Кир Булычев - На полпути с обрыва Страница 58

– Как хорошо, что этого не случилось!

– Но случилось другое, – профессор победил осу – жалобно жужжа, она стала кружить над Корой. – Мы с моим другом Виктором неожиданно для себя попали в новый переплет. Представь себе – мы перелетаем сюда, чтобы отсидеться, найти убежище… А попадаем в ситуацию, похожую на ту, из которой умчались. Конечно, не совсем такую, но достаточно неприятную. Правда, среди местных начальников нашлись умные головы, которые предпочли нам поверить. И первым среди них стал покойный президент.

– Вы тоже думаете, что его убили?

– Очень похоже. Он разбился именно тогда, когда стал последним препятствием на пути генерала Лея к власти.

– И что решил президент?

– Президент решил, что информация – самое ценное оружие наших дней. И он был прав. Он рассудил, что сама по себе дырка между двумя мирами, даже если она и существует, еще ничего ему не дает. И прежде чем использовать ее, надо узнать, как ее использовать.

– Он был прав, – сказала Кора, – я бы то же самое сделала на его месте.

– У тебя нет таких возможностей. В общем, первым делом нас засекретили, в лучших земных традициях. Затем расставили посты по всему побережью, превратили виллу «Радуга» в центр исследований, а нам дали по трехкомнатной камере с видом на море, пайку и спецодежду…

– Как так?

– Я шучу. Откуда тебе знать такие слова? И все было бы хорошо, наши исследования проходили успешно, и нашли мы здесь добрых коллег и почти соратников… но не уловили того неизбежного и мерзкого момента, когда нашим проектом заинтересовались военные. И чем дальше, тем больше. А когда в них созрела славная идея скинуть президента и взять власть в свои руки, наш проект «Земля-2» стал главной ставкой в политической борьбе. Для президента он был козырем за пазухой, а для военных – средством одним налетом решить все проблемы. Разумеется, я упрощаю и далеко не все могу тебе объяснить… Но главное то, что в один прекрасный день я проснулся и понял: больше я в это не играю. Дома в это наигрался. И не хочу я стоять на стороне тех, кто намерен убивать моих соотечественников – хороших, плохих, но соотечественников. Людей, в конце концов! И я все выложил Вите Гарбузу. Но оказалось, что он не хочет видеть очевидного – он считает, что все отлично кончится, что они с президентом постепенно наладят союз двух миров, а если и придется как-нибудь долбануть по нашей родине, то туда ей и дорога.

– Вы снова преувеличиваете?

– Я снова преувеличиваю. Суть дела в том, что Витя испугался вновь упасть с облаков на землю. Он испугался, что его поставят к стенке местные герои. «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, лиса, тем более уйду!» Он стал уговаривать меня, а еще больше – себя, что все обойдется, мирные силы победят, а милитаристы стыдливо уползут в свои норы… Но я не стал с ним спорить. И отказался участвовать в работе над проектом. Поздно, конечно, но отказался!

– Трудно было?

– Еще как! Но в результате я остался более-менее живой, в общем бараке с обещанием хранить тайну. А ребра срослись, и ссадины зажили. Нигде не любят дезертиров с трудового и научного фронта.

Он улыбался. Но очень печально.

– Понятно, – сказала Кора.

– Что понятно?

– Теперь мне многое понятно.

– У тебя в голосе звучит осуждение.

– Ничего у меня не звучит. Я смотрю на лагерь.

Там вели обратно Нинелю. Она шла спокойно и больше не ругалась.

– А давно вы здесь служите? – спросила Кора.

– Я же говорил, что ты меня осуждаешь.

– Я не переживала того, что переживали вы. Мы можем доверять Гарбузу?

– Он не дурак. После смерти президента он сообразил, что в любой момент от него могут отделаться. Как решат, что обойдутся без него, обязательно вздернут на сук.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Мы служим здесь… третий год.

– А на Земле прошло почти полтора века.

– Природа непредсказуема.

Профессор посмотрел на часы.

– Проголодались? – спросила Кора. Потому что сама она страшно хотела есть.

– Я забыл об этом, – ответил профессор.

– А все-таки вы сделали великое открытие, – сказала Кора. – Представляете – прошло сто пятьдесят лет, а ваше открытие никто не повторил. Это же удивительно!

– Спасибо.

– Если мы доберемся до Земли, то как минимум Нобелевская премия вам с Гарбузом гарантирована.

– А Нобелевские премии еще выдают?

– И они очень почетные.

– Я скажу Гарбузу. И передам, что маленькая хитрая девочка из двадцать первого века очень настаивает на том, чтобы он не уничтожал Нобелевский комитет и вообще население нашей планеты, потому что иначе некому будет вручить ему Нобелевскую премию.

Кора засмеялась.

– А вы хитрый!

Сквозь птичий гомон донесся звук колокола, который созывал в столовую.

Виктор Филиппович Гарбуз появился, когда они уже отчаялись его дождаться. Уже после того, как в лагере спохватились, что два пришельца исчезли. Сверху было видно, как их искали на территории, потом несколько солдат начали шуровать в кустах возле ограды, но высоко по склону в лес не углублялись: или не было приказа, либо чего-то опасались. Но ясно было, что поиски на этом не прекратятся – это только отсрочка, и если Гарбуз не появится, то придется уходить в горы либо сдаваться.

…Гарбуз спешил по тропинке так, словно бежало стадо Гарбузов.

Он пыхтел, наступал на ломкие сучья, бормотал что-то себе под нос, и когда Калнин окликнул его, он от неожиданности вскрикнул и натолкнулся на ствол дерева.

– Ну, ты меня напугал, – сообщил он. – Нельзя разве было потише кричать? Они же услышат. – Рубашка его взмокла от пота и была застегнута неправильно, отчего спереди перекосилась.

– Если они хотели услышать, то уже услышали. За тобой не следили?

– Я не привел с собой «хвоста», – сказал Гарбуз, припомнив фразу из какого-то исторического романа про революционеров.

– Тогда рассказывай, а то времени у нас мало.

– Почему?

– Потому что нас уже ищут. Видишь вон там солдат?

– Интересно, – сказал Гарбуз. – Вы уверены, что ищут именно вас?

– Ты даже сейчас спесив, как всегда, – усмехнулся профессор. – Ты не допускаешь мысли, что кто-то кроме тебя может пользоваться повышенным вниманием. Говори же, что ты узнал.

Гарбуз пригладил ладонью кудряшки над висками.

– В общем, ты был прав, – сказал он. И это признание далось ему с трудом. Оно разрушало остатки заграждений, которые он выстроил между собой, великим, и действительностью. – Они бессовестные сволочи.

– Очень приятно, – сказал профессор. – Я имел честь сообщить тебе об этом уже давно. Потому я сижу в бараке, а ты наверху.

– Если бы я не остался наверху, кто бы вам помог? – спросил Гарбуз.