Леонид Платов - Птица Маук Страница 6

Это, видимо, очень давнее, неподновлявшееся изображение, так как в отдельных местах краска сошла. Встав на цыпочки, Горюнов при-светил себе факелом. Можно различить когти, держащие не то змей, не то ветки. Хотя нет, это скорее молнии. Да, совершенно точно, пучок молний. Над сохранившимся крылом — какой-то странный нарост.

Пройдя еще несколько шагов, Горюнов увидел второе, потом третье изображение птицы, несомненно, более позднего происхождения. Изменилась манера письма. Первое изображение было натуралистическим, детали были старательно отделаны. Горюнов готов был биться об заклад, что художник рисовал с натуры, имея перед глазами оригинал или, в худшем случае, срисовывая по памяти. Последующие изображения, к сожалению, делались постепенно все более и более схематическими, как, впрочем, и все остальные фрески. Таково было закономерное развитие первобытной живописи, переход к условным значкам, буквам.

Теперь Маук воспроизводилась на стене всего двумя-тремя беглыми мазками — черный контур птицы, один абрис крыла. Очевидно, священный ужас охватывал онкилонов даже перед условным знаком Маук.

Но для исследователя, конечно, этого было мало.

Перенося свой дымящийся факел от одной стены к другой и приглядываясь к рисункам, Горюнов прошел весь коридор из конца в конец. Дальше ход был завален камнями.

Вот и все результаты подземной экспедиции. Немного!

Однако, вернувшись в жилую пещеру и размышляя о виденном, Горюнов вспомнил важную подробность: крышевидных магических значков на птице не было. Стало быть, островитяне никогда не охотились на нее и не собирались охотиться. Наоборот, на одном рисунке человечки с копьями убегали от нее.

Да полно, была ли в действительности такая птица?

Между тем в предании называли трех онкилонов, которые видели ее, прежде чем она превратилась в камень. Двое тут же умерли, ослепленные исходившим от нее страшный блеском. Третий уцелел, но жил недолго, потому что нельзя безнаказанно видеть Маук. Не был ли этот смельчак тем давно умершим художником, который нарисовал на стене пещеры первое изображение птицы?

Глава пятая

ПОХИЩЕНИЕ КРЫЛА

Но что мог он сделать, чтобы победить Маук?

Даже Робинзон, испытаниям которого он так сочувствовал в детстве, был гораздо лучше снабжен, чем он. Ружье, порох, припасы, охотничий нож оставались в нарте, когда Горюнов пытался столкнуть байдару в воду. Он пришел на остров с пустыми руками.

Как помочь онкилонам в их борьбе с враждебной и непонятной им природой?..

В отверстие пещеры видно: медленно падают, кружась в воздухе, снежные хлопья. Сквозь них, как сквозь сетку, уже можно различить озера и столбы гейзеров.

Снег очень быстро тает. Сначала чернеют, потом начинают зеленеть пологие склоны котловины.

Опушка леса. Выходит одинокий странный зверь: будто олень, но на коротеньких ногах. Следом вприскочку выбежал медведь. Не обращая на него внимания, олень продолжает мирно пастись. На опушке появилось еще несколько животных. Некоторые напоминают кабанов, другие коз.

Видно, как со всех концов поляны подползают, прячась за кустами, охотники. Удивительно, что и охотников не замечают странные животные. Кольцо сомкнулось. Воинственный клич! В воздух полетели копья и дротики.

Свалив зверя, онкилон отступает на шаг и произносит установленную формулу:

— Прости, брат с серым лицом, за то, что я должен убить тебя. Мои дети ждут еды.

Он взмахивает топором, но прежде чем топор опустился, из-под звериной шкуры появляется улыбающееся лицо. Это — «ряженые». Они вылезают из шкур, снимают звериные морды — маски. Закончена обязательная театральная интермедия, предшествующая первобытной охоте. Подобно живописи на стенах пещеры, такая «репетиция», по представлениям онкилонов, должна повлиять в желательном смысле на животных, «подготовить» их к охоте.

Процессия ряженых, во главе которой шествует, приплясывая и выкрикивая заклинания, Рау, минует жилище Горюнова.

В глубине пещеры Нерхо готовит оружие для охоты. У ног его свалены грудой приготовленные для охоты костяные гарпуны, ножи из обсидиана, неуклюжие копьеметалки[3].

Провожая взглядом процессию, Нерхо поясняет:

— Рау заколдовал зверей, чтобы сами шли под топор и копье.

— Но они не идут?

— Нет.

Горюнов заканчивает укрепление тетивы на древке. Лук готов.

— Рау — плохой колдун, — говорит он небрежно.

— Ты заставишь зверей повиноваться тебе?

— Нет! Я заставлю копье.

На поляну неподалеку от стойбища вышли Горюнов, Рау, Нерхо, несколько охотников.

Горюнов обращается к своим спутникам:

— Ну, кто метнет копье дальше всех?

В руках у него копьеметалка — узкая деревянная дощечка с желобком, имеющая на заднем конце выступ. На нее онкилоны кладут копье и мечут метров на пятьдесят-семьдесят.

Горюнов обводит взглядом охотников.

— Вот цель. Кто попадет?

Высоко на склоне горы — уступ. На нем прилепился горный баран, который с полнейшим равнодушием наблюдает людей, зная, что недосягаем для копий.

Охотники смущены, переглядываются.

— Так далеко?

Горюнов кивнул.

Рау азартно хватает копье и, укрепив на копьеметалке, бросает вверх. Вслед за ним разом мечут копья остальные.

Копья не долетели до уступа. Горный баран начинает взбираться по осыпающимся камням.

— Пусть летит заговоренное копье! — торопливо говорит Нерхо, предвкушая триумф Горюнова.

Горюнов сгибает изготовленный им лук, прицеливается.

Баран на мгновение ocтановился на скале перед прыжком, четко выделяясь на фоне неба. Звон тетивы. Баран прыгнул, сорвался, цепляясь рогами за камни, катится вниз.

Охотники сбегаются к месту его падения.

— Крылатое копье, — благоговейно сказал Нерхо, подняв на вытянутых руках стрелу с пестрым пышным оперением. — Вот оно — крылатое копье, которое взлетает выше птиц!

— Крылатое копье, — благоговейно сказал Нерхо, подняв на вытянутых руках стрелу.

Испуганный и восторженный шёпот среди охотников:

— Горюн отнял часть силы у Маук. Похитил ее крыло!

Вытянув шеи, все разглядывают лук, лежащий в траве.

Это огромное событие в жизни первобытного народа— рождение новой, невиданной до того вещи. Да, лук похож на птицу. Древко его изогнуто, как крылья. И, так же как птица, он роняет в полете стрелы — перья.

— Колдовство Горюна, — замечает Нерхо, стараясь быть беспристрастным, — сильнее твоего колдовства, Рау!

Лицо Рау перекосила злобная гримаса. Из-под насупленных бровей он глядит на Горюнова. Но любопытство превозмогло. Он несмело приближается к диковинному созданию, которое, убив зверя, присмирело и неподвижно лежит у ног Горюнова. Неуверенно улыбаясь, колдун трогает тетиву лука. Тетива звенит…