Анатолий Днепров - Человек для архива Страница 6

— Пэй, вы не разучились говорить?

— Н-нет… Но… Я что-то ничего не понимаю…

— А тут и понимать нечего. Вы есть вы, а я есть я. И ничего не произошло. Просто мы стоим в нашей замечательной лаборатории и таращим глаза друг на друга. Правда, поначалу вы будете удивляться, почему теперь на вас надет белый халат и ваша физиономия как бы помолодела, да и прическа изменилась. Ха-ха-ха!

Он нерешительно провел рукой по своей голове и съежился, как от нестерпимой боли.

Откровенно говоря, мне его немного жаль. Если к тому же учесть, что его шкура в двух местах продырявлена и он ни разу не был женат, то и совсем проникнешься состраданием. Пожалуй, нужно парня немножко подбодрить и кое-что растолковать. Впрочем, подбодрить можно, а растолковывать рановато. Чего доброго, психиатр спятит с ума! Анекдот!

— Пэй, уверяю вас, опыт совершенно безопасный. Через несколько минут он окончится. Так сказать, конец первого сеанса. Впереди еще несколько более интересных. В последнюю минуту Кэролл принесет зеркало, а вы постарайтесь в него хорошенько посмотреть. И на сегодня достаточно.

— По-моему, я стоял не здесь, — жалобно произнес Пэй.

— Какая разница, где вы стояли, здесь или там. Главное, что вы живы и здоровы.

— Вы… гипнотизер?

— Типичный вопрос медика! Кой черт! Все дело в этих машинах. Кстати, к вопросу о моральности опытов над людьми. Ведь вы, я имею в виду вашу профессию, первые начали тыкать людям в головы электрические провода и пропускать по ним ток, чтобы те переживали и чувствовали то, чего на самом деле нет. А кто начал травить мозг всякими морфиями, кокаинами, мескалинами, ЛСД? Вы, медики. И чего вы этим добивались? Пытались сделать с человеческой личностью то, чем она никогда не была и не будет.

— Зачем вы это мне говорите?

— А затем, чтобы вы хорошенько подумали над своими этическими принципами, вы, человек, разбирающийся в мозгах. У вас будет время подумать об этом первом эксперименте. А что касается выводов, то придержите их пока при себе. Кэролл, тащите зеркало!

«Право, она уже совсем старушка, и ей тяжело его носить. Нужно срочно заказать лист полированного алюминия».

— Поставьте его перед доктором Пэем.

Она поставила зеркало перед доктором Пэем, и он долго смотрел в него обезумевшими глазами. А потом упал в обморок.

7

Я очнулся на диване в полутемной комнате и увидел возле себя ту самую молодую девушку, которую принял за секретаршу профессора Боллера. Улыбнувшись, она подала мне рюмку с каким-то лекарством.

— А теперь выпейте это.

— Где я?

— Вы в полной безопасности, и с вами ничего не случилось. Она взяла мою руку и нащупала пульс.

— Все в порядке. И частота и наполнение. Вот уж не думала, что вы такой впечатлительный! При вашей-то специальности…

Она не переставала улыбаться, и это как-то меня подбодрило. В комнате, где я лежал, было приятно тепло и спокойно.

— Вы знаете, мне на мгновение показалось…

— О, не стоит об этом. Откровенно говоря, хоть я здесь уже давно, но к этому никак не могу привыкнуть.

— Вы имеете в виду… обморок?

— Нет, что вы! Эти совершенно безобидные опыты профессора Боллера. А он просто герой! Делает с собой все, что попало!

— И все же, что со мной случилось?

— Да ровным счетом ничего…

Она все еще держала мою руку в своей. Ее большие темные глаза были устремлены в угол комнаты, и, казалось, она что-то там высматривала. Я подумал, что она гораздо красивее Голл, но когда попытался вспомнить ее лицо, мне вдруг представилось совсем другое: женщина в очках тащит тяжелое зеркало, и я вижу в нем не себя, а того, профессора с коротко подстриженными волосами.

— К этому трудно привыкнуть, — повторила девушка как бы в раздумье.

— Да. Это все равно жестоко… Как ваше имя?

— Катарин… Кажется, Катарин.

— Почему кажется?

— Ваше имя Пэй Сорран?

— Да.

— Запомните это хорошенько… Кто знает, что может быть с памятью…

Она поспешно вышла из комнаты.

8

— Ну, как? — спросила Голл, усаживаясь рядом со мной за столом в библиотеке. В ее глазах блестели насмешливые искорки, и на щеках играл румянец.

Казалось, она только и ждала момента, чтобы встретить меня после первого посещения профессора Боллера. Но я не торопился удовлетворить ее любопытство. Да я еще не совсем разобрался в том, что со мной было. А она разобралась?

— Расскажите, как это было с вами?

Она пожала плечиками и скривила губки.

— Да просто я сразу поняла, что я уже не я, почувствовав, какими кривыми у меня стали ноги и какая гнусная фигура. Поэтому я сказала профессору, чтобы он прекратил это безобразие.

— А перед вами ставили зеркало?

— Зачем? Я себя знаю и без зеркала, — сказала Голл не без гордости.

— Значит, вы это почувствовали сразу?

— Конечно. Я посмотрела на свои руки — они превратились в такие сморщенные, в старческих пятнах, что мне захотелось кричать. Я так и сделала, а Боллер подошел и спросил, кем бы я хотела быть. И я ответила, что всю жизнь мечтала играть в кино. Тогда он пообещал, что моя мечта сбудется. Вы понимаете, я стою перед ним, старая, обрюзгшая, в очках, с кривыми ногами и с жутким бюстом, а он мне болтает о том, что моя мечта сбудется. Тогда я закричала еще сильнее, и все стало на свое место…

— Голл, а вы не помните, на кого вы были похожи?

— Я же вам говорю, на ту даму в очках…

— Которая нас водит к профессору?

— Ну да. Она, конечно, может быть, и хороший человек, но не для меня. Этот профессор просто перестарался.

— А вы видели кого-нибудь рядом с собой?

— Нет. Рядом был только профессор.

— А где был Сэд?

— Его пригласили в другую лабораторию.

— Он вам не рассказывал, что было с ним?

Голл смущенно улыбнулась и опустила голову. Она опять стала для меня чужой, и мне захотелось, чтобы она ушла из библиотеки.

— Как вы думаете, профессор Боллер сдержит свое слово?

— Спросите об этом его самого.

— Он ответил, что да.

— Значит, быть вам киноактрисой…

Я уткнулся в книгу и сделал вид, что не замечаю ее. Она, наконец, поняла причину смены моего настроения и подвинулась ближе.

— Вы хотите знать, что было с Сэдом? Он был женщиной, вернее, девушкой.

Я вскочил на ноги. Это уже было слишком! Я выбежал из библиотеки и помчался к Сэду. Он валялся на диване с журналом и курил. Мой приход, казалось, его нисколько не удивил.

— Послушайте, Сэд, расскажите и мне, как вы побывали в девушках, — спросил я ехидно, усаживаясь без приглашения в кресло.