Филип Фармер - Одиссея Грина Страница 58

— Я-то сама ничего не буду делать, но это будет смертельным оскорблением моему отцу и брату. Им придется тебя убить.

Следующая неделя была до предела заполнена различными делами. В дополнение к обычным приготовлениям к свадебной церемонии Черчилль должен был решить, к какому из братств он намерен примкнуть. Было немыслимым, чтобы Робин вышла замуж за мужчину без тотема.

— Я бы предложил свой собственный тотем Льва, — посоветовал Витроу. — Но тебе лучше было бы примкнуть к братству, непосредственно связанному с твоим занятием и именно такому, которое было благословлено духом-хранителем в образе животного, с которым ты будешь иметь дело.

— Вы имеете в виду братства Рыбы или Дельфина?

— Нет, ничего подобного. Я имею ввиду братство Кабана. Неразумно разводить свиней и в то же самое время иметь в качестве тотема Льва — зверя, который на них охотится.

— Но какое мне дело до свиней? — запротестовал Черчилль.

Наступила очередь Витроу удивляться.

— Разве ты еще не обсуждал это с Робин? Ну, впрочем, это и понятно: у нее мало было времени для болтовни. Правда, вы оставались одни каждую ночь от полуночи до утра. Но в это время вы, ясно больше занимались соответствующими постельными упражнениями. Вот бы снова стать молодым! Так вот, мой мальчик, положение таково: я унаследовал от отца несколько ферм, он тоже был не промах, когда дело касалось денег. Мне нужно, чтобы ты управлял этими фермами по нескольким причинам. Во-первых, я не доверяю нынешнему управляющему. Похоже, он меня обманывает. Докажи мне это, и я его вздерну. Во-вторых, карелы совершают регулярные набеги на мои фермы, похищая лучший скот и красивых женщин. Дома и хлевы они не сжигают и не оставляют батраков голодными, поскольку они умные люди и не хотят убивать гусыню, несущую золотые яйца. Ты должен пресечь набеги. В-третьих, я понимаю, что ты — человек образованный и немного смыслишь в селекции. Ты сможешь улучшить свой скот. В-четвертых, когда я вернусь в лоно Великой Седой Матери, ты унаследуешь несколько ферм. Торговый же флот достанется моим сыновьям.

Черчилль встал.

— Я должен поговорить с Робин.

— Поговори, сынок. Но ты увидишь, что она согласна со мной.

Витроу оказался прав. Робин не хотела, чтобы ее муж стал капитаном судна. Она не смогла бы выдержать частых разлук.

Черчилль опроверг этот довод, сказав, что она могла бы ходить в плаванья вместе с ним.

Робин возразила, что это невозможно. Жены моряков не могут сопровождать своих мужей. Они бы мешали на судне, увеличивали бы расходы и, что хуже всего, навлекали бы на корабль беду. Даже когда на судно берут за плату женщину-пассажира, требуется, чтобы жрец особым образом благословил корабль, дабы она не навлекла на него несчастье.

Черчилль уколол ее, сказав, что если она любит своего мужа, то смирится с его продолжительными отлучками.

Робин и здесь не осталась в долгу. Если он по-настоящему ее любит, то не захочет оставлять ее одну даже ненадолго. Кроме того, а как же дети? Всем известно, что дети, выросшие в семьях, где отец часто отсутствует, обычно вырастают с извращенной психикой. Детям нужен сильный отец, который всегда рядом и для ласки, и для поддержания дисциплины.

Черчилль призадумался на минуту.

Возьми он назад обещание жениться — неизбежен поединок с Витроу и его сыном. Кто-то будет убит, а Черчилль не сомневался, что убьют, скорее всего, его. Но даже если он не уступит двум мужчинам Витроу и сразит их, то ему придется сражаться с их ближайшими родственниками, а таковых у Витроу было множество. Конечно, он мог бы вынудить Робин, чтобы она сама его отвергла. Но он не хотел ее терять.

В конце концов он сдался.

— Ладно, дорогая. Буду свиноводом. Только хочу попросить об одном: мне хочется, прежде чем осесть, совершить последнее морское путешествие. Мы можем отправиться на судне в Норфолк, а затем добраться к фермам сушей.

Робин вытерла слезы, улыбнулась и поцеловала его. Затем она сказала, что была бы бессердечной дрянью, если бы отказала ему в этом.

Черчилль ушел предупредить своих товарищей о том, что им придется оплатить билеты на то судно, на котором поплывут они с Робин. Он позаботился, чтобы им хватило на это денег, и договорился с ними о том, что, как только корабль выйдет в открытое море, они захватят его и попытаются пересечь Атлантику. Очень плохо, что у них не оказалось возможности приобрести навыки кораблевождения; учиться придется на ходу.

