Павел Комарницкий - Продолжение следует Страница 57

— Да что ты с ним споришь, папа! — встревает Ирочка. — Тут совсем недавно я имела удовольствие беседовать с парочкой подобных философов. Если развить их идеи до логического завершения, так и в космосе нам делать нечего. И вообще, нажраться до отвала и заснуть на ветке — вот это настоящая жизнь!

— Иолла! — встревает мама Маша.

— Да ладно, мама.

— Нажраться… Ты не употребляла раньше таких выражений, Иолла, — в глазах папы Уэфа прыгают знакомые огоньки. — Общение с биоморфами здорово тебя обогащает, я вижу.

— Ну вот, мама, рассуди, кто из нас правее?

— Все неправы, — мама Маша полуприкрыла глаза, — закон Элу-Лао, это не фикция, не умозрительная формула, он реально работает. Но я не хочу сейчас затевать с Уэфом наш бесконечный спор. Я дома, и я отдыхаю. Уэф, ещё слово — и я отправлю тебя за фруктами…

— Так полно же… — Фью протестующе встрепенулся. — Я сам слетаю, если так!..

— Нет, ты наберёшь не того. Уэф, дай мне внука!

— Не дам! — огрызается Уэф-старший. Все смеются.

На голову папы Уэфа с шумом обрушивается крылатый кулёк. Нечаянная радость, слегка надувшаяся на весь мир из-за того, что я притащил её в незнакомый дом с множеством незнакомых лиц, решила сменить гнев на милость и познакомиться с обитателями этого дома поближе, раз уж так вышло. И вообще, на обиженных воду возят, а игривых и весёлых ласкают и кормят от пуза — так какой смысл дуться?..

Маленький Уэф страшно оживился, тянет ручонки к Нечаянной радости, визжит — требует предоставить игрушку. Уэф-старший пытается снять зверюшку с головы, но та сопит и цепляется за волосы, видно, безошибочный животный инстинкт подсказывает, что от малого Уэфа лучше держаться подалее. Все опять смеются. Положение папы Уэфа осложняется ещё и тем, что он не может использовать вторую руку — отпустить внука дед не соглашается ни на секунду. Победа в борьбе остаётся за Нечаянной радостью, и довольная зверюшка вдруг распускает крылья, свешивая их по бокам Уэфовой головы — ни дать ни взять шапка-ушанка. Вид настолько комичен, что все уже покатываются со смеху. И в довершение всего маленький Уэф, отчаявшись получить требуемую игрушку, находит себе другую, в аккурат между ног у деда, благо дед сидит по-турецки и обе руки у него заняты. Конечно, маленькие пальчики ещё не могут колоть орехи, но это же не орехи…

Ирочка стонет, прижавшись ко мне: «Ой, не могу!», Лоа освобождает деда от внука, а Кеа с непринуждённостью профессионала извлекает Нечаянную радость из спутанных дедовых волос. О глобальных проблемах проекта «Земля» уже никто не вспоминает — и так всем весело.

— Я просила у тебя внука? Вот до чего доводит жадность! — мама Маша берёт у Лоа малыша. — Вот мы у бабы на ручках, да? У бабы нету таких штучек…

Действительно, с этой стороны маме Маше ничего не грозит. Но я уже ощущаю, как напрягся малыш. Торчащий бабушкин сосок в каких-то десяти сантиметрах от его лица. Уэф открывает свой крохотный ротик…

— Осторожно!

Но мама Маша ловко перехватывает маленького Уэфа, смеётся.

— Не беспокойся, Лоа, я всё-таки вырастила троих детей. Последний раз меня сумел цапнуть за сосок твой муж. Ох и больно же он кусался!..

Нет, сегодня веселью нет конца. Но какая-то мысль тревожит меня… Не уловил.

«Ну что такое, Рома? Что тебя мучает?» — это Ирочка.

«Да так, пустяки»

«Ну а всё же?»

