Джордано Питт - Возвращение Реда Спида Страница 6

Операция под кодовым названием "Абсолютный холод" осуществлялась в два этапа. Прежде всего из укрытий были извлечены длинные антенны, которые затем водрузили на стометровую высоту. Каждая антенна была снабжена специальным преобразователем, позволяющим в короткий срок довести температуру окружающей среды почти до абсолютного нуля. Откровенно говоря, это изобретение Центр предназначал на случай возможного вторжения инопланетян, если они попытаются захватить Землю. К счастью для человечества, его еще не применяли. Но кто может поручиться, что в руках военных оно в один прекрасный момент не станет оружием в борьбе против самого человечества?! Однако вернемся к операции "Абсолютный холод". В антенны ввели разреженный газ особого состава, действие которого было почти мгновенным. Небо потемнело, покрылось тучами, начал падать снег. Снежинки на лету застывали, превращались в кристаллики льда. За какую-нибудь минуту Бандоран из жаркого августа перенесся в суровый январь, и вскоре температура упала до двухсот пятидесяти градусов ниже нуля.

Генерал и его подчиненные, стоя у окон, увидели, как огромные щупальца опали, словно воздушные шары, из которых выпустили воздух. Чудовища сжимались, их светящаяся пена высыхала. Не прошло и получаса, как все было кончено. Спасительные антенны были убраны в подземные хранилища, и над Бандораном вновь засияло солнце.

Газетные статьи, появившиеся на следующий день после описанных событий, вызвали ожесточенную полемику сатирического, юмористического, политического и даже шовинистического характера. А поскольку телепередачи непосредственно из Центра в Бандоране были строжайше запрещены, каждый волен был говорить и думать все, что ему взбредет в голову. В целом же все вертелось вокруг пяти главных пунктов:

1. В Бандоране произошли таинственные события, которые военные тщательно скрывают от общественности.

2. Отсутствие достоверных сведений привело к распространению самых нелепых слухов. Своим необъяснимым молчанием военные лишь усугубляют вред всех этих слухов и домыслов.

3. Когда военные сочтут возможным отменить цензуру и кто дал им право вводить таковую?

4. Не означает ли это, что вернулись печальной памяти времена, когда слово военных было законом?

5. Военная каста еще раз доказала свое полное нежелание считаться с общественным мнением, тупость и самодурство. Куда смотрит правительство?

(Нужно ли говорить, что последний вопрос был сугубо риторическим, ибо правительство действовало в унисон с военными.)

Однако, несмотря на принятые меры, кое-что журналистам все-таки удалось разузнать, и стало ясно, что без дополнительных объяснений не обойтись.

Генерал О'Синнах понимал это лучше других. Собрав офицеров Центра, он сказал:

- Господа, на карту поставлены не только наше служебное положение, но и репутация. Необходимы срочные контрмеры.

Собравшиеся ответили на его призыв таким криком, что с ним не могли бы сравниться даже крики гусей, которые некогда спасли Рим.

И тогда встал профессор Кларк.

- Уважаемые коллеги, - начал он в наступившей тишине. - Ситуация не так трагична, как вам кажется. Теперь, когда с чудовищами внеземного происхождения покончено, когда в Бандоране восстановлен порядок, кто мешает нам устроить международную пресс-конференцию и заявить, что все описания ужасов, появившиеся в газетах, - плод галлюцинации журналистов, потрясенных необычным зрелищем?

Даже видавшие виды военные растерялись. Предложение ученого, известного своей серьезностью, граничило с беспардонным надувательством! Кларк понял сомнения присутствующих.

- Сознаюсь, мое предложение в какой-то степени расходится с нравственными нормами высокочтимого научного Центра, каким является Бандоран. Но, как говорили древние, Oderim dum metuant, что в переводе с латинского означает: "Меня будут слушать, пока будут бояться". Наша цель убедить общественное мнение в правдивости изложенной нами версии. А потому пусть приходят журналисты и выслушивают нас, терзаясь страхом, что их вопросы останутся без ответа. Ведь тот, кому вверена военная тайна, волен отвечать лишь на удобные для него вопросы!

Слова профессора потонули в дружных аплодисментах. Когда вопрос стоит о спасении репутации, проблемы морали исчезают, подобно чудовищам под натиском абсолютного холода. Генерал О'Синнах с чувством пожал Кларку руку.

- Счастлив, что латынь и в наши дни не утратила своей притягательной силы. Благодарю вас, профессор.

На пороге появился дежурный офицер и вручил генералу запечатанный конверт. Быстро пробежав глазами послание, генерал обратился к сотрудникам:

- Приятные вести, господа! Письмо от Уильяма Бейли.

"Бандоран, его превосходительству генералу Джерарду О'Синнаху. Сегодня, тридцатого августа две тысячи сто двадцать седьмого года в восемнадцать часов тридцать минут, согласно приказу, произвел осмотр холодильных камер № 181 и 182. В камере № 181 находится капитан Ред Спид. Под действием абсолютного холода он вернулся в первоначальное, уже известное вам состояние. У пациента холодильной камеры № 182, сержанта О'Брайена, рана на правой руке полностью зарубцевалась, лишь на ладони имеется небольшое пятно зеленого цвета.

Оба пациента отлично переносят состояние анабиоза. Наблюдения продолжаются".

Лейтенант медицинской службы

Уильям Бейли

Пресс-конференция состоялась в конференц-зале, рассчитанном на тысячу мест. В Бандоран прибыли корреспонденты и представители крупнейших газет всех стран мира. В первом ряду, отведенном для особо почетных гостей, восседал президент "Таймса" сэр Дэниел Болдуин. Директор Центра и его приближенные сидели на возвышении. Перед ними на столе были установлены бесчисленные микрофоны. Лучи прожекторов освещали импозантную фигуру генерала, который улыбался широкой улыбкой доброго отца семейства.

Когда наступила тишина, генерал поднялся и обратился к присутствующим с краткой речью.

- Прежде всего разрешите приветствовать вас в Бандоране, господа. По положению мы не имеем права проводить конференции, которые в той или иной мере были бы связаны с опытами, имеющими военное значение. Но, к сожалению, люди, недостаточно сведущие в науке, опубликовали статьи, выставляющие наш Центр в кривом зеркале. Мы отнюдь не обвиняем журналистов в клевете, виною всему неверное толкование некоторых явлений, вызвавших панику. По нашему глубокому убеждению, лучше всего о природе этих сложных явлений сможет рассказать профессор Кларк, знаменитый биолог и свидетель вышеупомянутого события. Предоставляю ему слово.

- Господа, - начал профессор Кларк. - Передо мной сидит представитель самой уважаемой нами газеты, лондонской "Таймс". Надеюсь, представители других газет не будут задеты моим заявлением. Я глубоко ценю профессию журналиста, без которого не обходится ни одно событие в общественной и политической жизни мира. Почему же, спросите вы, именно "Таймс" пользуется всеобщим уважением? Да потому, что эта газета в любых обстоятельствах остается верна истине. ("Чего нельзя сказать про господина профессора", буркнул обозреватель "Таймса" Джон Декстер.) И мы, ученые, работающие в Бандоране, так же как и репортеры "Таймса", убеждены, что истина превыше всего. Таков основной принцип нашей работы.