, и незнакомец выпрямился. Времени на пассивное созерцание раскаленного докрасна убийцы у меня больше не оставалось. Зато оставался шанс спасти его жертву. Если воспользоваться крохотным преимуществом внезапной атаки и ударить достаточно быстро...

О жуке-пистолете я позабыл напрочь. Ворвавшись в кладовку, я прыгнул на огненного человека и, уже пролетая сквозь стену исходившего от него жара, увидел, как тот с невероятной скоростью, единым движением, успевает развернуться в мою сторону, вскинуть руку и сделать стремительный шаг назад...

Из его растопыренной пятерни мне навстречу с треском вылетели длинные розовые искры. Ощущая себя ныряльщиком, ни с того ни с сего зависшим в воздухе, я не только успел разглядеть их резкое электрическое сияние, но даже расслышал отчетливое «чпок!» в тот момент, когда миниатюрные молнии соприкоснулись с моим телом...

Безмолвный взрыв превратил весь мир в сплошное слепяще-белое марево, зашвырнув меня в воронку небытия.

Долгое время я лежал, цепляясь за смутный и бесформенный сон, служивший мне укрытием от неясного воспоминания о дымящихся следах, пустой комнате и фантастическом светящемся человеке, склонившемся над своей жертвой. Я застонал, снова попытался уплыть за сновидением, но лицо ткнулось в твердый холодный бетон, и мутная тошнота с привкусом медных монеток возвестила о возвращении меня в реальность. Нащупав пол, я изо всех сил уперся в него руками. Лицо оторвалось от мусора, и я заморгал, прочищая слипшиеся глаза.