— А твоя жена не рассердится? — поинтересовался Ястржембский.

— Еще как! Но если она любит меня, то пойдет за мной. Если же не любит, перед отплытием в океан мы высадим ее на берег.

Но экипажу «Терры» так и не представился случай захватить корабль: на второй день плаванья на них напали пираты-карелы.

11

У входа в Вассарское училище Стегг услышал те же гимны и песнопения, которые неизменно исполнялись, когда ему вручали ключи от городов. На этот раз ему вручили диплом почетного профессора. Здесь, однако, приветственные гимны исполнялись не огромными толпами, а небольшим хором из новеньких послушниц. Женщины постарше, жрицы и преподавательницы, разодетые в голубое и алое, полумесяцем располагались за послушницами, одетыми во все белое. Пока те пели, остальные кивали в знак одобрения или постукивали своими жезлами от великой радости лицезреть Рогатого Короля.

Боевой отряд пантс-эльфов застал Вассарское училище врасплох. Участники набега неизвестно откуда получили сведения о том, что Герой-Солнце в полночь должен посетить неофициальную церемонию во дворе семинарии. Они узнали также, что жителям близлежащего городка Пьюкипси приказали не мешать церемонии. Единственным мужчиной среди сотни жриц был Стегг.

Воины ворвались в освещенный факелами двор из окружавшей училище темноты. Женщины настолько увлеклись пением и созерцанием Короля-Оленя, что даже не заметили врагов и опомнились лишь тогда, когда пантс-эльфы издали боевой клич и начали рубить головы тем, кто стоял в первых рядах.

Питер не помнил ничего из того, что было после. Услышав шум, он поднял голову и успел только увидеть воина, который в тот же миг оглушил его, ударив плашмя мечом.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что висит, как забитый олень, на жерди, которую несут на плечах двое мужчин. Руки и ноги его онемели — крепко стянутые ремнями из сыромятной кожи. Ему казалось, что голова вот-вот расколется; она болела не только от удара, но и от прилива крови, вызванного положением тела.

Высоко в небе стояла полная луна. В ее ярком свете он мог видеть только голые ноги и грудь человека, шедшего сзади. Повернув голову, Питер различил отсвет луны на сильно загоревших спинах мужчин и белой одежде жрицы.

Вдруг его грубо опустили на твердую землю.

— Старый Рогач пришел в себя, — услышал он грубый голос.

— Давайте развяжем этого ублюдка, пусть идет сам, — послышалось в ответ. — Я устал тащить этого детину. Жердь на целый дюйм впилась мне в плечо.

— Хорошо, — послышался третий голос, принадлежавший, по-видимому, вожаку. — Развяжите его, но спутайте руки за спиной, а концом захлестните шею. Если он попытается бежать, мы его придушим. Эй, поосторожней с ним. Он, похоже, силен, как лось.

— Ох, какой сильный! А как хорошо сложен! — воскликнул четвертый. Голос его звучал намного выше, чем у остальных. — Мальчик просто прелесть!

— Ты что, хочешь, чтобы я приревновал? — грозно спросил один из мужчин. — Если так, голубь мой, то это у тебя здорово получается. Только не увлекайся, не то я вырежу из тебя печенку и скормлю ее твоей же мамаше.

— Не смей говорить о моей матери, ты, волосатый! — отпарировал высокий голос. — Ты что-то перестаешь мне нравиться!

— Во имя Колумбии, Матери нашей Благословенной! Прекратите ваши семейные склоки! Мне уже тошно от них! Мы в походе, а не на гулянке в тотемном зале. Развяжи его, но смотри в оба.

— Я при всем желании не смог бы охранять его, — вновь раздался высокий голос.

— Ты хочешь пересадить его рога мне на лоб? — спросил мужчина, только что угрожавший печенке. — Только попробуй, и я так разукрашу твою морду, что ни один мужчина больше на тебя не взглянет.

— Последний раз говорю, заткнитесь! — резко прикрикнул вожак. — Еще одно слово, и я перережу глотку тому, кто первый начнет. Поняли? Вот и прекрасно! Тогда пошли. Нам еще чертовски долго идти по вражеской территории, а ди-си скоро пустят гончих по нашим следам.

Стегг довольно хорошо понимал, о чем говорят похитители. Язык их был близок к языку ди-си, примерно так, как датский к немецкому. Ему доводилось слышать такой и раньше, в Камдене, когда на грандиозном празднестве в его честь перерезали глотки пленным пантс-эльфам. Многие из пленников были храбрецами: они выкрикивали оскорбления в адрес Героя-Солнце, даже захлебываясь собственной кровью.