Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 3 Страница 59

– Я убью тебя, счастливая сука! – зашипела она, пытаясь дотянуться пальцами до глаз противника.

Девушка ударила Эсфирь кулаком в нос. Хрустнули костяшки и сломавшаяся переносица. Интегрированный чип не мог справиться самостоятельно с хлынувшей кровью, переработав ее, превращая в энергию, поэтому автоматом был сделан запрос в нейронные средства тонкой очистки. Процесс занял чуть больше пары секунд. Кровь толчками текла из носа Эсфирь, но активированные системы очистки перерабатывали большую ее часть прежде, чем она успевала достигать платформы станции общественного транспорта. К ногам Эсфирь падали лишь крохотные капли, изредка превращаясь в тонкую струйку.

– Что это? – растерялась Эсфирь, прикладывая ладони к разбитому носу. – Как это? – она переводила взгляд с ударившей ее девушки на капли крови на своих ладонях. – Что ты наделала? – восприятия изменилось, принося чувство растерянности и обиды. – За что?

– За что? – скривилась девушка, которой нейронный медик исправлял выбитые костяшки.

– Что я тебе сделала? – Эсфирь уставилась на обидчицу большими вращающимися глазами и протянула к ней окровавленные руки. – Что я тебе сделала? – закричала Эсфирь.

– Ты хотела меня убить, – напомнила девушка.

– Я никого не хотела… – в голове что-то заклинило и, закатив глаза, Эсфирь отключилась.

Она не приходила в сознание дольше года. Жидкий чип работал исправно, снабжая тело необходимой энергией, но мозг объявил бойкот реальному миру. Вернее, два мозга: один, недоразвившийся, в голове, и другой – выращенный учеными в груди взамен правого легкого. Врачи отвезли Эсфирь в исследовательский центр, изучавший отклонения. Нигде, кроме жилого комплекса Isistius labialis, не было подобных учреждений, так что Эсфирь, можно сказать, повезло. За ней присматривали лучшие умы науки. Генетическая ошибка заинтересовала ученых из соседних жилых комплексов.

Три женщины прибыли из Galeus longirostris, используя новенькие тела клонов. Они не пытались разобраться, как вернуть Эсфирь в сознание. Их интересовала возможность замещения правого легкого дополнительным мозгом. В отличие от соседних жилых комплексов, где людей проживало столько, что не развернуться, в Isistius labialis проблем с перенаселением не было, а следовательно, не возникало проблем и с арендой необходимых помещений, что позволяло задействовать для исследований аномалии Эсфирь целый корпус. Зато с поиском квалифицированного персонала было сложнее. Услуги официальных терминалов переносов стоили недешево, а найти помощников и лаборантов с хорошим образованием в Isistius labialis было весьма проблематично, поэтому в просторных помещениях нового отдела было тихо и почти всегда безлюдно. Лишь в дни комиссий, когда из соседних жилых комплексов прибывали ученые, чтобы посмотреть на Эсфирь, отдел оживлялся, гудел голосами и нейронными информационными запросами. Потом снова все стихало.

Женщину, возглавлявшую проект «Дополнительный мозг», звали Манх. Тело ее клона, полученного в терминале переходов, было молодым, хотя в действительности жизнь ее подходила к концу. Многоуровневые анализы показывали, что связь тела с сознанием прервется в ближайшие два-три года – неизбежность, предсказывать которую научились более тысячи лет назад, проводя комплексное изучение состояния тела, вторичных ядер сознания, отвечающих за взаимодействие с физической оболочкой в материальном мире, и нестабильности протоколов точки сборки. Каждый из трех анализов проводился в отдельности, затем выявлялся общий коэффициент. В первые десятилетия теорию «ликвидности жизни» рассматривали как забавную шутку, но после того, как предсказания и анализы стали сбываться, отнеслись к ней всерьез.

Появилось несколько направлений «ликвидности жизни», а количество анализов увеличилось с трех до девяти. Впрочем, подобное увеличение сбора данных для анализа поддерживалось не всеми, что послужило причиной разделения теории на новую и старую школы. Новая школа закладывала в расчеты ликвидности жизни не только энергетические и физические показатели личности, но и социальный статус, экономическое состояние жилого комплекса, принадлежность к одному из двух уровней реальности КвазаРазмерности, причем процент ликвидности жизни у коренных жителей Квазара был выше, чем у жителей Размерности, если, конечно, оцениваемый человек не жил в Isistius labialis, где в недалеком прошлом произошел теракт, унесший жизни девяноста процентов населения, находившегося в Квазаре.

Что касается Манх, прибывшей из Galeus longirostris изучать заменивший правое легкое мозг Эсфирь, то она достаточно серьезно относилась к теориям ликвидности жизни. О дате своей смерти она узнала еще будучи подростком, когда начала изучать спорную теорию, познакомившись с ученым, исследовавшим ликвидности жизни. Тест стоил недешево, но для приверженцев и последователей проводился бесплатно – это была их собственная контрольная работа, которая должна была показать, способны они продолжить изучение науки или нет. Манх прошла тест, но от дальнейшего изучения ликвидности жизни отказалась, увлеченная новым ученым и новыми горизонтами.

Оставив друзей и забросив собственные исследования «ликвидности жизни», она посвятила свою долгую, как обещали тесты, жизнь официальным репродукционным центрам, работая преимущественно с генетическими аномалиями. Подъем по служебной лестнице был долгим и нелегким. Десятки перспективных исследований, курируемых Манх, зашли в тупик. Никто не отрицал ее талантов, но неудачи, преследовавшие Манх за годом в год, сформировали вокруг нее нерушимую ауру ученого, навсегда застрявшего на стадии молодого и перспективного. Исследования Эсфирь были последним шансом для престарелой Манх.

Второй мозг, дополнительные связи и раздельные процессы вычислений, превращавшие сознание в многопоточный механизм восприятия, маячили перед глазами Манх обещанием долгожданного признания на закате жизни. Нет, здоровье ее было прекрасным, и обычные нейронные медицинские тесты, черпая комплексную информацию из интегрированного жидкого чипа, обещали еще как минимум десять-пятнадцать лет, но Манх подсознательно осталась приверженцем теорий «ликвидности жизни», согласно которым ей осталось чуть больше двух лет.

Многие, узнавая дату своей смерти, отказывались верить, но два из трех предсказаний попадали в точку с точностью до нескольких месяцев. Манх не боялась смерти – она боялась, что умрет, не получив признания. И ради признания она готова была на многое.