Роберт Силверберг - В когтях энтропии Страница 6

Еще дважды на протяжении нескольких последующих недель с ним происходили похожие случаи, и в итоге он наконец осознал, чем на самом деле были его фуги: прыжки во времени, назад и вперед, и в последних случаях ему открывались проблески собственного будущего.

Т’ан, верховный король Шан, обратился к Хсиа Ни с вопросом:

— Вначале уже существовали отдельные сущности?

— Если в начале их не было, откуда бы они взялись потом? — ответил Хсиа Чи — Если последующие поколения станут исходить из предположения, что в наше время сущностей не было, будут ли они правы?

— Значит, для сущностей не существует «до» и «после»? — спросил Т’ан.

На это Хсиа Чи отвечен:

— Конец и начало любой сущности не имеют границы, от которой они начинаются. Начало одной может быть рассмотрено как конец другой; конец одной может быть рассмотрен как начало следующей. Кто может точно провести различие между этими циклами? А вот что лежит за пределами всех сущностей и до всех событий, мы знать не можем.

Они добираются до Персея и входят в расположенную рядом вращающуюся небесную аномалию, структурно схожую с Панамским каналом, но имеющую меньший потенциал. Она разгоняет корабль до скорости свыше ста световых лет. Это последнее ускорение данного маршрута. Корабль будет мчаться с такой скоростью два с половиной дня, пока не достигнет Сциллы, главной станции торможения в этой части Галактики. Там его поймает упругая силовая сеть диаметром двадцать световых лет в минуту и замедлит до субсветовой скорости, без чего он не сможет войти в систему Аббонданцы.

Почти все время Скейн проводит в своей каюте; он мало ест и совсем мало спит. Он почти непрерывно читает; руководствуясь, главным образом, прихотью, берет в обширной библиотеке корабля самые разнообразные книги.

Рильке. Кафка. «Природа физического мира» Эддингтона. «Услышь нас, Господь, в раю, обители Твоей» Лаури. Элиас. Дики. «Психология времени» Фресса. «Мечта и иллюзия» Грина. По. Шекспир. Марло. Тернер. «Бесплодная земля». «Улисс». «Сердце тьмы». «Идея прогресса» Бьюри. Юнг. Бюхнер. Пиранделло. «Волшебная гора». «Крах» Эллиса. Сервантес. Бленхейм. Ките. Ницше.

Его сознание переполняют образы, обрывки стихов, диалоги, не всегда доступные пониманию аргументы. Он проглядывает книги бегло, словно сорока, выискивая яркие места. Слова создают несмываемый слой на внутренней поверхности его черепа. Он обнаруживает, что эта словесная перегрузка в какой-то степени помогает отгонять фуги; возможно, его сознание придавлено к настоящему этой свинцовой грудой беспорядочно сваленных чужих гениальных мыслей, и, пока он читает, его не так часто выбрасывает с временной линии.

Его разум бурлит. «Человек — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, канат над пропастью»[3]. «Пока у меня еще есть терпение»[4]. «Смотри, смотри! Вот кровь Христа по небесам струится. Одной лишь каплей был бы я спасен»[5]. «Я и не знал, что смерть взяла столь многих»[6]. Эти отрывки помогают мне не рассыпаться окончательно. Hoogspanning. Levensgevaar. Peligro de Muerte. Electricidad. Опасность. «Дайте мне мое копье»[7]. «Древний отче, древний искусник, будь мне отныне и навсегда доброй опорой»[8]. «Нравится вам этот сад? Почему он ваш? Мы изгоняем тех, кто разрушает!»[9]. «И они ступили на корабль и направили его по волнам, все дальше и дальше по морю праведности»[10]. Не существует «официальной» теории времени, согласующейся с символами веры и признанной всеми христианами. Христианство не волнуют научные аспекты этой проблемы или психологический анализ — только то, как она соотносится с реалистической точкой зрения: христиане не признают, подобно некоторым восточным философам, что временное существование есть иллюзия. «Глубины чресл рождают трепетанье, стена разрушена, все схвачено огнем. Мертв Агамемнон»[11]. «Сановитый, жирный Бык Маллиган возник из лестничного проема, неся в руках чашку с пеной, на которой накрест лежали зеркальце и бритва»[12]. «В небесах иль средь зыбей вспыхнул блеск твоих очей? Как дерзал он так парить? Кто посмел огонь схватить?»[13]Эти отрывки помогают мне не рассыпаться окончательно. «Иеронимо снова безумен»[14]. «Я звездочет, который видит лик неведомой планеты чудных стран»[15].

В последнее время также теоретически допускается, что физическая концепция информации идентична феномену инверсии энтропии. Психолог должен добавить к этому несколько замечаний: мне не кажется убедительным, что информация ео ipso[16]идентична pouvoir d’organisation[17], которая уничтожает энтропию. Datta. Dayadhvam. Damyata. Shantih shantih shantih.

Тем не менее, когда корабль пронесся мимо Сциллы и начал замедленное движение к планетам Аббонданцы, периоды фуг участились, и Скейн снова попал в ловушку между вспыхивающими тенями «вчера» и «завтра».

После перегрузки с Костакисом он, как мог, пытался работать в прежнем духе. Сам вернул Костакису гонорар, поскольку не помог ему и не был способен помочь в дальнейшем. Мгновенный обмен сущностями пока подождет. Скейн стал брать других клиентов. Он все еще мог осуществлять связь, если задачи были не слишком высокого уровня, и даже добивался хорошей синергетической реакции.

Но контакты прерывались в самый неподходящий момент или внезапно включался фильтрующий механизм, не давая потоку сознания клиента хлынуть в мозг консультанта. В итоге Скейн тратил огромные средства на врачей — и на возмещение ущерба. Он был вынужден поставить гонорар в зависимость от результата: нет синергии — нет оплаты. Примерно половина затраченной им энергии не оплачивалась, а накладные расходы меньше не стали: офис с куполом, сеть консультантов, научные сотрудники и все остальное. Усилия по сохранению бизнеса быстро съедали банковские накопления, сделанные на случай как раз таких тяжелых времен.

Никаких органических повреждений в мозгу обнаружено не было. О коммуникационном даре было известно слишком мало, и выяснить что-либо значительное методами медицинского анализа не представлялось возможным. Если врачи не в состоянии найти центр в мозгу, отвечающий за установление связи, как они смогут определить место повреждения? Медицинские архивы тоже не помогли: в прошлом имели место одиннадцать случаев перегрузок, но каждый был психологически уникален. Доктора заверяли Скейна, что в конце концов он поправится, — и отсылали прочь. Аиногда начинали «лечить», самым дурацким образом: заставляли считать, ритмически мигать, прыгать то на левой, то на правой ногах, как после инсульта. Но инсульта у него не было.