Александр Полещук - Великое Делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой Страница 6

В ней дан способ приготовления золота… Вот видишь, Карл, -кружок с точкой посередине? Это знак золота, но он же обозначает и Солнце.

— А рядом Луна!

— Знак Луны обозначает серебро.

— А это я знаю, это планета Марс. Кружок — щит бога войны, и стрелка — его копье.

— Их делали из железа. Поэтому знак Марса в алхимической тайнописи и обозначает железо.

— А как это читается?

Отец отодвинул от себя книгу и стал читать:

— «Это верно, без обмана, истинно и справедливо. Его отец — Солнце, его мать — Луна… Ветер носил его в своем чреве, земля — его кормилица. Отдели землю от огня, тонкое от грубого, осторожно, с большим искусством, и ты получишь славу мира, и всякий мрак удалится от тебя…»

Незнакомые, необычные сочетания слов, и главное, отец читал книгу на память, его глаза были закрыты.

Я медленно перелистывал страницы.

— Ты помнишь все на память? Все-все?

— Я и сам удивляюсь,- ответил мне отец.- Ведь прошло много лет. Я вспоминаю свое детство, свою молодость… Да что говорить! Мне и шести лет не было, когда отец стал приучать меня к Великому Деланию… Великое Делание! Какое горькое и смешное, бесполезное и чудесное заблуждение!.. Да, Меканикусы сотни лет искали способ искусственного приготовления золота, искали настойчиво. Мы были известны среди алхимиков. Некоторые опыты проводились из поколения в поколение — от деда к внуку, от отца к сыну… Понимаешь, Карл? Опыт, который длится сотню лет! Среди Меканикусов были аптекари, были купцы, но все. свободное время твои предки проводили внизу, в подвале. Да, да, в том самом подвале, где ты так часто пропадаешь. Но, знаешь, я не жалею ни о чем… Мое раннее, очень раннее знакомство со старинными алхимическими приемами оказалось пресерьезной школой современного химического эксперимента. Я удивлял своих учителей, образованных, настоящих химиков. «Какие руки, Юстус Меканикус! — говорили они мне.- Что за глаза!» Они не знали, что у меня руки наследника десятка алхимиков, что моя наблюдательность химика вырабатывалась в том возрасте, когда другие дети не могут самостоятельно зашнуровать свои башмаки и утереть собственный нос…

Я положил свою руку рядом с рукой отца, и мы переглянулись. У нас были одинаковые, очень схожие по своему складу руки. Ширококостные, но с длинными пальцами. Во Франции мне не. раз говорили: «Ну и лапы! А ну, Карл, сожми кулак!». И правда, у меня, пятнадцатилетнего мальчишки, кулак был таким, какой не всегда встретишь у взрослого мужчины.

— Быть тебе химиком! — вдруг сказал мой отец.- Поверь, химия, право же, замечательная наука, если столько Меканикусов служили ей всей своей жизнью. Я не буду тебя неволить, но…-Отец вновь открыл книгу и медленно ее перелистывал.

— Отец,- сказал я,- отец, эти значки я видел там, внизу, в нашем подвале…

— В этом нет ничего удивительного.

— На стене. Прямо на кирпичах.

— Но подвал был оштукатурен перед войной.

— Там штукатурка откололась.

Отец взял фонарь, и мы спустились вниз. Я про-вел отца мимо бочек из-под вина и стеклянных бутылей к полуразвалившейся печи с вмазанными в нее стеклянными трубками.

— Это атанор,- сказал отец,- печь старых алхимиков… Так где же ты видел надпись?

Я показал ему. Узкий луч света падал из окна, выходившего во двор. На кирпичах темнели значки и буквы. Лицо отца стало серьезным.

— Принеси-ка мне молоток,- попросил он.

Я вихрем вылетел из подвала, а когда вернулся, отец подобранным в мусоре ломом уже осторожно и неторопливо обивал штукатурку. Потом он тщательно зарисовал значки. Мы с отцом торопливо поднялись наверх.

— Действительно, эти знаки, по-видимому, имеют смысл. Так, буква «2»… Б сочетании с соседними она обозначает «замазывание». Но я не вижу знака Великого Делания. Неужели надпись не имеет отношения к алхимии?

Только через несколько дней отец позвал меня.

— Карл,- сказал он,- а ведь я прочел надпись, что была на кирпичах. Она читается, как ребус, и буква «2» действительно обозначает «замазывание». Я все время искал указания на какой-нибудь химический процесс, поэтому никак не мог расшифровать. Вот что надпись означает…

Отец протянул мне испещренный значками листок бумаги, внизу стояли слова:

Ухожу к гезам. Все замазано.

Все под камнем.

Меканикус адепт.

— Адепт?

— Да, семейное предание говорит, что Меканикусы были- адептами, то есть счастливыми обладателями философского камня.

— А может быть, они действительно владели этим философским камнем?

— Нет, нет, философского камня у них, конечно, не было, но чем-то, что принесло им богатство, они владели. Я твердо знаю, что именно во время гезов или немного раньше Меканикусы стали очень успешно торговать. Как из нищих алхимиков Меканикусы превратились в одну из солидных купеческих семей Намюра, мне неизвестно. Здесь был какой-то секрет.

— Гезы?.. Это те, кто восстал против испанского ига? Они подняли народ Фландрии. Тиль Уленшпигель… Сколько же лет прошло?

— Больше трехсот пятидесяти лет этой надписи. Да, Карл, каменная кладка очень старая. Завтра попробуй встать пораньше, и займемся нашим тайником.

II

На следующий день я проснулся чуть свет. Моя комната была на втором этаже, как раз над кабинетом отца. Полуодетый, я скатился вниз по лестнице. Франсуа широким, большим напильником оттачивал ржавую кирку, похожую на длинный и острый птичий клюв. Отец разматывал длинный шнур.

— Одевайся,- сказал он.

Мы наскоро позавтракали. Обжигаясь жареным картофелем и проливая кофе, я первый поднялся из-за стола. Отец также торопился и смотрел на меня с понимающей усмешкой. Франсуа уже возился в подвале. Он аккуратно и старательно водружал ящик на ящик, одну бочку на другую. Иногда раздевался звон осколков старинных реторт и бутылей, стеклянного тростника.

Отец подтянул внутрь подвала шнур с электрической лампой. И когда она зажглась, осветив сводчатые стены подвала, ярким красным пятном выделились обнаженные кирпичи.

Работа оказалась нелегкой: кирпич был необыкновенно прочным. Франсуа принес шоферские очки-консервы, так как при каждом ударе отлетали острые и быстрые осколки.

Но вот кирпичи рухнули на пол, так и не отделившись друг от друга, и пыль закрыла все. Когда она рассеялась, перед нами чернела темная ниша, в которой тускло блестело что-то круглое. Отец осторожно ощупал незнакомый предмет, потом взял его и поднес к электрической лампочке. В его руках был овальный баллон из мутного темно-зеленого стекла. Франсуа подошел к нише, осмотрел ее, но там больше ничего не было.