Филип Фармер - Богохульники Страница 6

В правой руке он держал стилет с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

— Могу тебе сказать, птенчик, — сказал он сухо, направив стилет на Джагу, — что тебя допрашивают первым из вашей компании. Остальные пока в своих камерах, гадают, когда же начнется дознание. Признайся мне, выкрикнул он так резко, что Джагу не удержался и вздрогнул, — когда ты впервые решил, что духов твоих предков не существует? Что это всего лишь древние суеверия, вымысел, в который верят одни глупцы?

Джагу решил, что не будет отрицать обвинений, если они соответствуют действительности. Придется страдать — пусть.

Но он не унизит себя ложью и мольбами о прощении.

— Я всегда так думал, — ответил он. — Может быть, когда я был маленьким, я и верил в то, что духи моих предков существуют. Но точно я этого уже не помню.

— Значит, у тебя хватало ума, чтобы не трубить о твоем неверии всем и каждому. — сказал Ариги. Похоже было, что он слегка расслабился. Однако Джагу был уверен: Ариги надеется, что он расслабится тоже, и тогда тот снова перейдет в атаку, усыпив его бдительность.

«Интересно, — подумал он, — записывают ли мои слова на пленку, показывают ли меня сейчас моим будущим судьям?» Он сомневался в том, что процесс о совершенном им богохульстве сделают достоянием гласности. Это бросило бы на его клан тень недоверия и позора, а его члены были достаточно могущественными, чтобы предотвратить такой ход событий.

Возможно, они держат его здесь, просто чтобы запугать, принудить к раскаянию. Потом его могут отпустить, объявив выговор, или, что более вероятно, засадят за канцелярскую работу.

Лишат права летать.

Но нет, богохульство — это преступление не только против народа его планеты. Это — плевок в лицо предкам. Такое оскорбление может быть искуплено только мучениями и кровью; он будет вопить, корчась в огне, а призраки столпятся вокруг, станут упиваться кровью, текущей из его ран.

Ариги снова улыбнулся, словно радуясь, что Джагу наконец оказался там, где его давно ждали.

— Что ж, ты у нас парень не промах. — сказал он. — Ведешь себя, как и подобает Вазага. По крайней мере, пока. Скажи, а что, все твои друзья отрицают существование загробной жизни?

— Спросите это у них.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, во что они верят?

— Я хочу сказать, что не хочу их подставлять.

— А разве ты их уже не подставил, когда привел к мемориалу Сиикии, чтобы осквернить память героев, совершая свои противозаконные совокупления и богохульные молитвы? — сказал Ариги. — Ты подставил их в тот момент, когда признался им в своих сомнениях и спровоцировал на то, чтобы они высказали свои. Ты подставил их, когда купил у преступников запрещенные контрацептивы и дал их съесть перед оргией своим товарищам.

Джагу похолодел. Если никто не проговорился, как Ариги мог об этом узнать?

Ариги опять улыбнулся.

— Ты даже не представляешь, в какой степени ты их подставил, — сказал он. — Скажем, таблетки вифи, которые ты им раздал сегодня ночью, не настоящие. Я распорядился, чтобы в том месте, где ты их брал, тебе дали таблетки, по виду и вкусу похожие на вифи. Но они не оказывают нужного действия. Теперь каждый четвертый из вас забеременеет. Возможно, и ты тоже.

Джагу был потрясен, но постарался скрыть, что слова Ариги так на него подействовали. Он спросил:

— Если вы все знали о нас заранее, почему не арестовали нас раньше?

Ариги откинулся верхним торсом назад и заложил руки за голову. Он уставился в пространство над головой Джагу, как будто сконцентрировав там свои мысли.

— К настоящему времени мы, джорума, открыли ровно пятьдесят одну планету, пригодную для заселения, — начал он не торопясь, внезапно переменив тему. — Пятьдесят одну из 300 000 — так оценивается их число в одной, только нашей галактике. Из этих планет — а все они открыты за последние двадцать пять лет — двенадцать населены кентавроидными разумными формами, похожими на нас, пять — двуногими, шесть — формами разума, которые пока плохо изучены. Все эти разумные существа двуполы или, лучше сказать, сексуально биполярны. Никто из них не имеет, как мы, квадриполярного размножения. Из того, что нам сейчас известно, можно сделать вывод, что Туу — или, если хочешь, Четыре Прародителя Мира, как встарь верили язычники, — благоволит существам с кентавроидным строением тела. Двуногие формы вторичны. И один Туу знает, какие еще невероятные существа рассеяны по космическому пространству. Можно также предположить, что по какой-то причине Туу благословил нас — и только нас — квадриполярным способом размножения. Во всяком случае, до сих пор мы не знаем никого, кто размножался бы так же, как мы, джорума. Как ты думаешь, что из этого следует?

Джагу недоумевал. Дознание шло не в том направлении, которого он ожидал. Он не услышал ни грозных обличений, ни надоедливых поучений, ни угроз смертью, физическим и моральным наказанием.

Куда клонит Ариги? Наверное, такое направление беседы было выбрано для того, чтобы он подумал, будто останется безнаказанным. А потом, когда он забудет о необходимости защищаться, Ариги перейдет в яростное наступление.

— В книге Мако говорится, что Джома един во Вселенной. И что джорума созданы по образу Туу. Ни одну другую тварь во Вселенной — так говорил Мако — Туу не почтил своим благословением. Мы избраны им, чтобы покорить космос.

— Так говорил Мако, — заметил Ариги, — или автор книги, которую приписывают Мако. А я хотел бы знать, что об этом думаешь ты.

Теперь, как показалось Джагу, он понял, чего от него хочет Ариги. Он говорит так, чтобы подвести его к признанию в неверии. А уж тогда Ариги накинется на него.

Хотя о чем ему волноваться? У него уже есть исчерпывающие доказательства.

— Что я думаю? — переспросил Джагу. — Мне кажется довольно странным, что Туу сотворил столько разумных тварей — то есть развитых настолько, что имеют язык и в нем слово для обозначения Бога, — и всех разными, но только нас — по своему подобию. Если он хотел, чтобы все планеты в конце концов были заселены джорума, тогда зачем создал на этих планетах других существ? И все они, между прочим, думают, что сотворены по подобию своего творца.

Две пары век Ариги почти сомкнулись, так что между ними осталась только бледно-зеленая щель. Он сказал:

— Знаешь ли ты, что того, что ты сейчас сказал, достаточно для вынесения тебе приговора? Что, если я представлю все доказательства суду, тебя могут заживо сжечь на медленном огне? Да, правда, большинство богохульников принимает быструю смерть: их бросают в раскаленную печь. Закон есть закон. Но я не нарушу закона, если буду поджаривать тебя медленно, так что ты будешь умирать часов двенадцать, а то и больше.