Аластер Рейнольдс - Звездный лед Страница 60

– Я хотела, чтобы ты знал: мы ничего не скрываем от тебя, – сказала Света. – Я уверена, ты уже многое знаешь. Но честно говоря, мы не имеем ни малейшего понятия о происходящем.

– Вы уже дали этому имя?

– «Железное небо», – ответила она сухо.

Вскоре после достижения двадцатикилометровой высоты шпили изменились снова. Оконечности их – три верхних километра – набухли, разрослись и затем раскрылись вдоль невидимых швов, подобно бутонам: шестью радиальными лепестками, окаймленными слабо светящимися потоками лавы. Будто не замечая гравитации, лепестки протянулись на три километра от шпилей, затем принялись расти, расползаясь как нефтяные пятна.

В следующие два месяца они закрывали все больше неба, пока их края не встретились и не соединились, образовав гнетущий черный потолок в двадцати километрах над поверхностью. Небо исчезло. Лавовые потоки пропали. Хотя иероглифы продолжали светиться на шпилях, потолок оставался кромешно-черным, как и отгороженный ими космос.

– Сквозь него вообще ничего не видно? – спросил Шроуп, захлопывая папку с делом.

Бумага там была толстой, выращенной в наноплавильне, обложку же позаимствовали из старого учебника фирмы «Термоядерные реакторы „Локхид-Хруничев“», озаглавленного «Краткое пособие по запуску токамака».

– А ты слышал, что мы можем?

– Всего лишь неподтвержденные слухи.

– Лживые слухи. Увы, мы не видим ничего. Потолок поглощает абсолютно все. И мы не ловим никакого эха от происходящего снаружи.

– А наши флаеры?

– Глухо. Если они еще снаружи, мы не получаем от них ничего.

– Это беспокоит вас?

– Конечно беспокоит. А как еще, по-твоему, я должна реагировать на такое?

– А мне оно на удивление безразлично, – выговорил Шроуп равнодушно. – Здесь я иногда по нескольку дней не вижу внешнего мира. Знаете, юридическая работа поедает время, как машина.

Он отложил папку. Метафорически и буквально закрыл дело Мередит Бэгли. Продолжали ползти слухи, что ее смерть – не просто жуткая случайность во время техобслуживания огромного передаточного механизма. Светлану бесил малейший намек на то, что смерть эта могла произойти из-за ее не высказанного вслух желания видеть Мередит мертвой. Потому Барсегян подрядила Шроупа расследовать это дело, изучить все собранные данные. Он отлично справлялся с такими задачами. Именно его чутье позволило ему справиться с неразберихой на Шалбатане.

И вот Шалбатанский Бультерьер заключил: в смерти Мередит нет ничего подозрительного. Слухи, возможно, будут ползти и дальше, но здесь Отдел юстиции бессилен.

– Твоя работа важна и нужна, – сказала Светлана, – но она – лишь часть целого. А мне необходимо видеть все. Какой смысл в Отделе юстиции, если не останется мира, каким можно управлять?

– Не все так уж плохо, – попытался успокоить Шроуп. – Это всего лишь небо.

– Оно не позволяет коснуться себя. Мы посылали флаеры – оно отталкивает их.

– Будем надеяться, это делается ради нашего блага, – ответил Крэйг, с лихорадочной, невротической скоростью щелкая кнопкой шариковой ручки. – Разве непохоже?

– У меня клаустрофобия. Я привыкла плавать в море и была хорошим дайвером. Меня никогда не пугала вода – сколь угодно черная, глубокая и холодная. Но я всегда любила ясное голубое небо над головой. И ненавидела все закрывающее его.

– По-моему, сейчас не хуже, чем раньше. Мы уже давно не видели над головой звезд.

– Но раньше мы ведь могли улететь, если бы захотели.

