Питер Бигль - «Если», 1996 № 07 Страница 59

Глот сглотнул.

— Хозяин, ты уверен…

— Быстрее, дурак! — гаркнул Слот-Амок, снова швыряя миску со смертоносным пудингом на вспотевшие ладони своего друга. — Дареной рыбе в хлебало не смотрят. Залезай на нее, пока она не сдохла, и лети в «Похотливую вдову».

Кондом продолжал накачивался пивом, когда в таверну скользнул Глот с перекошенным от испуга лицом. Летучая рыба, уже издыхающая, осталась на улице. Кондом поднял на него осоловелые глаза.

— Эй, — сказал он, — а у тебя знакомая рожа. Ты, случаем, не друг?

— Он самый.

— Тогда выпей пива.

Пока троянец допивал очередную кружку, Глот затолкал смертоносную ношу ему под стул, потом быстро осушил свою посудину и тут же шмыгнул на улицу. Но там его поджидал жестокий удар судьбы — летучую рыбину уже покрыл шевелящийся ковер изголодавшихся портовых котов. Отчаянно вскрикнув, он рванул по улице, возвращаясь в логово Слот-Амока.

Вскоре после его бегства Кондом обнаружил миску с пудингом.

— Чтоб меня разорвало! — воскликнул он. — Наверное, сами боги послали мне этот подарок!

И тут же, безо всякой задней мысли (и даже без передней), он залпом выпил всю миску. Удовлетворенно выдохнув, он откинулся на спинку и уже поднес к губам следующую кружку с пивом, но тут зловещий замысел Слот-Амока сработал. Сливовый пудинг взорвался.

За время плавания на «Расточительной» Кондом приобрел железный желудок (если точнее, то выиграл его в кости). Именно он и спас троянца. Ему предстояло размазаться по стенам «Похотливой вдовы», но кончилось все тем, что его внутренности содрогнулись с чудовищной силой.

Сотрясаясь всем телом, Кондом с трудом встал и открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, но вместо этого рыгнул. По городу разнесся мощный рев. С неба посыпались оглушенные птицы. А Кондом, избавившись от неприятных ощущений, ударил себя в грудь, уселся и высосал еще кружку пива.

Все это Слот-Амок увидел в магическом котле с супом. Завопив от ярости, колдун принялся носиться по комнате, сдирая со лба бородавки и швыряя их на пол. Магический котел извергнул свое содержимое, заляпав горохом его любимый халат.

— Ну, ладно, — проскрипел он, снова вглядываясь в остатки бурлящего супа. — Клянусь ушной серой Хайрама, бога обитателей луж, Кондом от меня не уйдет!

Троянец еще приходил в себя после могучей отрыжки, когда рядом с ним присела таинственная незнакомка, чью фигуру и лицо скрывали темный плащ с капюшоном. Поддавшись прирожденной подозрительности варвара, Кондом прорычал:

— Слушай, нет ли у тебя еще миски сливового пудинга вроде того, что недавно приносил тот уродец? Крепкая оказалась штуковина!

— О сливовом пудинге мне ничего не ведомо, добрый господин, — услышал он в ответ тихий и серьезный голос незнакомки. — Я ищу могучего воина по имени Кондом-троянец. Знаешь ли ты этого человека?

Низкие брови Кондома сошлись на переносице — он попытался думать.

— Где-то я это имя слыхал… Погоди-ка! Так это же я!

— Воистину? Тогда должен ты пойти со мной, и поскорее, потому что госпоже моей грозит серьезная опасность!

— А где она живет? Я плохо знаю ваш городишко.

Незнакомка откинула капюшон плаща и оказалась прекрасной девушкой с искаженным от отчаяния лицом.

— Иди со мной, о великий герой, — молвила она, поднимаясь. — Моей госпоже, принцессе Замарии, отчаянно требуется помощь, а помочь ей по силам только тебе.

— Замария, говоришь? — В голове Кондома, словно свиньи в луже, забродили похотливые мысли: уж если служанка столь прекрасна, то какова же тогда сама принцесса! — Конечно, милочка. Веди меня к ней.

Троянец принялся рыться в кошельке (подарке капитана Минса), но девушка нетерпеливо сорвала с руки золотой браслет и швырнула его на стол.

Слот-Амок в своем мрачном логове рассмеялся, потом схватил с полки толстую книгу, торопливо ее перелистал и отыскал нужный рецепт. Убедившись, что все нужные компоненты имеются, он захлопнул книгу и принялся колдовать.

Быстро смешав философский камень (лучше взять камень из почек, подумал он, чем из желчного пузыря), язык жабы, петрушку, шалфей, розмарин, и добавив щепотку толченого корня гарфункеля, он прокипятил смесь две минуты на медленном огне, бросил в нее марципановую вишню и выкрикнул слова заклинания. Покончив с колдовством, он обессиленно прилег на ложе из гвоздей.

— Наконец-то. Больше троянцу не придется надо мной насмехаться!

Внезапно перед Кондомом распахнул пасть огромный капкан. Взвизгнув от ужаса, служанка принцессы Замарии отскочила, но дюжий троянец, не испугавшись жуткого предмета, спокойно его поднял.

— Должно быть, кто-то обронил по пьянке, — заметил он, швыряя капкан в канаву.

Оскалив в яростном отчаянии нечищеные зубы, Слот-Амок пошвырял в печь годичный запас сушеной драконьей крови, два тома с редкостными заклинаниями и почти непользованного карлика. Из-под его ног шарахались перепуганные сороконожки.

Служанка и Кондом проникли в царский дворец через потайную дверцу в полуразвалившейся и заросшей плющом стене. Она повела троянца по длинным сырым коридорам, которые показались ему бесконечными. Ноги у него онемели от долгой ходьбы, и знай он хотя бы примерно, как выбраться из дворца, он тут же послал бы это дурацкое приключение куда подальше. Наконец они подошли к широкой дубовой двери. Троянец рванулся вперед, но служанка, велев подождать, захлопнула дверь перед самым его носом. Кондом с неохотой подчинился.

Девушка быстро вернулась.

— Можешь идти со мной, — сообщила она.

К этому приглашению варвар прислушался особенно охотно, потому что служанка успела избавиться от мешковатого плаща и предстала перед ним в длинном голубом платье, едва прикрывавшем ее грудь и соблазнительно льнувшем к ее пышным округлостям. Но едва он попытался прижать ее в своей волосатой груди, девушка выскользнула из его объятий с легкостью, говорящей о немалом опыте, которому помогла ее смазанная маслом кожа.

Она подвела его к украшенной драгоценными каменьями двери, приоткрыла ее и поманила за собой.

— Это личные покои ее высочества принцессы Замарии. Сама она прийти не может, потому что сейчас во дворце идет церемония, но внутри имеются все принадлежности, которые тебе потребуются, чтобы помочь Заморазамарии в час испытаний.

Собственная принадлежность Кондома уже приподнимала краешек его килта. Он запихал ее на место и вошел в будуар принцессы Замарии.

Мерцающие светильники освещали палату необыкновенной красоты. Стены сплошь покрывали гобелены с изображениями мужчин, женщин и разнообразнейших животных, занимающихся любовью в самых фантастических сочетаниях. В центре покоев стояла огромная круглая кровать, заваленная подушками, шелками и мехами. Троянец, не мешкая, тут же на нее плюхнулся.