Владислав Выставной - Мультилюди Страница 6

– Недели три назад я ездил по служебным делам в Новосибирск. Туда летел самолетом, а назад пришлось ехать поездом. Мало того, какие-то проблемы были с билетами, и мне досталось место в плацкартном вагоне, да еще и в отделении прямо рядом с туалетом.

И вот лежу я на верхней полке и слышу крик, гам, шум какой-то. Глянул вниз: целая орава, то ли вьетнамцев, то ли китайцев – не очень-то я их различаю – с огромными баулами протискивается в вагон. Через меня на верхние полки летят невероятно раздутые сумки. Зрелище фантастическое – маленькие вьетнамцы шустро жонглируют сумками, которые в три раза больше них самих.

Присутствие рядом вьетнамских «челноков» оказалось на редкость раздражающим фактором. Они никак не могли усидеть на месте, постоянно вскакивали, бегали, рылись в сумках, а главное – непрерывно бормотали что-то быстрое и непонятное на своем странном языке.

Уснуть никак не получалось. В вагоне выключили свет, оставив только тусклые желтые лампочки. Вьетнамцы постепенно притихли, как попугайчики в клетке, накрытой покрывалом.

Под перестук колес я незаметно отключился.

Внезапно что-то заставило меня проснуться. Сердце испуганно билось, одолевала непонятная тревога. Что-то в окружающей обстановке настораживало.

Наконец я с ужасом понял что.

На багажной полке прямо надо мной что-то тихо, но явственно шуршало. То, что там были только вьетнамские баулы, – это я помнил точно. И в одном из них теперь копошилось что-то живое.

Ощущение было неприятное, но все же терпимое. Однако о том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Я слез с полки, с трудом попав ногами в тапки, и побрел в туалет. Вьетнамцы занимали полвагона, сидя на полках по двое, по трое. Остальное пространство было забито сумками с барахлом.

Скача на железном унитазе, я с тоской думал о том, что мог бы сейчас спокойно спать дома, будь администратор порасторопнее с заказом авиабилетов.

Идти в душный вагон не хотелось, и я долго стоял и курил у раскрытой форточки напротив туалетной двери. Холодный ветер несколько разбавлял тяжелую плацкартную атмосферу.

И тут я слышу в своем купе (если можно так сказать про четырехместный бокс в плацкартном вагоне) такое тоскливое кряхтенье, как будто кто-то очень хочет, но никак не может уснуть.

Соседу не спится, понял я.

Что он бормотал, понятно было не очень. Тем более что говорил он тихо, будто бубнил сквозь сон. Сначала он просто жаловался на жизнь, а потом вдруг заговорил о том, что во всем виноваты власть имущие, что из-за них он, человек с высшим образованием, вынужден зарабатывать себе на хлеб как придется.

Потом он стал жаловаться на китайцев, которые почему-то невзлюбили вьетнамцев. В семидесятых весь мир прыгал вокруг Вьетнама, все решалось там. А теперь никто не спросит вьетнамца, что тот думает о судьбах мира. А вот вонючего китайца – того спросят…

И рассказал далее примерно то, что изложено вольным пересказом в дочкином сочинении.

Последние слова своего рассказа он произносил совершенно проснувшимся голосом. Потом вдруг осекся и замолчал.

Я постоял у форточки еще немного, ожидая продолжения забавного рассказа, сдобренного весьма уместным акцентом и манерой речи.

Однако продолжения не последовало, и я заглянул в свое купе, чтобы увидеть рассказчика.

Купе оказалось пустым.

Я не поверил своим глазам. Выкинув в окошко недокуренную сигарету, я встал между полками и огляделся. Пусто. Одни баулы. Во всех соседних купе, насколько позволял видеть тусклый свет, спали. По коридору тоже никто не проходил.

Леденея от ужаса догадки, я встал на нижнюю полку и, потянувшись, глянул в щель полураскрытой молнии баула, лежавшего на багажной полке над моим местом.

В случайном желтом лучике сверкнул и сузился зрачок неподвижного глаза. Глаз смотрел прямо на меня.

Я с грохотом сверзился на пол, задев ногой вьетнамца на «боковушке». Вокруг недовольно зашевелились спящие.

Лечь на свое место я так и не решился. Так и уснул, сидя на нижней полке, вклинившись между двумя огромными сумками, предварительно пощупав их и убедившись, что уж там-то – нормальный «челночный» груз.

Наутро, выходя по нужде, я увидел, что багажная полка надо мной пуста. «Может, мне все приснилось?» – спросил себя я. И решил так и считать. И считал. Вплоть до встречи с вами… Кстати, с перепугу, по-видимому, я потерял в вагоне паспорт…

Самым интересным в этой дикой Олеговой истории было то, что она имела место в действительности. Все было правдой, кроме рассказа о том, что впоследствии якобы перекочевало в сочинение. В действительности бормотание из сумки доносилось совершенно невразумительное.

Как ни странно, Владимира Сергеевича рассказ вполне устроил.

– А вам не показалось странным, что вьетнамец рассказывал все это по-русски? – только и поинтересовался он.

– Странным? После человека в сумке?..

Владимир Сергеевич рассеянно кивнул. Он уже что-то решил для себя, потому что ловко, словно профессиональный крупье, раскидал по столу несколько фотоснимков.

– Посмотрите на фотографии: нет ли среди них вашего «челнока», – предложил Владимир Сергеевич.

Олег добросовестно просмотрел фотографии. Никого, конечно, знать он не мог, а если бы и знал, то уж точно по фотке не узнал бы: все вьетнамцы были для него на одно лицо. Сразу вспомнился анекдот: «Я ненавижу только две вещи – расизм и негров». Вьетнамцев он не то чтобы не любил, а скорее подсознательно боялся – как инопланетян. Из предложенных же ему сфотографированных вьетнамцев выделялся только один: он был похож на каратиста из фильма «Пираты двадцатого века».

Олег развел руками: мол, ничем не могу помочь. Владимир Сергеевич кивнул и, попросив подождать, вышел. Вернулся он минут через десять с листком бумаги, в котором Олег предупреждался об ответственности за дачу ложных показаний и было изложено близко к тексту то, о чем он только что говорил. Дрогнувшей рукой Олег расписался в указанных местах текста.

Владимир Сергеевич попрощался с ним неожиданно легко и быстро. Он, как это ни было странно, остался доволен ахинеей, произнесенной Олегом.

Ощущение от визита в органы осталось весьма неприятное. По большому счету с «карающим мечом» власти столкнулся он впервые. Меч, к счастью, пока не нанес ему серьезных повреждений, однако побывал, если верить ощущениям, довольно глубоко. Унижение и страх от засунутого по рукоять в энное место карающего меча были крайне неуютными. Поэтому, решил Олег, нет повода не хряпнуть пивка для расслабления. Купив десяток бутылок «Будвайзера» и всякой сопутствующей псевдоеды вроде чипсов и сушеных кальмаров, Олег закинул все это в машину и понесся прочь от серого замка ужасов. Самому приятному из попутчиков – огромному пакету с пивом – досталось почетное место справа от водителя. С Олеговым разводом это место закрепилось за пивом как нельзя более прочно.