Е Войскунский - Экипаж Меконга Страница 58

- Оля, брось хлопотать, потом мы тебе поможем соорудить ужин, - сказал Привалов. - Сядь и послушай одну любопытную историю.

Юра Костюков, сидевший на перилах веранды, сказал нараспев:

- Не лепо ли ны бяшет, братие, начати старыми словесы трудных повестий...

Борис Иванович жестом остановил его.

- Еще я хотела вот что сказать, - продолжала Вяля. - Рукопись очень пестрая, типичная для петровской эпохи. Этот Матвеев учился, наверное, до введения Петром гражданского алфавита, поэтому у него часто встречаются буквы, изъятые петровской реформой: иже, омега, пси, кси и другие. Я уж не говорю о множестве тяжелых церковнославянских слов и оборотов. Очевидно, до Матвеева не дошла ломоносовская "Грамматика" 1757 года. И потом: он писал гусиным пером, от этого почерк специфичный. Некоторые места рукописи смутны. Многих технических терминов я просто не поняла.

В общем, окончательно, начисто прочесть рукопись - это, конечно, большая и долгая работа...

Инженеры выслушали девушку с уважительным интересом. Валю несколько смущало внимание к ее скромной особе. Особенно стеснял ее Колтухов, его немигающий острый взгляд из-под седых бровей.

Она раскрыла красную папку, осторожно достала рукопись Федора Матвеева, а вслед за ней стопку исписанных на машинке листков. И вздохнула. И начала читать.

Когда Валя закончила, уже стемнело. Легкий вечерний ветерок чуть тронул листья инжировых деревьев. Где-то залаяла собака, и Рекс под верандой отозвался глухим ворчанием.

Минуты две Привалов и его гости сидели молча. Они думали о необыкновенной жизни флота поручика Федора Матвеева, его живой голос так явственно донесся до них из двухвековой глубины... Их взволновала настойчивая попытка этого сильного, мужественного человека разгадать страшную тайну, и они прониклись уважением и сочувствием к нему, не нашедшему поддержки и, очевидно, не ожидавшему ее.

- Что ж, Валя, большое вам спасибо, - негромко сказал Привалов.

Он встал и щелкнул выключателем. Под навесом веранды вспыхнула лампочка без абажура.

- Изумительно интересно! - проговорила Ольга Михайловна. - Я прямо вижу его перед собой. Неужели все это было?

Колтухов хмыкнул, закурил папиросу и с силой выпустил струйку дыма.

- Вся эта писанина, - медленно сказал он, - чистейшая ерунда.

- А по-моему, не ерунда, - возразила Валя, враждебно глядя на пожилого инженера. - Это неподдельный документ восемнадцатого века. Бумага, чернила, лексика...

- Да в этом я не сомневаюсь, - прервал ее Колтухов. - Я допускаю, что ваш Матвеев был в Индии и познакомился там с этим нехорошим человеком Лал Чандром. А вот насчет Бестелесного - брешет. - Колтухов окутался дымом. Помолчав, он продолжал: - Все древние путешественники привирали. Помните, Лесков о них писал.

- Да, есть у Лескова такой очерк - "Удалецкие скаски", - подтвердила Ольга Михайловна.

- Вот-вот. И Афанасий Никитин наряду с ценным фактическим материалом всякой небывальщины понаписал. И Марко Поло. Они не только то описывали, что сами видели, но и то, что им рассказывали, тоже за виденное выдавали.

- Может быть, ты и прав, Павел Степанович, - задумчиво сказал Привалов. - Но чудится мне, что за этой рукописью - не хитрая усмешка мистификатора, а человеческий вопль.

- А еще что тебе чудится? - язвительно спросил Колтухов.

Привалов не ответил. Он попросил Валю прочесть по оригиналу то место, когда Матвеев в первый раз бросился с ножом на Бестелесного.

Валя раздельно прочла:

- "А бил я его ножом противу сердца, и не токмо нож, но рука же прошла плоть его, яко воздух, ни мало того знато не было, а он скоро ушел чрез дощаную дверь, оной не открывши, а та дверь не мене двух дюймов, да железом знатно окована..."

- "Удалецкие скаски"! - проворчал Колтухов.

Он взял у Вали рукопись, полистал ее. Затем вынул авторучку и записную книжку и аккуратно переписал из рукописи с десяток строк.

- Мне все ясно! - заявил Юра, спрыгивая с перил. - Факиры загипнотизировали Матвеева. Всю эту историю с Бестелесным и праздником богини Кали ему внушили.

- Зачем? - спросила Валя.

- А черт их знает. Служители культа всегда охмуряли трудящихся, как говорил Остап Бендер.

Колтухов засмеялся дребезжащим смешком и одобрительно посмотрел на Юру.

Привалов проснулся на рассвете. Ему было холодно: Колтухов, который спал рядом с ним, на одном матраце, ночью стянул с него одеяло.

Борис Иванович попытался было осторожно подтянуть одеяло на себя, но Колтухов сердито засопел, повернулся на другой бок и подоткнул одеяло себе под спину.

- Эгоист! - пробормотал Привалов.

Он посмотрел в ту сторону веранды, где спали, тоже на одном матраце, Юра и Николай. Ему показалось, что на подушке лишь одна голова белобрысая, растрепанная. Пошарив на стуле, Привалов нашел очки, надел их, снова посмотрел. Да, спал один Юра. Николая не было.

Привалов на цыпочках прошел по скрипучему полу и спустился во двор. Песок был холодный, длинные тени деревьев лежали на нем. Неяркое раннее солнце освещало угол двора. Там на каменном ограждении колодца сидел Николай, на коленях у него лежала раскрытая красная папка с рукописью.

- Что-то не спится, - сказал он, пожелав Привалову доброго утра. - Юра брыкается во сне, как лошадь.

- Знаю я, почему вам не спится. - Привалов зевнул и сел рядом с Николаем. - Ну, что скажете? Вчера вы помалкивали весь вечер...

- Я думаю о матвеевском ноже. - Николай взглянул на Привалова. - Почему бы нет, Борис Иванович? Почему бы им не набрести случайно на схему установки, которая придавала веществу свойство проницаемости!

- Проницаемость... Это, Коля, вы оставьте. На тогдашнем уровне знаний...

- Но случайно, Борис Иванович!.. Ведь Матвеев явно описывает такую установку - помните, в башне, у прикованного старика? Правда, видел он ее считанные минуты, а описывает очень туманно... Вот послушайте, я нашел это место. - И Николай медленно прочел: - "Тенета дротяные, аки бы Архимедова курвия, суптельно из сребра прорезанная, двух четвертей со сукрутиною..." Валя переводит это так: "Паутина проволочная, как бы Архимедова кривая, тонко вырезанная из серебра спиралью в две четверти". Что за "сукрутина в две четверти"? Ведь в эту "сукрутину" старик совал матвеевский нож... Борис Иванович, вот как хотите, а "сукрутина" - это какой-то выходной индуктор высокой частоты!

Привалов улыбнулся, положил руку на колено Николая:

- Туман, Коля, туман... Меня в рукописи интересует Другое место: струя масла, бегущая сквозь воду. Помните опыт в бассейне? В этом случае установка описана довольно ясно: крупные электростатические генераторы, включенные параллельно с электролитными конденсаторами огромной емкости, или, как выражается Матвеев, "медными сосудами для копления тайной силы". Если у них в самом деле масло струей шло сквозь воду, то... ну что ж, иначе не скажешь: значит, они решили вопрос энергетического луча и усиления поверхностного натяжения. Вот только форма отражателей, погруженных в бассейн...