«Я задумался о пользе штанов»

«Да ну тебя!»

— А полетели купаться в море? — встревает Кеа. — Тут до берега меньше четверти часа своим летом. Дед, ну полетели, а? — она прилащивается к деду. — А то всё внук, внук… А внучка по боку. Летим, а? Ему всё равно спать пора.

Ленивые, пологие волны длинно накатываются на прибрежный песок, крупный, как гречневая крупа, и так же лениво и неспешно откатываются назад. Нет, тут и океан ленивый и сонный какой-то. Я вспоминаю, как однажды стоял на берегу Тихого океана, на Камчатке. Огромные горбатые волны, поросшие по хребту седой пеной, бешено лезли на берег, с пушечным грохотом распадаясь в мелкую водяную пыль, солёной моросью оседавшую на лице и волосах…

«Чем ты удивлён? У нас ураганы бывают только в низких широтах, и то нечасто — если позволит служба погоды, для повышения уровня осадков где-нибудь, если угрожает засуха. А в высоких широтах хватает циклонических и конвективных осадков. Зачем нужны ураганы? И вообще, тут курортная зона»

Веселье, охватившее нас ещё в доме у Фью, не угасает, и каждый старается поддержать его, чем может. Фью и Уэф дурачатся, то пытаясь взлететь с воды, подобно диким гусям, то преследуют наших женщин, окатывая их водопадом брызг, хлопая крыльями по воде. Ни то, ни другое не увенчивается успехом — для взлёта с воды ангелы не приспособлены, а дамы дают агрессорам адекватный отпор.

— А ты чего, дезертир? — папа Уэф смеётся, я давно не видел его таким счастливым. — Их четверо, а нас двое, не видишь? А ну, в строй!

И вот я тоже вступаю в бой, лупя крыльями по воде до боли в маховых пальцах, одновременно пытаясь заслониться от потоков солёных брызг, обрушиваемых противником. Шум, гам, хохот!

А сейчас мы лежим на крупном песке, у самого края прибоя, отдыхая и обсыхая, чуть шевеля полураспущенными крыльями, подставленными лёгкому бризу, тянущему с суши. Господи, хорошо-то как!

— А вот на Земле купание лучше, — подаёт голос Ирочка. — Там зимой вода замерзает, и в ней прорубают дырки, представь, Лоа. И вот ка-ак булькнешься в эту дырку — ух!..

— Зато здесь можно булькаться хоть полчаса, а в прорубь — это так называют дырку — только окунулся, и назад, — уточняет мама Маша. — Хотя бодрит, это верно!

Между тем заметно темнеет, зарю на полнеба скрадывают тёмные тучи. Где-то ворчит гром. Похоже, будет дождь.

— Всё, полетели домой, — встаёт Уэф. — Купание что… А вот внук — это да!..

Крышка телепорта медленно всплывает, блестит мелкая нарезка лабиринтного уплотнения. Мы стоим в ряд напротив отъезжающих. Короткий отпуск Мамы Маши и папы Уэфа закончился, им пора на работу. На Землю, на мою родину.

Что-то вдруг сдвинулось в моём сознании. Я вижу всё словно сквозь текучую воду. Я вижу, как там, за сотни светолет отсюда, Кио и Юайя колдуют над приёмным телепортом. Как я всё это вижу?

Мама Маша и Уэф уже усаживаются в центральной камере телепорта, превращаясь в клубок бело-радужных перьев. Крышка гигантского ореха медленно опускается, стоящие поодаль операторы контролируют ход процесса на своих виртуальных экранах. Теперь я вижу то, что увидеть в принципе невозможно — как возникает гиперпространственный канал, связывающий обе установки, как совмещаются, будто раздвоившееся изображение, обе камеры. Ещё миг, и они снова расходятся, на сотни светолет — одна здесь, другая на Земле. Только мама Маша и Уэф уже там.