Андрей Шевченко - О пользе чувств Страница 6

По мере того, как стопсы насыщались эмоциями людей, они начинали уплотняться и набирать цвет. Все инопланетяне от капитана и до младшего техника упивались огромным количеством еды. Цвет их постепенно менялся от слабо-розового до пурпурно-красного. Когда же стопсы стали темно-малиновыми, они начали издавать квакающие звуки и… Шарообразные фигуры задёргались и на их поверхности появились выпуклости, будто кто-то пытался вылезти изнутри. Что происходит стало ясно спустя всего лишь минуту — стопсы, по мере насыщения, начали делиться. И вот уже смотровая комната наполнилась маленькими стопсиками.

Николай в отчаянии понял, что теперь все пропало. Вместо того, чтобы обожраться и умереть, стопсы просто делились. Размножались. Видимо, у них количество еды влияет на процесс воспроизводства. О, горе ему, олуху! Но стопсы, поглощенные собой, не обращали на него никакого внимания.

А на стадионе шла игра, которой давно уже не видела Франция. Несмотря на усилия французской команды счет на табло оставался ничейным. Зрители бушевали, требуя от своих футболистов решительного штурма. И на восемьдесят седьмой минуте матча, когда уже вот-вот должен прозвучать финальный свисток, произошло то, что повергло Францию в нокаут. На глазах восьмидесяти тысяч ничего не понимающих зрителей, Цимбаларь получил мяч, вошёл в штрафную и сделал пас неприкрытому Карпину. И Карпин забил мяч в ворота, оставленные Бартезом.

Два-три, Франция проигрывает России! Это был полный нокаут! К зрителям пришло осознание того, что действующим чемпионам мира уже не удастся отыграться, не говоря уже о том, чтобы победить. Стадион замер, не веря своим глазам, а потом взорвался воплями злости, разочарования, негодования и даже ненависти. Франция всегда отличалась буйством болельщиков…

Николай, вымотанный до предела, ввалился в подъезд дома, где жила Оля, и остановился передохнуть. Шлюпку он оставил прямо на крыше дома — прятать ее сил уже не было. Он нажал кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока дверь не открылась и не появилась заплаканная девушка.

— Олечка, ты мне не поверишь… — начал Николай и хотел обнять невесту, но её указательный палец уперся ему в грудь.

— Где ты шлялся трое суток? Сказал мне "через полчаса приду", а сам? Я все больницы оббегала, все морги обошла! Где ты был? — на её лице были отчётливо видны следы бессонных ночей.

— Налей-ка мне огромную чашку кофе, и я тебе все расскажу, — устало проговорил Николай, проходя на кухню.

— … И вот когда наши забили свой победный гол, — продолжал он рассказ, выпивая третью чашку кофе, — тогда-то все и произошло. Стопсы все, как один, заверещали дурными голосами и стали чернеть. Они чернели все больше и больше, съеживались, пока не стали маленькими черными комочками, мечущимися по комнатам и коридорам, а потом рассыпались в прах.

— Я тебе ни на грош не верю! Ты бы придумал что-нибудь более правдоподобное! — заявила Оля. — Ты мне врёшь, чтобы прикрыть какой-то свой грех. Признавайся! Матч закончился еще вчера вечером.

— Ты мне просто не дала дорассказать, — вяло пробормотал Николай. — Я снова потерял сознание, когда стопсы начали рассыпаться. Будто голову обручем сдавило. Очнулся, когда уже все было кончено. Видимо кто-то из экипажа пытался поднять корабль на орбиту. Он там висит до сих пор. А с него я улетел на шлюпке. Проклятье, я шесть часов экспериментировал, пока сообразил, как ей управлять. Муррак мне что-то показывал, но я едва не поседел, когда вывалился на шлюпке из корабля в космос, а двигатель так и не заработал! Слава Богу, нашёл, что включить и прилетел сюда. Хочешь верь, хочешь нет, но её не видно. Она каким-то образом отражает свет и все виды волн. Её так еще Муррак настроил, когда был жив.

— Ну хорошо, а если даже ты и не обманываешь меня, то зачем тогда вернулся? У тебя же теперь весь мир в кармане. Кроме того, теперь ты можешь улететь куда и когда тебе вздумается.

— Глупышка, — улыбнулся Николай. — Ведь здесь же осталась ты. А вся вселенная не стоит и одной твоей слезинки, — окончательно вымотанный, он уронил голову прямо на стол и, засыпая, пробормотал: — Завтра я подарю тебе звезды.