Иннокентий Сергеев - Библиотека Страница 6

Нечто

... оно возникло как будто из ничего, неожиданно и пугающе близко. Промозглое лиловое небо озарилось у самого горизонта алой каймой, испуганно заголосили собаки, да вздрогнул во сне ребёнок в крохотной кроватке крохотной спаленки, выходившей окнами в сад, где были деревья и тени... И только. Но глаза отражённых лун таили на дне своём тайну, и тайну эту знали ещё звёзды и... может быть, никто больше. Утро было без цвета и запаха, сосны выгибались на холодном, неласковом ветру. Он подошёл к зеркалу и нахмурился - болезнь проступила зеленоватыми кругами под глазами. За спиной его была серая комната. Внезапно он отшатнулся от зеркала как от уродца в кунсткамере. Из зеркала на него смотрело лицо, и хотя было оно до жути знакомым, он мог бы поклясться, что никогда прежде не видел его, и не знает... Никогда прежде не видел он это лицо. Оно предстало в окружении ветвей сирени, и где-то вдали будто бы шумело море. В глазах его была несравненная тайна. В руке видение держало палитру. Оно улыбнулось и прошептало: "История любит курьёзы". Комната треснула и исчезла, и взору открылась дивная страна - водопады, реки, розовые и голубые цветы. Возникла и исчезла, погаснув в мёртвых зрачках. Должно быть, врач, проводивший вскрытие тела, был прав, но прав был, видимо, и лектор, утверждавший, что Нечто и было истинным лицом этого человека, и что страна эта вовсе не возникла внезапно,- ведь тогда её увидели бы и другие,- просто она существовала всегда. Правда, откуда взялся этот лектор, и куда он исчез, так никто никогда и не узнал...

Я отдал ему листок. Он аккуратно вложил его в книгу, расправил ладонью. Осторожно закрыл книгу. Подержал её в руках. Медленно спрятал под халатом. - Да,- сказал я.- Забавно. Ну и что из этого? Старик не ответил. - Что, на самом деле всё это было? Он произнёс: "Я пришёл сюда сорок лет назад". - Сорок лет?- я подумал, что ослышался.- Чем же вы тут питались? - Сорок лет и три месяца,- сказал он. - А зачем?- спросил я. - Здесь, на краю света,- продолжал он.- Я увижу Нечто. И тогда я умру. - Зачем?- опять спросил я. - Человек... - Что? - ... не может жить дольше того момента, когда он увидит Нечто. Ибо сказано: "Человек не может увидеть Меня и остаться в живых". - Вот оно что,- сказал я.- Значит, за смертью пришли? - Поднявшийся на вершину не удовольствуется более жизнью в долине. Увидеть и умереть. Дальнейшее... Он перестал говорить. Я хотел сказать: "Молчанье",- но не успел. Его глаза дико вспыхнули. Он вскрикнул. - Вот оно!.. Я резко повернулся в ту сторону, куда он смотрел, но поскользнулся и едва не слетел в пропасть. Чудом сбалансировав, я стал судорожно всматриваться в пустоту над бездной. Но ничего не увидел. Наверное, было уже поздно. Старик был мёртв. Я постоял. Дальше ждать было бессмысленно. Я подошёл к телефонной будке и набрал "скорую". - Куда ехать?- спросили меня. - На край света,- сказал я и положил трубку. Я опустился на большой плоский камень и, прислонившись спиной к скале, погрузился в раздумья. Дальше идти было некуда. И такое было гадостное чувство, будто кто-то обманул меня, причём не по злости, а так, от нечего делать... Тоскливо. Злишься, и не знаешь, на кого. Может быть, на себя. Да и то не за что. Пусто и одиноко. И что делать дальше, непонятно. Светало. Подъехала "скорая". Я лениво поднялся с места и помог затащить труп в машину. Тело было удивительно лёгким, почти невесомым, так что никакого труда это не составило. Да и не нужна им была моя помощь. "А всё-таки он добился своего",- подумал я, глядя на мёртвого старика почти с завистью, хотя непонятно, чему тут было завидовать. Откуда-то издалека донёсся протяжный гудок поезда. Я насторожился. И тогда тоже, как будто товарняк прошёл. - Послушайте,- обратился я к санитару.- Здесь что, станция недалеко? Он махнул рукой в сторону. - Вон по той дороге. Дойдёте до будки, там будка будет, спросите. Вам скажут, куда идти. - Это далеко? Он пожал плечами: "Да нет..." - А то хотите, подвезём?- сказал он, забираясь в машину. Я сказал: "До морга?" Он засмеялся и, кивнув мне, захлопнул дверцу. Машина уехала. Я проводил её взглядом и долго смотрел вслед. Потом вздохнул и поплёлся по дороге к станции.

Глава пятая

те, кто остались здесь, те, кто торопятся уехать, каждый мог бы рассказать о себе. Кто из них пришёл сюда первым? Здесь, где никто

