Александр Студитский - Сокровище Черного моря Страница 58

— Я знаю, — ответил Смолин равнодушно. — Но с водными организмами я работаю еще с юности. Я тогда сказал себе, что исследователь водных организмов должен чувствовать себя в воде, как в родной стихии. И постарался в совершенстве овладеть и плаванием и нырянием. Признаться, тогда я был под впечатлением прочитанного о французском археологе Кастэ, обследовавшем знаменитую Авейронскую пещеру…

— Не помню.

— Это интересный случай в истории археологических исследований. Авейронская пещера, с ценнейшими находками, была открыта Кастэ только благодаря его умению плавать и особенно нырять. Добираясь до нее, он переплыл два подземных озера… Представляете себе?

Калашник пожал плечами. Но раньше, чем он успел ответить, лодка качнулась, и Смолин, легко оттолкнувшись от борта, головой вниз прыгнул в воду.

Григорий Харитонович посмотрел на часы. Было без четверти два. Секундная стрелка только что отошла от цифры 60. Он перевел взгляд на воду. На мгновенье в ее синеве мелькнуло зеленовато-желтое пятно и исчезло. Белые пузырьки, поднимаясь из глубины, указывали место, где нырнул Смолин. Секундная стрелка медленно двигалась по кругу. Прошло 20, 30, 40, 50 секунд. И когда Калашник забеспокоился, вода зашумела, и голова Смолина показалась на поверхности.

Смолин сделал несколько глубоких вздохов и снова скрылся под водой.

Через минуту он появился на поверхности, двумя взмахами рук приблизился к лодке и, взявшись за борт, несколько раз вздохнул. Его глаза торжествующе сияли.

— Ну, Григорий Харитонович, — сказал он, отдышавшись, — дело стоило того, чтобы за него браться…

Он оттолкнулся от борта и опять нырнул. Калашник напрягал зрение, всматриваясь в воду. Снова мелькнуло желто-зеленое пятно. Но мелкие волны, расходящиеся от того места, где нырнул Смолин, мешали рассмотреть что-либо в глубине.

Наконец, Смолин в третий раз с шумом вынырнул на поверхность.

— Нашел! — крикнул он, фыркая и мотая головой, чтобы отбросить волосы, налипшие на лоб. — Можете меня поздравить, профессор!

Смолин схватился за борт, подпрыгнул, лодка накренилась, — но он быстро перевалился через борт и сел на банку.

— Итак, я был прав, Григорий Харитонович, — возбужденно заговорил Смолин, стряхивая с лица, груди и рук капли воды.

Он порылся в пиджаке, достал портсигар, вытащил папиросу, закурил от протянутой Калашником спички, жадно затянулся и продолжал:

— Выход течения я нашел… и не так глубоко, как думал… Метров семь — восемь, может быть, десять, не больше…

— Не вывести ли лодку на солнце? — перебил его Калашник, — вы, вероятно, замерзли?

— Кой черт, замерз!.. — воскликнул Смолин, выпуская густой клуб дыма, медленно поднявшийся под высокие своды грота. — Вы себе представить не можете — вода идет совершенно теплая, ну, градусов двадцать пять, никак не холодней.

— Откуда же она идет? Что там — тоннель? — спросил недоверчиво Калашник.

— К сожалению, нет… Вертикальные расщелины в граните. Очень узкие… В некоторые я мог засунуть руку, но большинство еще уже. А ток воды совершенно ощутимый.

— И много этих… расщелин?

— Очень много. Стена производит впечатление пчелиного сота. Но все они так узки, что проникнуть сквозь стену, увы, нельзя…

— Да… Вот вам и решение. А какой из него прок? Допустим, где-то там подземный бассейн, а в нем колония вашей золотой водоросли. Но как к ней добраться? Не взрывать же для этого весь Карадаг!..

— Ничего, ничего, — сказал Смолин, бросив окурок в воду и начиная одеваться. — Нашли выход, найдем и вход. Это вопрос времени. Сейчас надо просмотреть все исследования морских течений в этом районе. Может быть, что и придет в голову. Полагаю, что вход должен быть неподалеку. Включайте мотор, Григорий Харитонович.

Мотор тихо застучал, за кормой забурлила вода, и лодка вышла из полумрака Карадагского грота на яркий свет солнца.

Глава 39

ПИСЬМО

— Вам письмо, — сказал портье, подавая Смолину конверт.

Почерк был волнующе знакомый — тонкие, изящные буквы: «Профессору Е.Н.Смолину».

И прежде чем глаза его разглядели эти буквы, он по биению сердца понял, что письмо от Радецкой. Евгений Николаевич медленно поднимался по лестнице, на ходу вскрывая конверт. Вытащил сложенный вчетверо лист.

Остановившись на площадке, он опустил руку с зажатым в пальцах письмом. Его раздражало овладевшее им волнение. С того дня как Смолин получил последнее письмо от Валерии и не ответил на него, ему казалось, что с этим кончено. Преодолеть свое чувство было нелегко. Но он считал, что сумел сделать это. А теперь с горечью и досадой ощутил, как еще сильно и крепко то, что вызывала в нем эта женщина.

Он подошел к окну, сразу забыв обо всем и чувствуя только, как редко и гулко стучит его сердце. Не отрываясь, он прочитал письмо.

Обращения не было. «Вы правильно поступили, что не ответили на мое письмо, — писала Валерия. — А на это я и не жду отклика. Посылаю его потому, что всегда считала вас близким мне человеком, и хочу, чтобы вы знали об этом. Мне станет немного легче, если вы не будете думать обо мне плохо. Я уезжаю отсюда и не увижу вас больше никогда. Как не могли вы понять, что я отравлена неутолимой жаждой славы, любви и поклонения. Какое это опьяняющее и манящее чудо — такая власть над людьми! Моя жизнь была мечтой об этом чуде. И вот мечта осуществляется. Мне ли суметь от нее отказаться! Я так надеялась, что вы мне поможете. Я протянула вам руку — и она повисла, не принятая вами.

Прощайте. Желаю вам счастья.»

Смолин потер рукой лоб. Невидящими глазами смотрел он перед собой. Потом встряхнул головой и пробежал глазами последние строчки «…Протянула вам руку… Я так надеялась»… Смолин сложил листок вчетверо, машинально всунул его в конверт и медленно спустился с лестницы.

Выйдя из гостиницы, Смолин остановился, соображая, куда идти. И вдруг бросился к такси, стоящему на широкой площади перед зданием…

Автомобиль рванулся вперед. В лицо Смолину пахнуло запахом нагретых за день кипарисов. Летели мимо пыльные деревья, вился дымок бензина за машинами, идущими впереди. Стремительно разворачивались по обеим сторонам величественные здания здравниц.

— Здесь, направо, — сказал Смолин. Автомобиль круто повернул, занеся колеса над тротуаром, и пошел вверх. Смолин с нетерпением смотрел не отрываясь вперед. Сейчас, сейчас!.. Еще поворот, мимо сквера с увядшими кипарисами, теперь прямо… За зеленой стеной деревьев мелькнуло знакомое строение.

— Ну, спасибо.