Антон Дубинин - Поход семерых Страница 59

— Тише, тише, не богохульствуй. — Йосеф поймал ее за руку. — Чудесная компания получается — священник с запрещением вершить таинства и послушница, взбунтовавшаяся против Папы! Наша единственная сила в том, чтобы оставаться верными детьми Церкви, иначе детьми Божиими нам тоже не быть. Души тех людей спас не я, а Господь. А помогла тому их свободная воля. И отец Лаврентий в своих решениях вполне может быть прав. В самом деле, я нужен в своем приходе, в этом состоит мой пастырский долг, который я отказываюсь сейчас выполнять. Другое дело, что я… не могу поступить иначе. После смерти Роберта… И вообще.

— У нас еще есть целая неделя, — неожиданно вмешался Марк. — По крайней мере одно воскресенье, когда ты отслужишь мессу. И может быть, это произойдет на острове Авильон. А пока можешь делать все что угодно.

— Я думаю, что это будет не совсем… честно, — тихо, но твердо отозвался Йосеф. — Ведь я знаю, что не собираюсь возвращаться, а неделя мне дана как раз на возвращение. Нет, таинств я вершить более не должен. В любом случае, — он обернулся и скользнул улыбкой по лицам товарищей, — я остаюсь собой, под запрещением или нет. Спорить с решением епископа тоже не буду, каким бы оно ни оказалось. Но я все тот же для своих друзей — и для… понятно, для Кого. Попустит Господь меня наказать — и слава Богу.

Они молча и тревожно смотрели на него, силясь что-нибудь сказать и не находя нужных слов, — но молчание разбил радостный и совсем прежний возглас Гая:

— Смотрите! Каштан!

Это в самом деле был каштан, дерево не столь уж редкое, чтобы из-за него поднимать такой переполох. Чудо состояло в другом. В яркий и жаркий июльский день этот каштан цвел.

Стоящие рядом его собратья уже несли вызревающие плоды в круглых колючих коробочках; листья их глянцевито поблескивали на солнце — вполне добропорядочные листья добропорядочных деревьев. И только один среди них сиял яркими свечами соцветий, и ветер покачивал их, срывая на землю белые лепестки. Роберт, Роберт, каштан цвел в середине лета, и увядать явно не собирался. Каштан наш в цвету.

Когда они подошли ближе, стало заметно, что он какой-то особенный: цветы у него были не совсем белые. Сердцевинки их алели, как кровь, и прожилки алыми лучами разбегались к краям лепестков. Цветки казались розовыми. Аллен, встав на цыпочки, сорвал длинную свечку и пристроил Кларе в конец косы, прижав черной резинкой.

— Ну зачем сорвал? Он же тут один такой… — упрекнула его Клара, знаменитая госпожа Здравый Смысл, но по ее голосу Аллен понял, что на самом деле ей приятно.

— Очень правильно с твоей стороны — деревья портить, — неожиданно злобно бросил Марк, отвернулся и зашагал к оставленной тропинке. Аллен недоуменно посмотрел ему вслед, Клара пожала плечами. Один Гай ничего не замечал: он наклонил к лицу цветущую ветку и вдыхал ее аромат, закрыв от наслаждения глаза.

— Ух ты, какой же он прекрасный, — сказал он наконец, поворачиваясь к друзьям. Йосеф серьезно кивнул.

— Очень. Только знаете что, друзья: нам пора на теплоход. Всего полтора часа осталось, очень не хочется опоздать…

…Теплоход «Инюсвитрин» был рассчитан на двести мест, но занята из них оказалась едва ли половина. Большинство пассажиров оказались уроженцами Стеклянных островов, некоторые — из Прайдери. Республиканскую часть составляли только пятеро друзей, и это поначалу заставляло Аллена чувствовать себя неловко. Он старался держаться поближе к англскоговорящему Йосефу и не раскрывать рта без крайней на то нужды; той же тактики придерживался и Гай, памятуя печальный опыт Прайдери, когда их чуть не побили в ресторанчике в порту за слишком явный акцент. Кларе же было и одиноко, и неловко в компании соседок по каюте — трех островных очень громких дам, тем более что англского девушка не знала вовсе. Поэтому она сразу присоединилась к своим друзьям в их скитаниях по кораблю, которые, правда, неизменно приводили в ресторан. Каюта им досталась четырехместная, но днем в ней мог оставаться только больной Марк — остальных жажда приключений тянула на палубу. Вернее, на палубы — их было две: нижняя, где располагался ресторанчик и куда вели ступеньки из второго класса, и верхняя, уставленная необычайно уродливыми зонтиками и шезлонгами, которые, очевидно, предназначались для вызывания у пассажиров романтического настроя. Стенку покрывали оранжевые спасательные жилеты, похожие на диковинные охотничьи трофеи. Остальные жилеты покоились вдоль палубы — в длинных ящиках, похожих на гробы. Но вид отсюда и впрямь открывался необыкновенный — в расходящемся за кормой пенном следе сверкали искры, и неоглядная ширь зеленоватой воды… «Так, что это я? Опять получается какая-то пошлость. Неужели нет способа говорить о море иначе?..»

Аллен вздохнул и стал спускаться вниз. Сюда направлялась парочка явно горского вида, очевидно, ища уединения, и расхрабрившийся на одинокую прогулку Аллен что-то резко затосковал по Йосефу. «Жалко, что я такой трус, — подумал он, сбегая по блестящей белой лесенке и мимо кают первого класса (поду-умаешь, не очень-то и хотелось) направляясь к ресторану. — Плохо быть человеком, которому все время нужна защита. Персиваль небось не такой был. А уж о Галахаде и говорить-то нечего… Ну что мне сделали эти горские красавцы, что я от них сбежал? Целовались бы себе у одного борта, а я продолжал бы свои лингвистические изыскания у другого…»

В ресторане курлыкала приятная музыка, англские слова песенки сплетались в невнятные фразы, ни одной из которых, увы, Аллен не разобрал как следует. Йосеф и Гай с Кларой сидели за уединенным столиком у белых перилец, ограждавших палубу. На столе высилась бутылка газировки, Клара лениво ковыряла вилкой в салате. Происходил какой-то разговор, но, судя по расслабленным выражениям лиц, не слишком-то серьезный.

— А по-моему, он очень милый человек, — скромно возразил Йосеф, отпивая воды из пластикового стаканчика. Он был в очках — только что читал то ли газету, валявшуюся рядом на столе, то ли список ингредиентов на газировочной этикетке.

— Но вот в музыке ничего не смыслит, — не сдавался Гай. Кажется, они спорили о капитане — почтенном седоусом сэре, ходившем в белой фуражке с кокардой и вычищенном кителе. Теплоход принадлежал вольному городу Прайдери и шел под его флагом — чайка над белым косым крестом в синем поле, но капитан был родом со Стеклянных островов. Собственно, беда была не в этом — а в том, что в свои почтенные полвека он не знал никакого языка, кроме англского.

— По-моему, весьма неплохая музыка, по крайней мере ненавязчивая, — ответила Клара как раз в тот момент, когда Аллен взял четвертый стул и подсел к ним. — А ты бы, Гай, какую хотел? «Паранойю» свою любимую или мрачнущую психоделику?