Дмитрий Емец - Андрей Боголюбский Страница 6

Писано в летописи:

"В лето 1157 Юрий пировал у осмяника у Петрилы. В тот день на ночь разболелся и, проболев пять дней, преставился месяца мая 15 в среду на ночь. Наутро его похоронили в монастыре святого Спаса. И много зла сотворилось в тот день. Разграбили двор его Красный и другой двор его за Днепром, который он сам называл Раем. И Васильков двор, сына его, разграбили в городе и избивали суздальцев по городам и селам и добро их грабили".

Разумеется, все грабежи и избиение нелюбимых в Киеве суздальцев учинены были чернью киевской, воспользовавшейся всеобщим смятением для собственной поживы.

Горестно оплакал Андрей смерть отца своего, с которым плечо к плечу провел он всю жизнь свою, будучи верным соратником его и восприемником.

Теперь, по смерти Юрия, вся ответственность за Ростово-Суздальский край и тяготы правления целиком легли на плечи сына его Андрея.

С того года, 1157, не стало в истории русской старшего княжича Юрьева Андрея, а появилась новая масштабная фигура - Андрей I Юрьевич Боголюбский, Великий Князь Владимиро-Суздальский.

* * *

Любовь к Андрею со стороны всего населения северной Руси была столь велика, что в то же лето ростовцы и суздальцы, нарушив распоряжение Юрия Долгорукого, отдавшего города их своим меньшим сыновьям Васильку и Мстиславу, единодушно избрали Андрея князем своих земель. Но, к удивлению и даже раздражению боярства, Андрей не поехал ни в Суздаль, ни в Ростов, а основал свою столицу во Владимире. Этот молодой город он украсил многими великолепными сооружениями, сразу выделившими его из других, более старых городов Северной Руси.

Пишет летописец:

"В лето 1157 сдумали ростовцы, и суздальцы, и владимирцы и взяли Андрея, старшего сына Юрия, и посадили его на отцовском столе в Ростове, и Суздале, и Владимире, ибо он был любим всеми за премногую свою добродетель.

По смерти отца своего он великую память себе сотворил: церкви украсил, и монастыри поставил, и закончил церковь каменную святого Спаса, которую прежде него заложил его отец. Сам князь Андрей заложил церковь каменную святой Богородицы и дал ей много имения, и купленные слободы с данями, и села лучшие, и десятину со стад своих, и торг десятый. И установил в ней епископью. И город Владимир большой заложил. К нему построил ворота золотые, а другие серебром обил".

Ненавидя суету и пустую праздность крупных городов, большую часть времени Андрей проводил в своей усадьбе во Владимире, откуда часто выезжал либо в любимое свое Боголюбово, либо отправлялся на охоту на устье реки Судоглы, где живал подолгу с небольшим числом близких ему людей.

- Не хочу я жить, как живут князья южные, как живал и отец мой, окруженный пополам друзьям и тайными врагами. Не для того оставил я Киев, чтобы вывозить из него старые порядки. Не буду я помрачать ума своего неумеренностью и пьянством. Оттого, быть может, и умер отец мой, что без меры веселился на пиру у Петрилы. Ведают все на Руси, как подносится яд в хмельных чашах, - говорил Андрей своим сыновьям.

В то же время уединение не мешало князю сильной рукой решать все дела своего края, который при нем стал быстро набирать силу. Решения его были тверды и самовластны. Принимая их, князь не оглядывался на свое окружение, что не нравилось старым отцовым боярам, привыкшим самим вершить суд и расправу.

* * *

"Что за князь такой? Нет другого подобного ему на Руси! Точно не русский он, а половец дикий... Ни сидит с нами на советах, ни пирует, ни дает нам богатых имений на кормление. Прогоним его и возьмем на княжение младших его братьев!" - шумело знатное боярство, возвышенное при Юрии, а ныне прозябавшее.

Лестью и лукавством бояре старались поссорить Андрея с младшими его братьями Васильком и Мстиславом. В землях суздальских и ростовских стала зреть смута. Узнав о заговоре, Андрей прекратил его разом, уничтожив в будущем и саму возможность нового сговора. Одних отцовых бояр он заточил, других изгнал, третьих лишил власти и всего имения их. Испуганное боярство затихло, притаилось.

"Крутехонек новый князь! Покруче будет отца своего Юрия. Видна хватка рода Рюрикова", - уважительно зашептались в городах.

Не остановился Андрей и перед шагом решительным: изгнал из Суздальского края своих младших братьев Василька и Мстислава с детьми их и женами. Среди изгнанных был и третий брат Андреев - восьмилетний Всеволод с матерью своей гречанкой, мачехой суздальского князя.

Длинной вереницей повозок, везя с собой слуг своих и богатства, с плачущими женами и детьми, навсегда удалялись братья Андрея из родного края. По обе стороны от повозок хмуро ехали владимирские дружинники, приставленные смотреть за изгнанниками, пока не сядут они на корабли.

В тот день князь Андрей Юрьевич долго молился в храме. Совесть его и сердце были неспокойны, однако князь понимал, что иного выхода нет. Оставь он братьев в Ростове либо в Суздале, в землях северных вспыхнет смута, как случалось многократно в землях южных, и тогда сегодняшнее его мягкосердие отзовется многими слезами.

Изгнанные Юрьевичи удалились в Царьград, где с честью были приняты императором Мануилом.

* * *

Водворяя тишину в родном крае, Андрей безучастно относился к событиям южной Руси. После смерти Юрия Долгорукого на старший киевский стол сел хитрый Изяслав Давыдович Черниговский и сразу, стараясь удержаться на нем, вступил в распрю с Ярославом Остомыслом и Мстиславом Изяславичем Волынским, причем в разросшуюся распрю эту оказались втянутыми и Иван Берладник, и Святослав Ольгович, и Ростислав Мстиславич Смоленский и многие другие южнорусские князья.

Наставшие же в северной Руси годы спокойствия Андрей использовал на то, чтобы развить край свой. Строительная деятельность его была беспримерна и поражала всех на Руси. Даже князь Владимир и Ярослав Мудрый, названные в летописях "хоромниками", т.е. строителями, не затевали столь много в одно время.

Ничего из имения своего не жалел Андрей на построение церквей, монастырей и украшение храмов. Кроме церкви Успения, которая восхищала всю Русь своим великолепием, он построил во Владимире-на-Клязме Спасский и Вознесенский монастыри, соборный храм Спаса в Переяславле и церковь Святого Феодора Стратилата в память своего чудесного спасения в злой сечи у Луцка.

Это был период стремительного расцвета северо-восточной Руси. Город Владимир, прежде малый и незначительный, сильно разросся и населился стараниями Андрея. Жители его состояли в значительной степени из переселенцев, ушедших к князю из южной Руси на новое жительство. Желая, чтобы храмы Владимирские "премного были лепы", Андрей приглашал западных мастеров - вскоре же и русские мастера, обучившись у них, стали строить и расписывали свои церкви уже без пособия иностранцев, которые, получив награду, отпущены были по домам своим.