Вольдемар Грилелави - Игла Страница 6

Вопрос решили без собраний и совещаний с голосованием. Гриша просто сел в вертолет, запустил двигатель, раскрутил трансмиссию и предложил желающим остаться. Таковых среди присутствующих пилотов и докторов не оказалось, и экипаж в полном составе, с доктором и тяжело раненном на борту на предельно малой высоте (от нуля до двухсот метров) на максимальной скорости бросил вертолет в темную ночь навстречу приключениям и подвигам.

Адхаму было от чего волноваться. Он ведь давно доложил в верха по инстанции о завершении работы аэропорта, о полнейшем спокойствии и тишине, давно наступившей в зоне его ответственности. Получается липа. Последний нарушитель пока в воздухе. А время в таких ситуациях тянется страшно медленно в томительном ожидании. Оставалось десять минут переживаний, но самых пиковых и критических. Впереди еще посадка в ночи на неподготовленный к таким сюрпризам аэродром. В Гришу то он уверен. Пилот опытный и умелый. Лишь бы железо не подвело. А то, по всемирно известному простому люду недавно открытому закону пакости, в такой обстановке чаще всего что-нибудь непредвиденное и неприятное как раз и случается.

Но сегодня, кажется, этот закон не сработал. И на фоне звездной тишины Адхам услышал сладкий успокаивающий рокот вертолета. Давненько этот звук не был таким приятным и услаждающим. По команде Адхама тремя прожекторами, направленными в одну точку, был освещен перрон, на который и примостил Гриша вертолет. Еще вращались винты, а люди в белых халатах, выбежавшие из подъехавшей машины скорой помощи, уложили больного на носилки, и "Волга" с красными крестами на борту, включив сирену, скрылась в темноте. К вертолету подошли Адхам и техник Италмас, радостно приветствуя героический экипаж.

— От лица пастухов и овцеводов вам огромная благодарность. Все отлично, Гриша. Врач сказал, что несостоявшийся пиротехник жить будет, — порадовал всех диспетчер.

Гриша улыбнулся и подмигнул экипажу. Слова не нужны. Экипаж понял друг друга по выражению лиц и соответствующему настроению. Рисковали не зря.

— Заканчивай полеты! — весело и громко закричал Италмас на весь перрон и ночной аэродром. — Мясо стынет, водка греется. Или понравилось? Так давайте, еще куда-нибудь сгоняем.

— А что? — спокойно ответил Гриша — Намного интересней и легче. Только немножко темновато. А так тебе никакой болтанки, ни турбулентности. И прохлада по кабинке гуляет.

— А до меня доходила информация, — решил высказать свое мнение Саша с точки зрения финансиста экипажа, на совести которого лежали все денежные и штурманские документы. — Что ночные полеты оплачиваются по иной тарифной сетке, чем дневные. А это на порядок выше. Да плюс подбор площадок. Ведь считай, что в оба конца полет выполнялся вслепую. Как ты думаешь, Миша, это к нам так же относится? Все-таки рисковали, подвиг совершили. Кроме дополнительной оплаты, хотелось бы увидеть освещенным наш благовидный поступок в местной прессе с фотографиями и умными комментариями. Уж, в крайнем случае, так я согласен на более узкую огласку, как в боевом листке, например. Народ, в конце концов, просто должен знать своих героев поименно и в лицо.

— Все же нежелательно. Народ, допускаю, поймет и оценит. А там, — Миша многозначительно ткнул пальцем в звездное небо. — Могут сформулировать неверно. И тогда вместо благодарностей они вкатят нам большую круглую дыню в адекватное место. Потом долго стоя будешь пить за дам, как истинный джентльмен.

Гриша осуждающе взглянул на свой разболтавшийся экипаж и командным голосом прервал лишние разговоры и мечтания о повышенных заработках и славе героев:

— При выходе из вертолета прошу о данном рейсе забыть, как о кошмарном сне, что бы он, не дай бог, не сбылся. И не вспоминать о нем даже в сильном опьянении. Ишь, герои, демагогию развели здесь. И медалей с деньгами захотелось им, и популярности с публикациями в газетах. Садовского на вас нет. Поощрил бы так, что и стоя пить, не захотели ни за дам, ни за собственный упокой. Сейчас Италмас награждать будет вас и штрафной рюмкой, и большим куском мяса.

— Мясо стынет, водку греется! — громко повторил свой призыв техник Италмас.

— Зачем кричать, Алмас, как испорченная пластинка! — возмутился Саша, озираясь опасливо в темноту. — Быстро иди и поставь водку в холодильник, а мясо на огонь. Как будто первый день в командировке. Разрекламировал тут вечернее меню.

— И почто посвятил весь персонал аэропорта в наши вечерние тайны? Сейчас сбегутся, как тараканы, — сердился Миша на техника за его излишнюю болтливость.

— Так никого уже в порту не осталось. Лишь сторож и его верный пес по кличке Леша.

— Это тебе так кажется. Ради водки с мясом они с радостью выйдут в ночную смену подработать.

Когда водку разлили по пиалам, а мясо разложили по тарелкам, дверь вагончика тихонько без скрипа и лишнего шума приоткрылась, и на пороге показались работники местной метеостанции Лариса и Шурочка, каким-то особым чутьем всегда улавливающие наличие жареного мяса в вечернем рационе экипажа. Высказывались предположения, что у них на наблюдательном пункте кроме прочих необходимых метеорологических приборов наличествуют особые улавливатели мясного жареного запаха. Вчера на жареные макароны они почему-то не пришли. Лично Миша, молча, обвинил в этом Италмаса за его громкий крик глашатая, афиширующего остывающее мясо.

Однако возгласы из-за стола полны доброжелательства и радости. Женщины всегда желанны в этом коллективе и способны только скрасить застолье. Даже, несмотря на здоровый и очень хороший их аппетит. А испортить в данную минуту торжественный момент и хорошее настроение способен лишь разве кто-нибудь из инспектирующих или проверяющих. Но даже если предположить и это практически невозможное бедствие (хотя от инспекции можно ожидать любой пакости), то и тогда охрана аэропорта своевременно предупредит экипаж о надвигающейся угрозе.

Тылы и фланги прикрыты надежно, и экипаж с гостями мирно и спокойно опустошал пиалы и тарелки. Елось и пилось с жадностью, с завидным аппетитом, с богатырским здоровьем. Ели молча, не отвлекаясь на пустую болтовню, поскольку пустые желудки требовали наполнения. А в такой большой голодной компании лишнее сказанное слово может стоить недостающего куска. Только лишь на короткое мгновение отрывались, чтобы соприкоснуться пиалами и выслушать краткий тост. И опять за щеку запихивался, заталкивался огромный жирный кусок мяса и пережевывался с упорством и неистовством.

И вот только тогда, когда, как всегда, Саше посчастливилось ухватить с тарелки последний кусок мяса, а Италмас показал народу пустой казан, объявив об окончании блюда, рассчитанного по его планам еще и назавтра, как минимум на два раза, все облегченно вздохнули и откинулись от стола, оторвавшись, наконец-то, от своих тарелок. Посмотрели друг на друга веселыми осоловевшими от пития и еда глазами, и приступили к беседе. Теперь уже можно позволить себе более пространственные и длительные тосты с умными и богатыми эпитетами, а так же уделить долю внимания красотам и очарованиям дам. Оказывается, они тоже присутствовали на церемонии поглощения мяса.