Чёрный столб фонаря на фоне ровного серого неба. Указатель дороги. Так и есть. Развилка. Просто в темноте её не было видно. Я приблизился к будке. Есть тут кто-нибудь? Я заглянул в окошко - полумрак комнаты, пустой стол, изображающий письменный, застеленная пледом кровать, пара табуреток, радио на стене, книжный шкаф, забитый папками, на подоконнике горшок с кактусом, занавески. На всякий случай я постучал по стеклу. Нет, никого. Я обошёл будку. - А. Вот вы где. Он сделал досадливый жест "не мешайте" - он был занят. Он сидел на табуретке и что-то рисовал на листе ватмана, то и дело поглядывая на свою будку, как будто проверяя, на месте ли. На вид ему было лет шестьдесят или чуть больше - седые волосы ёжиком, очки в роговой оправе. Лицо его имело выражение несколько глуповатое. Вокруг него был жиденький газон, выскобленный граблями. Кучка мусора лежала неубранной. - Не подскажите, на станцию как пройти? Он оторвался от рисунка, подозрительно уставился на меня сквозь линзы очков и неожиданно изрёк: "А я вас не пропущу". Я подумал: "Так. Ещё один". - Ладно,- сказал я.- Тогда я у вас посижу. Отдохну немного. Он вскочил с табуретки. Положил на неё ватман, карандаш со стёркой. - Подождите! Я уже шёл к двери. Он бросился меня догонять: "Подождите!" Он забежал передо мной и распахнул дверь, пропуская меня вперёд. - Спасибо,- сказал я. А он сказал: "Пройдите". Я вошёл. Он вошёл за мной следом и затворил дверь. - Присаживайтесь,- сказал он, направляясь к столу. Я сел на табуретку. Он занял место за столом. Глянул на меня. Достал лист бумаги, придвинул к себе чернильницу, взял перо и, почесав указательным пальцем лоб, сказал: "Ну-с, приступим". Мне хотелось спать. - Как фамилия? Ведь поди не предложит, гусь жёваный. - Я спрашиваю, звать как. - Беллерофонт,- брякнул я наобум. - Что?- он скривился.- Еврей, что ли? - Почему еврей. Грек. - А,- сказал он.- Один хрен. - Знать надо,- сказал я.- С двумя "л" пишется. - Ладно,- сказал он, записывая.- Не учи учёного. Род занятий? - Да так просто. - Чего так просто? - Спать хочу. - Бомж, стало быть. Так и запишем,- удовлетворённо сказал он.- Откуда и куда? - С поезда в Шамбалу. Он замер. Отодвинул бумагу в сторону. Вернул на место. - Значит... в Шамбалу... Чего это он занервничал? - Ага,- сказал я.- В Шамбалу. Он потёр лоб ладонью. Потом тихо сказал: "Ну и как?" - Что как? Он молчал. - Шамбала - это цветущий край вечной весны, где... - Знаю,- оборвал он.- Докуда дошёл? - До края света. - Ну и как там? - Лажово. - Понятно. Куда теперь? - Всё туда же. - Понятно. - Что понятно?- сказал я. Он отвернулся к окну. Мы поиграли в молчанку. - Я тоже шёл,- наконец, сказал он. Я сказал: "Ну и как?" Он повернулся ко мне. - Ты откуда сам? - С поезда. - В общем так,- сказал он.- Я тебя не видел. - А мне-то что,- сказал я. - Да ты хоть!..- он осёкся.- Понял, да? - Ну. - И давай отсюда. - Спать хочется,- сказал я. - Потерпишь. Он сорвал со стола листок со своей писаниной, скомкал и, не целясь, швырнул в корзину для бумаг. Попал. - Знаешь хоть, сколько справок нужно? Я промолчал. - До задницы, вот сколько. Я собрал только половину. А потом изменились все формы, пришлось собирать по новой. И почти собрал все. Одной не хватало, вот и устроился сюда. На временную работу. Так и торчу здесь. А теперь опять все формы изменились, чтоб их... Взять бы этих умников, которые бумажки сочиняют, да... Он снова осёкся. - Я тебе ничего не говорил. - А я ничего и не слышал. Какой-то он запуганный. - То-то и оно, что слышал. Ежели кому скажешь... - Да пошёл ты...- не выдержал я. Он выдвинул ящик стола, вытащил сложенную вчетверо газету. Развернул её и отдал мне. - То, что обведено, читай. Я просмотрел по диагонали. Какая-то дерьмовая статейка. На чём свет стоит хается какое-то Здание, восхваляется Консистория... - Что за мура? Какое Здание? Он неподвижно смотрел в окно. - Дождь может пойти,- сказал он.- А у меня там всё осталось. Сейчас вернусь,- он вышел за дверь. Я остался один. За окном подъехала машина. Я подошёл к окну посмотреть, что там, на ходу пряча газету во внутренний карман. Тарахтел двигатель. Из машины вышли трое в одинаковых чёрных плащах. Подошли к старику, один из них что-то спросил у него. Старик испуганно показал на окно. Я отпрянул. Тот, который спрашивал, направился к будке... - Я? Но зачем? - Вы были с гуру, когда он скончался. - Ах, с этим... - Вы должны дать показания. - Пожалуйста. Я вышел за ним. Мы подошли к машине. Остальные уже сидели. Я хотел сесть рядом с водителем, но мне сказали, что не сюда. Один из них вышел, пропуская меня. Я забрался на заднее сиденье. Машина тронулась и покатила, прыгая на ухабах. На старика я даже не взглянул. Выехали на какую-то дорогу. Двигатель загудел ровнее. Все сидели молча. Я достал газету. Сидевший от меня слева бросил на неё взгляд. Я показал ему статью. Он стал читать. Его лицо сделалось недоумённым. Он перевернул лист и посмотрел на заголовок. Усмехнулся. - Где взял? - Там,- сказал я.- В будке. Он постучал по газете пальцем. - Ты бы хоть на дату посмотрел! - Что там?- вмешался тот, что был справа. - Да ерунда,- он уронил газету под ноги. - А что это за Здание?- спросил я. Тот, что был за рулём, вытянул шею, прислушиваясь к гулу мотора. - Стучит? Все прислушались. - Точно, стучит,- зло проговорил водитель.- Чтоб я ещё раз сел в эту колымагу!.. - Что это за Здание?- снова спросил я у того, что был слева. - Да нет никакого Здания! Миф всё это. Выдумка. И Китежа никакого нет! - Но Беловодье...- начал было я, но тут мотор застучал до неприличия явно, и все снова притихли. - Может, доедем,- сказал водитель.