Вадим Проскурин - Добрая фея Страница 58

— Товарищ, вы к кому? — спросил Рузанов. Саша остановился, неспешно обернулся и сказал:

— К Ракову Кириллу Андреевичу.

— Вас вызывали?

— Типа того, — ответил Саша, отвернулся и пошел к лестнице.

Он не собирался вступать в долгие дискуссии. Можно, конечно, показать удостоверение, и все вопросы отпадут, но начнется суета, а она пока не нужна. Есть еще надежда, что удастся уладить дело миром.

Саша поднялся на второй этаж, стукнул согнутым пальцем в дверь и повернул ручку.

— Здравствуйте, — сказал он, входя в кабинет. — А где Кирилл?

Кабинет был двухместным, сейчас на рабочем месте присутствовал только один из двух его обитателей, и это был не тот, кого Саша разыскивал, это был некто Евгений Глушаков, стажер, он сейчас как бы набирается опыта от старших товарищей.

— А вы по какому вопросу? — отреагировал стажер.

— Надо перетереть с Кириллом по одному делу, — сказал Саша. — Ты не волнуйся, я свой.

Он продемонстрировал красную корочку удостоверения, причем та сторона корочки, где было написано «КОБ», как бы случайно оказалась обращена к Саше.

— А, понятно, — сказал стажер. — Кирилл Андреевич сейчас занят, убийцу колет.

— Убийцу? — как бы удивился Саша. — Весело живете.

— Да ну, — отмахнулся стажер. — Пьяные бакланы брали мальчишку на гоп-стоп, он стал пером махать, одного замочил насмерть.

— Превышение необходимой обороны?

— Нет, — покачал головой стажер. — Умышленное убийство. С учетом чистосердечного признания лет восемь рисуется.

— А что, есть признание? — поинтересовался Саша.

— Сейчас будет. Парень — лох, он даже не свалил сразу, начал этому гопнику медицинскую помощь оказывать, вот дурак-то! Тот у него на руках и помер. А этот только потом стал удирать, в крови весь перепачкался, как на проспект вышел, тут его наши и повязали. Даже перо скинуть не догадался.

— Жалко парня, — сказал Саша.

— Лохов не жалеют, — заявил стажер. Саша испытал острое желание дать ему в морду.

Сидит за столом сопля и строит из себя матерого волка, рассуждает с умным видом о высоких материях. Посмотрел бы на себя в зеркало, сразу бы понял, кто здесь лох на самом деле. Впрочем, куда ему понять… Набрали уродов, и самое противное, что нормальные люди в этой среде либо долго не задерживаются, либо становятся такими же уродами, эффект критической массы. Мент отличается от бандита только тем, что один как бы против закона, а другой как бы за, других отличий нет. Бывают, конечно, достойные менты, ну так и бандиты достойные тоже бывают.

— Пойду, поучусь мастер-классу, — сказал Саша. — Где они сидят-то?

— В двадцать втором кабинете, это дальше по коридору.

Саша прошел дальше по коридору и вошел в двадцать второй кабинет. Обстановка внутри была обычная для подобных кабинетов: обшарпанный стол, с одной стороны мягкий стул для опера, с другой — жесткая и грязная скамейка для подозреваемого. На скамейке сидел молодой длинноволосый парень с разбитым лицом, на котором застыло совершенно обалдевшее выражение. Перед ним лежал лист А4, наполовину исписанный кривыми строчками. Заголовок листа гласил «Чистосердечное признание».

— Здравствуйте, Кирилл Андреевич, — сказал Саша, садясь на второй стул.

Извлек из кармана удостоверение и продемонстрировал оперу корочку, держа ниже уровня стола, чтобы подозреваемый не видел, что на ней написано.

— Здравствуйте, — отозвался опер, слегка привстал со стула и протянул руку.

Саша пожал ее и спросил:

— Селезневу Наталью Афанасьевну помните? Кирилл Андреевич удивленно поднял брови. Саша продемонстрировал фотографию, опять-таки ниже уровня стола. Кирилл Андреевич смертельно побледнел и стал похож на вампира, узревшего осиновый кол. Саша убрал фотографию обратно в карман и достал визитку.

— Тут телефон записан, — сказал Саша. — Завтра позвонишь, пропуск выпишут, обсудишь подробности с… ну, короче, понятно, с кем.

Наклонился к уху бледного опера и прошептал:

— Этого отпустить. Если он сядет — ты тоже сядешь.

Принял прежнюю позу и спросил уже нормальным голосом:

— Понял?

Кирилл Андреевич странно дернул подбородком, Саша решил, что этот жест можно интерпретировать как попытку кивнуть.

— Ну, вот и договорились, — констатировал Саша, поднимаясь со стула. — Как закончишь с гражданином, сразу отзвонись. Дело не терпит промедления, сам понимаешь, процесс пойдет — не остановишь. О'кей?

Кирилл Андреевич приоткрыл рот и простонал нечто нечленораздельное, но явно утвердительное. Саша хлопнул его по плечу и сказал:

— Ну, счастливо.

И вышел из кабинета, а затем и из ментовки, никто его не останавливал и ни о чем не спрашивал. Из машины он сверился с базой сотрудников и набрал на мобильнике нужный номер.

— Здравствуй, Глеб, — сказал он в трубку. — Это Гриднев говорит.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — отозвалась трубка немного испуганно, чего и следовало ожидать — не каждый день простому оперу звонит сам начальник отдела, да еще по обычному мобильнику.

— Глеб, я тебе завтра клиента подгоню, — сказал а. — Поговоришь по душам, договор пусть подпишет, расписку о сотрудничестве, короче, все как положено. О'кей?

— О'кей.

— Тогда я тебе сейчас перешлю кое-какие данные, чтобы было понятно, о чем разговаривать. Большая польза от этого клиента вряд ли будет, но он сам, так сказать, в руки упал, я решил не отказывать человеку, пусть посотрудничает. Лишнюю галочку в отчете нарисуем. Короче, жди.

— Когда ждать? — уточнил Глеб.

— Завтра до обеда, — сказал Саша. — Если к трем часам не подойдет, отзвонись мне, я его в десятую группу перекину, пусть они работают.

Десятой группой в разговорах по мобильнику называли отделение, в котором работали следователи.

— Осознал, — сказал Глеб. — Все понял, Александр Петрович, будет исполнено.

— Вот и ладненько. Удачи.

— До свиданья.

Теперь осталась самая малость, самый последний звонок.

— Василий Федорович? Это Гриднев. Как Павел домой вернется, позвоните мне обязательно, хорошо? Ну, если не вернется, тоже позвоните, завтра, часиков в восемь утра. Но его должны раньше отпустить, сегодня вечером почти наверняка отпустят. Я просто на всякий случай говорю, знаете, разные случаи бывают, накладки разные… Бывает, закусит оборотень удила, приходится серебряные пули тратить. Нет, в вашем случае это маловероятно. Давайте не будем говорить о плохом, будем решать проблемы по мере их поступления. И торопить события тоже не будем, я с удовольствием вас выслушаю, но все должно быть честно, вдруг, не дай бог, у меня ничего не получится, а вы уже начали благодарить, представляете, какой конфуз выйдет? Меня потом совесть замучает, я так с людьми себя не веду. Вот когда все решится, тогда мы с вами посидим в хорошем ресторане и обсудим дела под хороший коньячок, а пока торопиться не надо. Ну все, до связи, удачи.