Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1 Страница 59

Шардецкий. Нет, продолжайте, пожалуйста. У вас хорошо выходит…

Макаров. Гм… Тогда в правительстве был заслушан доклад Ивана Ивановича о возможностях нейтрино-генераторов, а также доклады наших военных и политических деятелей. И на основе всего этого (торжественно повышает голос) с целью устранения военной опасности нашему государству и всему миру было принято предложение академика Шардецкого о единственно возможном в сложившейся обстановке варианте применения нейтринных генераторов…

Шардецкий (поднимается). Что это за вариант, я скажу сам. Собственно, вам всем он ясен, товарищи. Надо будет запустить все генераторы на излучение нейтрино малых энергий, с тем чтобы резко повысить их концентрацию в Земле и околоземном пространстве. Этим самым…

Валернер (вскакивает). Но позвольте, Иван Иванович! Это же… конец!

Шардецкий. Этим самым мы на долгое время повысим устойчивость атомных ядер всех тяжелых и сверхтяжелых элементов…

Самойлов (хватается за голову). И это предложили вы?! Вы - физик! Да вы понимаете, что это значит!

Шардецкий. Да, я понимаю, что это значит! Это значит, что все радиоактивные вещества перестанут излучать частицы и гамма-кванты. Это значит, что прекратятся цепные реакции деления, погаснут реакторы - все, в том числе и наши, испускающие потоки первичных нейтрино.

Самойлов. Да это же конец ядерной физики и ядерной техники! Теперь к ядру сто лет не подступиться…

Ашо т (вскакивает). А как же все наши применения, наши расчеты? Вы же сами предлагали нам думать, Иван Иванович!

В ал е р н е р. А способ добычи тепловой и световой энергий из ядер? Я… я ночи не спал. Рассчитывал и… и мечтал, как это будет! (Голос его дрожит.) Это же запасы энергии для человечества на тысячи лет. А теперь… эх!

Самойлов (рывком переворачивает доску, показывает свои записи.). Вот способ, как нейтринными пучками осуществлять любые структуры и превращения. И методика уже рассчитана. Я выполнил ваше приказание, товарищ директор! Вы же сами говорили! И установку уже спроектировал… (Ломает палочку мела.) Я вам что - Ванька?!

Штерн. Действительно, Иван Иванович, как же так? Мы же губим будущее! Будущее, которое уже вот-вот… почти в руках.

Шардецкий. Тихо! Тихо… Зачем вы говорите все это мне? Разве я не мечтал о тех грандиозных проблемах, которые может решить наша работа? Да, все это можно. И ничего этого не будет… И не смотрите на меня так, будто я вас обманул, будто я виноват. Не смейте на меня так смотреть! Не я виноват. Мы не знаем, как вели и куда завели свою работу американцы. Мы не знаем, на что может толкнуть их страх. Будущее… Будущее должно быть - это прежде всего. Будут люди жить дальше - решат остальные проблемы; и насчет энергии и насчет материалов и структур. Не так - так иначе, не через год - через десятилетие… но решат! А если нет - и говорить не о чем. И чтобы спасти мир, спасти будущее, мы должны, обязаны… Не думал, что придется мне говорить такое, не думал и дожить - закрыть свою науку. Это была великая наука. Интереснее ее я ничего не знал… и, наверное, уже не узнаю. Но не ко времени она пришлась…

Валернер. Ядерная физика - и была! Как о покойнике… Эх! Пятнадцать лет работы, пятнадцать лет жизни - псу под хвост! (Отходит к окну.) С а м о и л о в. Иван Иванович, но ведь мы губим и мирные применения ядра: атомные электростанции, изотопы… как же?

Шардецкий. Придется искать другие способы, скажем, полнее использовать энергию Солнца. Ничего не поделаешь… Сейчас нельзя сохранить мир, не поступившись этим.

Макаров. Товарищи, к порядку! Не надо так отчаиваться. Вы не дали даже договорить Ивану Ивановичу. Он не сказал, что эту меру решено применить только в качестве ответной - если американцы начнут действовать. Может, все и обойдется…

Открывается дверь. Вбегает Якубович. Он бледен.

Якубович. Иван Иванович, минуту назад темп распада урана уменьшился на полпроцента!

Шардецкий. Ну вот… Не обошлось, Олег Викторович. Значит, американцы применяют первый вариант. Действуйте, Илья Васильевич, вы ведь дежурный.

Самойлов (шагает навстречу Якубовичу). Стой! Ты его делал, это открытие?! (Ко всем.) Ну, товарищи, что вы? Может, это так? (Подбегает к окну.) Смотрите: ночь, звезды, снег… все тихо. Не может быть, чтобы они начали. Нельзя это, нельзя! Ведь мы убиваем открытие! Такое открытие!

Якубович (после колебания). Вы лучше сами, Иван Иванович. Я - не могу.

Шардецкий (подходит к окну). Ночь, звезды… Двадцать второго июня сорок первого года, помнится, была такая же звездная ночь. (Поворачивается к Самойлову, яростно.) И нас били! За самонадеянность били, за доверчивость, за беспечность! Смертным боем били… Так вот: этого больше не будет. (Быстро подходит к телефону, набирает номер.) Первый экспериментальный? Говорит Шардецкий. Включить все нейтриногенераторы в заданном режиме! (Набирает другой номер.) Второй экспериментальный? Шардецкий. Включайте все генераторы. На полную мощность, да. (Набирает третий номер.) Третий экспериментальный? Включить нейтрино-генераторы на полную мощность. Да, я! (Кладет трубку.) Вот и все…

Тихо в комнате. Все сидят неподвижно. От совершающихся гдето в сети мощных переключений помигивает свет под потолком.

Самойлов (крутит головой). Хорошо было в каменном веке. Не сходятся двое во взглядах на жизнь - ну, его камнем, тот его дубиной. И объяснились. До чего это было возвышенно и благородно!…

Валернер. Смотрите! (Показывает в окно.) Кто-то тушит свет, все сходятся к окну. За окном, освещая комнату, разгорается клубящееся зелено-синее зарево.

Макаров. Что это, Иван Иванович?

Ш а рд е ц к и и. Радон, подпочвенный радиоактивный газ. Только теперь он избавляется от излишней энергии не альфачастицами, а множеством световых квантов.

Валернер. Красиво горит наша наука…

Самойлов (стоит, сжав кулаки). Убивают открытие, убивают открытие! Клубись, зеленый дым, клубись… Вое уходит сейчас с тобою, зеленый дым. Опадает яблоневый цвет с садов в тундре - не вырастут сады. Обрушиваются тоннели в горах. Не будет блистающих над дорогами и городами облаков. Топор страха рубит пальмы на берегу Ледовитого океана… Те, кого мы могли насытить и обогреть, будут голодны и холодны. Те, кого могли вылечить, останутся больными. Страх, будь он проклят, страх - мохнатое чудище на паучьих лапах - топчет нашу мечту, нашу работу…

А ш о т. Пойдем отсюда, Петро, да? Не надо смотреть. Пойдем, пожалуйста, да?

Самойлов (идет с Ашотом к выходу, тоскливо и мечтательно). Эх… убить бы сейчас кого!

Затемнение слева.

Освещается правая сторона: кабинет военного министра. Он пуст. Только адъютант работает за столо-пультом.

Пирней (входит). Доброе утро! Ф-фу… насилу пробрался через пикеты! Джеймс Пирней, корреспондент “Нью-Йорк геральд трибюн”. Несколько слов с министром.