Альфред Ван Вогт - ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести) Страница 59

Лагуна кончилась узкой мелью, и вскоре лодка заскребла носом по болотистому берегу. Это был остров, расположенный в сердцевине территории святыни. Они вышли из лодки, вытащили ее на берег и спрятали в зарослях, после чего, взвалив на себя багаж, отправились вглубь острова.

Центр его занимала большая поляна, окруженная лесом высоких кипарисов. Под деревьями скрывались сотни маленьких шалашей, а вдалеке виднелась святыня — удивительное строение из серого камня. Удивительное потому, что ближайшая суша находилась в ста милях отсюда и только упорная вера и самоотверженность помогли принести эти тяжелые валуны сюда. В настоящий момент большие двери святыни были закрыты и запечатаны. Вокруг было пусто.

Прежде всего Шан Дхи занялся устройством убежища. Он сделал его в двойном шалаше, который специально построил на значительном удалении от остальных. Как изгнанник он мог принять участие в обряде, но вынужден был держаться в стороне от остальных верующих. В данном случае это условие было весьма удобно: двое белых могли жить в задней части шалаша и наблюдать за всем через щели в стене, пока Шан Дхи спокойно сидел на пороге, уверенный, что ни один из томбовов не осмелится приблизиться к изгою. По мнению Шан Дхи, им нельзя было уходить отсюда до кульминационной ночи пира. Тогда все томбовы упьются до потери сознания, и можно будет следить за ними из темноты портала святыни.

Максвелл и Парке разложили свои вещи. У них был запас продуктов и пачек табака, предназначенного для жрецов. Были у них также и научные инструменты — баночки, пробирки, химикалии для проведения опытов и, наконец, спектрограф. Однако самым важным был запас ампул паракобрина, поскольку Паркс чувствовал себя отвратительно и ежечасно должен был делать себе укол. Они старательно разложили все это и стали ждать.

Следующая неделя не принесла ничего нового и прошла довольно монотонно. Постепенно начали собираться томбовы, с ног до головы покрытые грязью болот. Вместе с ними прибыли женщины и дети, и все тащили огромное количество занкровых дынь. Каждая семья устраивалась в своем шалаше, после чего отправлялась на собрание племени. Оно очень походило на собрания дикарей в любой точке Солнечной системы и сопровождалось размеренными ударами в там-тамы, дикими танцами и поглощением огромных количеств еды и питья. Тут и там разыгрывались сцены отвратительного пьянства, но в сущности, от начала пятого дня все было довольно мирно. Только на пятый день появились жрецы.

С этой минуты все разительно переменилось. Даже самые отъявленные пьяницы ходили трезвехонькими до самого захода солнца. Всех отправили на работы, женщин тоже.

Томбовы отправились на болота, покачивась на своих расплющенных, пастообразных ногах. Мужчины несли странные сетки, сплетенные из тонких лиан, мальчики следовали за ними, таща огромные клетки из прутьев, женщины собирали лилии. Они тщательно очищали растения, срывая цветы и листья так, что оставались только высокие стебли. Только после наступления сумерек Максвелл понял цель похода. Они притащили с собой сотни пойманных канкилон, причем пауки отвратительным воем протестовали против своего пленения. Жрецы раскрыли ворота святыни, собрали пауков и снова закрыли ворота.

Так продолжалось еще три дня. По мере того, как томбовы все больше опустошали болота от растительности и ползающих чудищ, Максвелл сделал удивительное открытие. В один из этих дней на несколько минут показалось солнце — неслыханное редкое явление на постоянно закрытой облаками Венере — и тогда как будто свершилось чудо. Все болото засверкало неисчислимым количеством цветных огоньков. Везде толстым слоем лежали шарики, те самые, что они купили от Хоскинса как драгоценности. Их было как сухих листьев осенью, однако вскоре тучи снова закрыли солнце и блеск погас.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Паркс, смотревший в немом удивлении. — Неужели это семена лилий?

— Пожалуй, нет, — ответил Максвелл. — Они такие легкие… Семена должны погружаться в землю, чтобы прорасти, а эти шарики не погрузятся даже в воду.

Наконец подошел последний день торжества. Мужчины и женщины украсили себя одеждами из лилий: на них были венки и ожерелья, гирлянды и разнообразные головные уборы. А занкр они пили в невообразимых количествах. Всю вторую половину дня продолжались дикие танцы, а в сумерках пьяный хор превратился в чудовищный безумный вой. Тогда двери святыни открылись настежь и внутри засветились факелы.

— Скоро уже увидеть пир канкилона, — сказал Шан Дхи. Он выглядел так, будто его мучила совесть. — Не нужно томбов священник видеть как люди смотреть, — добавил он предостерегающе. Максвелл и Паркс повторили свои клятвы.

Было уже около полуночи, когда они решили, что участники обрядов настолько пьяны, что ни на что не обращают внимания. Максвелл и Паркс покинули шалаш и двинулись напрямик через поляну, внимательно следя, чтобы не наткнуться на какого-нибудь из томбовов, лежащих без сознания. У ворот святыни они остановились и заглянули внутрь. Оргия дошла до предела. Теперь они могли видеть весь ход пира. Двое служителей подавали извивающегося канкилона, лишенного ног. Жрец брал от них паука, двумя быстрыми движениями отрывал у него жвалы, швырял их в корзину, стоявшую у ног главного божества, а туловище бросал в воющую толпу. Какое-то время шла борьба, заканчивавшаяся возгласами разочарования, после чего все с завистью следили как избранники судьбы погружают зубы в мягкий мешочек яда искалеченной твари.

Паркс схватил Максвелла за руку.

— Я д… должен вернуться в шалаш, — простонал он.

— Что такое? — резко спросил Максвелл. — Не можешь на это смотреть? Мы же с тобой не слюнявые миссионеры.

— Не в том дело. Я забыл сделать укол, и уже чувствую дрожь в теле. Но ты останься. Я вернусь через минуту.

Максвелл позволил ему уйти. Укол, сделанный вовремя, был делом довольно простым, а он не хотел упускать ни одной детали из обряда, разыгрывавшегося перед ним. Некоторое время он смотрел, как Паркс исчезает в темноте, после чего снова перевел взгляд на необычное зрелище.

Однако увидеть его вновь ему не удалось. Удивительно сильная рука схватила его в объятия, а мощный удар мускулистого колена подсек ноги и повалил на землю. По широкой и плоской ступне он понял, что нападающий — томбов. Потом у самого его уха раздался насмешливый голос, хорошо знакомый Максвеллу: голос совершенно пьяного Шан Дхи. От него невыносимо несло занкром.

— Люди хотеть долгую жизнь, да? — насмехался он. — Хорошо, хорошо. Люди иметь долгая жизнь. Люди взять канкилона сок.