Сирил Корнблат - Карточный домик. США глазами фантастов Страница 6

— Очевидно, вы попали в наш мир из другой системы координат. Поскольку мы находимся в z-измерении, вы, должно быть, явились к нам из t-измерения… — Он не обратил внимания на мою попытку возразить. — По-видимому, в теории относительности ваш Волишенский добился большего, чем мы, хотя гипотеза Монпитерса почти вплотную приближается к его выводам. Поскольку я не представляю, как вернуть вас назад, вы будете моим гостем. С удовольствием послушаю про ваш мир.

— Вы очень любезны, — сказал я с благодарностью. — Принимаю ваше приглашение. По крайней мере до тех пор, пока я не найду себе места в вашем мире или не вернусь в свой: выбора у меня нет. К счастью, — прибавил я, подумав, — меня там никто не хватится, разве что две-три группы студентов, да и тех утешат неизбежные каникулы, пока мне будут искать замену.

С замиранием сердца (до того не терпелось мне выяснить, в какой мир я попал) вошел я в его дом. Могу сразу заметить, что меня гораздо меньше удивило бы и поразило, окажись там все по-заморски причудливо и вверх ногами. А так, начиная с первого вечера, когда мы с профессором Вайбенсом прошли несколько жилых кварталов до его добротного и респектабельного дома, и кончая всеми моими прогулками по городу и вне его за те годы, что я оставался в мире t-измерения, вещи и люди казались мне абсолютно заурядными и привычными. Они были похожи на наши, их дома и предметы обстановки были такими же, как у нас. Трудно вообразить, чтобы чужой мир и народ до того походили на наши, будучи в то же время иными. Прошли месяцы, прежде чем я избавился от иллюзии, будто всего лишь забрел в незнакомый район родного города. Только многочисленные путешествия и экскурсии, да уверенность в том, что в моем мире нет такой обширной страны, где говорили бы поанглийски, убедили меня, что я нахожусь в другом мире — скорее всего, в мире t-осном.

— Этот джентльмен нашел к нам дорогу из другой Вселенной, — представил меня профессор рослому парню, который подстригал газон.

Профессорского сына звали Джоном! Бывает ли что-нибудь банальнее?

— Завтра мы с вами обойдем город, я вам все покажу, — сердечно сказал Джон, после того как без удивления выслушал историю о моем прибытии.

Рыжая служанка, на обед жареная свинина и кисель из ревеня, после обеда шашки, перед сном горячая ванна, телефонные звонки где-то в глубине дома — стоит ли удивляться, если только много месяцев спустя я поверил, что действительно попал в другую Вселенную?

Мелкие отличия между людьми и мирами еще сильнее подчеркивали сходство. Например, мне казалось, что жители t-мира чуть гостеприимнее и «старомоднее», чем мы. Даже если сделать скидку на то, что мой случай — из ряда вон выходящий, все равно в профессорском и других домах меня принимали гораздо радушнее, чем приняли бы у нас; люди, отвлекаясь от повседневных дел, уделяли мне больше времени и внимания, чем при аналогичных обстоятельствах уделили бы в таком же городе США.

Джон нашел время обойти со мной город, показать банки, магазины и учреждения. Он водил маленький приземистый автомобиль на высоких колесах с чихающим бензиновым мотором. Автомобиль уступал нашим современным машинам, да и лошади на улицах не были редкостью. А ведь Джон преуспевал — заведовал районным отделением страхового агентства. Подумать только!

Страхование жизни в эйнштейновом t-измерении.

— Вы слишком молоды для такой ответственной должности, — заметил я.

— Рано начал, — ответил Джон. — Папаша разочарован, что я не стал терять время на колледж. Позор семьи, вот я кто такой.

Что собственно сказать о городе? Такой же, как сотни американских городов. Но только не совсем такой. Отличные трамваи, но окрашенные в зеленый цвет; их как будто привезли из Ошкоша или Талсы.

Магазины тысячи мелочей с золотыми буквами на вывесках, аптеки с безалкогольными напитками, сумасшедшая свалка на бирже, крикливая вывеска зазывалы-дантиста, залитые огнями двери кинотеатров — тут было все. Косметические салоны творили чудеса с головами женщин, выставляя наши, насколько я мог судить, в самом невыгодном свете; правда, в то время у меня не было более важного занятия, чем размышлять о женских головках. Мальчишки-газетчики выкрикивали: «Покупайте «Ивнинг Стар» и «Морнинг Гейл»!"; непривычные буквы сообщали о законодательных актах, убийствах и разводах, и все это я читал без запинки, как дома в своей «Трибюн». Года два назад, когда я приехал в Квебек, меня порядком раздражали странности и несуразности; здесь же, в t-измерении, я их почти не замечал.

Первые три-четыре недели я был почти целиком поглощен новизной ощущений: прогулки, осмотры достопримечательностей, знакомства с людьми, посещения концертов, театров и универсальных магазинов. Радушие профессора Вайбенса было настолько искренним, что я пользовался его гостеприимством без угрызений совести; правда, я все уверял профессора, что отблагодарю его, как только устроюсь в этом мире. Через несколько дней я окончательно убедился, что пути назад нет. Придется жить здесь, по крайней мере до тех пор, пока я не научусь странствовать в разных измерениях не хуже Волишенского. В конце концов профессор Вайбенс выхлопотал мне должность в университете.

Вскоре после того, как я стал преподавать экспериментальную физику и начал входить в рабочую колею, мне бросилось в глаза странное волнение среди жителей города. Вообще-то я книжный червь, людей воспринимаю умозрительно, как сторонний наблюдатель, вместо того чтобы участвовать в их затеях. Поэтому сперва я лишь в подсознании отметил: люди собираются группами, волнуются, жестикулируют, глаза у всех блестят, необычайно возрос тираж экстренных выпусков газет, атмосфера накалена до крайности. Все это меня не очень заинтересовало, даже несмотря на то, что я лишь недавно вернулся, проделав триста миль по железной дороге и проведя целую неделю в другом городе; я порядком-таки освоился в этом мире и, когда мне понадобилось изучить лабораторную методику другого университета, поехал без сопровождающих. Лабораторные проблемы до того поглотили меня, что лишь краем глаза я уловил всеобщую сумятицу и взволнованность и только впоследствии вспомнил о них. Но однажды вечером меня вдруг осенило: похоже, в стране какие-то непорядки.

В тот вечер я сидел в гостиной у Вайбенсов, вся семья была в сборе. Джон включил радио. Я не слишком внимательно вслушивался: у меня своих забот хватало. Все это мне знакомо. Здесь это означает то же самое, что и в нашем мире, и точно так же действует универсально. Но кто сформулировал этот закон? В нашем мире — Ньютон. Завтра, во время лекции, фамилия понадобится. Павье, вот кто. Ну и путаница же с фамилиями. Только я порадовался, что физические законы здесь выражаются в той же форме и даже теми же буквами (иначе я бы хлебнул горя — такая была бы неразбериха), как вдруг ни с того, ни с сего радио зычно взревело: «Куздра будланула бокров!»