Николай Степанов - Магистр. Трилогия Страница 59

Внимательно осмотрев кошелек и взвесив его на ладони, Ларгон произнес неожиданную фразу:

– Кошель мой, но почему здесь не хватает ста монет?

Да уж! И не важно, что в этот мешочек впихнуть даже половину названной суммы представлялось весь-ма проблематичным. Но я тоже не остался в долгу:

– Ваша потеря будет возмещена за счет фирмы в полуторном размере, как только мы разрешим не-большое недоразумение. Школа Бергиса ставит интересы больших людей города выше собственных.

Все акценты в нашей короткой беседе были расставлены предельно ясно, а когда в кабинете подожгли спирт, чиновник объявил дело закрытым. Ларгон оставил без внимания протесты Демира о том, что вчера огонь горел ярче и другим цветом.

– Странно, что ты так хорошо помнишь все подробности. У меня закрадываются некоторые подозрения, – спокойно сказал чиновник и, обращаясь к владельцу школы, продолжил: – Не хотите сделать заявление?

Лицо купца из бордово-красного стало мертвенно-бледным, он осознал свой проигрыш. А теперь еще возникла реальная угроза угодить в яму, которую старательно вырыл для другого. По весьма понятным соображениям Бергис не воспользовался заманчивым предложением.

– Тогда с тебя триста монет за ложный донос, – снова обратился начальник стражи к торговцу.

Когда все покинули кабинет, хозяин дотронулся до моего плеча и произнес:

– Спасибо, Серж, меня еще никто так не выручал. Если бы стражники отвели меня в тюрьму, все было бы кончено. Оттуда только два выхода: либо на тот свет, либо в каменоломни. У нас решения людей, облеченных властью, считаются непогрешимыми.

– А куда делись твои охранники?

– Городская стража их попросту распустила. Окажи они малейшее сопротивление – и им грозила бы тюрьма за пособничество. Но как тебе удалось?

– Я перекрыл расценки Демира. Зная его скупость, сделать это было несложно, – ответил я.

– Да, теперь я окончательно убедился в необходимости продажи предприятия. Торги начнутся сразу после дневного представления.

– Дергин еще не уехал?

– Нет, гостит у меня дома.

– Попроси его фиктивно поучаствовать в торгах, чтобы сумма составила не меньше тридцати пяти тысяч.

Днем состоялось премьерное выступление людоеда, который без труда раскидал вооруженных дубинками статистов. Они точно знали места на теле монстра, где их удары наносили меньше всего ущерба, а Дербс пообещал мне бить вполсилы и не выпускать когти. Зрелищности в этом «избиении младенцев» было немного, но само участие чудовища привлекало зрителей.

На аукцион я не пошел и всю информацию получил от Сандруса. Предприятие продали за тридцать семь тысяч лицу, пожелавшему остаться неизвестным. Незнакомец сидел рядом с Демиром, который лично в торгах не участвовал, но, по сведениям Бергиса, занял в этот день пятнадцать тысяч сроком на две недели. Так что поставленная цель была достигнута, осталось лишь отыграть последнее представление.

Таких цен, как на сегодняшний вечер, заведение не знало никогда. Самый дешевый билет стоил три монеты, но, несмотря на это, в проходе все равно стояли люди. Новость о том, что Бергис дает последнее представление, разлетелась с невероятной быстротой, а сообщение о смертельной схватке лучшего ученика школы с людоедом накалило ажиотаж вокруг выступления до предела. Перед началом театрального действа теперь уже экс-владелец школы выплатил баснословные суммы всему персоналу.

– Половина из них сегодня напьется и завтра не сможет подняться на ноги, вторая запросит такие цены за свои услуги, что Демир скорее удавится, чем заплатит. Первые два дня ему гарантирована большая головная боль. А если он завтра продаст билеты на представление, которое провести не сможет, то придется долго восстанавливать руины, оставленные разъяренными зрителями.

– Чувствую, он и тебя сильно зацепил.

– Трюк с несанкционированным колдовством на моей арене – чересчур даже для такого мерзавца, как он.

«Смерть» Дербса была разыграна по всем правилам напряженного поединка с труднопредсказуемым концом. Пятнадцать минут мы держали зрителя в тревожном ожидании. Чаша фортуны склонялась то к одному, то к другому сопернику. Красной краски пролилось около литра, а противники все кружились по арене в безрезультатных попытках нанести решающий удар. Мне раз пять пришлось напоминать мохнатому парню, что наш бой не настоящий, прежде чем под оглушительный рев толпы я срезал мечом его палицу и «пронзил» в самое сердце. Гибель чудовища надо было видеть. Дербс вложил в финальную сцену весь свой актерский талант. Уверен, на каком-нибудь фестивале он вполне мог рассчитывать на один из призов.

«Труп» побежденного выволокли с поля боя за территорию школы с черного хода. Там же мы с Дербсом и простились.

– Прощай, людоед. Передавай привет Гарпине от Сержа.

– На самом деле мы называем себя лерхами, но среди вашего брата прижилось именно это название. Почему вы считаете себя для нас предпочтительным мясом – не знаю. Только очень голодный лерх может позариться на человека, и то потом будет долго плеваться. Так что прощай, невкусное мясо, мы с тобой ловко одурачили целую толпу доверчивых людишек, и Дербс этого никогда не забудет.

Он помахал лапой на прощание и скрылся в темноте.

Лошадь и вещи в дорогу ждали меня у центральных ворот школы.

– Может, останешься до завтра и глянешь, как Демир вступит в свои владения? – предложил Бергис.

– Сначала мне именно этого и хотелось, но затем злость прошла, и остался спортивный азарт. Купец получил то, чего заслуживал. А мне пора возвращаться к отложенным делам.

Пожав руки Бергису, Сандрусу и Лероксу, я вскочил на лошадь и направился к Прозрачному камню.

Глава 12

СОНЬКА

Диск солнца уже оторвался от линии горизонта, когда я подъехал к кабачку, расположенному возле огромного осколка стекла. Домик сразу приятно удивил чистотой и аккуратностью. Или я попал не в то место, или злодейка Зирана нарочно все переврала. Привязав коня к невысокой ограде, зашел внутрь. Внутреннее убранство тоже выглядело довольно прилично.

– Это кабачок у Прозрачного камня? – спросил я единственного обитателя заведения – мордастого мужичка с мелким носом и большими ушами, откровенно скучающего у стойки.

– Ране это воистину был кабачок, а ныне и не ведаю! С тех пор как у нас водворилась белокурая бестия с диковинным зверем, дела в сих стенах пребывают в глубоком запустении, – словно читая проповедь, ответил он.