Он сунул дело на полку, втиснул между парой папок, раздувшихся от бумаг. Для колонии с населением в неполных две сотни человек, Крэбтри с пригородами производил на удивление много юридической документации. Хотя чему тут удивляться? Ведь пришлось выстраивать целую экономику с нуля, чтобы люди получали нормальные деньги за работу. Спустя двенадцать лет Высокая Башня все еще разбиралась с жалобами на неправильное распределение кредитов в самом начале заселения. В Крэбтри даже родилось что-то вроде черного рынка. Официально кофе уже давно закончился. Но если знать нужных людей, можно было найти еще не распределенные порции.

– Попытка улететь убила бы нас, – ответил Шроуп. – Если бы мы вылетели из «зоны разрежения», из защитной тени Януса, то не протянули бы и пяти минут.

– Но все-таки это возможность выбора. Я бы всегда предпочла возможность свободного выбора. А ты нет?

– Судя по поступающим ко мне делам, большинство людей здесь попросту живут обычной повседневной жизнью. К примеру, вон там, в конце, – Шроуп указал на полку, – стоит дело об установлении отцовства. На Земле бы оно разрешилось за несколько минут анализом ДНК. Здесь у нас нет машины для секвенирования ДНК. Эксфорд помогает как может, но он человек очень занятой, и я отвлекаю его лишь по жизненно важным поводам. И это лишь одно дело. А еще у нас разводы, жалобы на причинение телесных повреждений по неосторожности, обвинения в клевете и оскорблении… и даже символисты жалуются на религиозную дискриминацию.

– Они придумали свою религию на пустом месте, – произнесла раздраженная Светлана. – Черт возьми, как же не дискриминировать их?

– Однако все считают, что символисты делают хорошую работу в Пасти.

Светлана фыркнула, но согласилась:

– Может быть. Но как долго мы сможем полагаться на них? Они уже жалуются на мою жестокость. Меня не пускают в Пасть. Приходится посылать Перри.

– Я всего лишь хочу сказать, что жизнь продолжается. Возможно, «железное небо» не столь уж плохо, как вам кажется.

– Это мне и твердят наперебой. Мол, Янус еще снабжает нас энергией и материалами, ледяная шапка на месте. А если мы выжили дюжину лет, проживем и немного дольше.

Шроуп прекратил щелкать ручкой, положил ее на стол.

– Но вы в этом не уверены.

– Крэйг, мне не по вкусу нынешняя ситуация. Мне не нравится оставаться в неведении о том, что там, снаружи. Мы уже должны были прибыть к спиканской структуре.

– Может, и прибыли, – проговорил он с равнодушной отстраненностью, будто это его вовсе не волновало. – Здешняя бинарная система состоит из пары голубых звезд, горячих и очень ярких. Для людей не слишком-то полезных. Возможно, единственный смысл «железного неба» в том, чтобы спасти нас.

– Надеюсь. Просто я боюсь того, с чем мы можем встретиться на другой стороне. Если, конечно, нам выпадет шанс выбраться наружу.

Он вздохнул, откинулся на спинку кресла, сцепив руки на затылке:

– Светлана, вы так добры ко мне. Вы вытащили меня оттуда, где я застрял, и дали шанс стать другим.

Она молча кивнула. Шроуп еще верил, что Светлана сделала гораздо больше для его выздоровления за годы ступора, чем оно было в действительности. Однажды он даже рассказал ей, как повидал Беллу и как она заговорила с ним. Светлана не сомневалась: этому воспоминанию доверять нельзя.

– Я надеюсь, что помог Крэбтри хотя бы немного. Но при этом знаю, что на этой работе меня вполне можно заменить другими. Есть по меньшей мере дюжина человек, способных управиться с бумагами не хуже.

– Не знаю, право слово…

– Возможно, однажды я смогу сделаться незаменимым, – перебил он ее, покачав головой. – И не перекладыванием бумаг, а совершением чего-нибудь по-настоящему полезного. Того, чего не сможет никто другой.

– Не понимаю.

– Вы напуганы, и я не виню вас за непонимание. Но я уже побывал, затерянный, там, где страшнее всего в целой Вселенной, – в моей собственной голове. Если они явятся, я пойду встречать их. Вы можете послать меня первым. Спикане не смогут ничем испугать меня.

– Крэйг…

– Прошу, назначьте меня вашим послом. Это самое меньшее, что я могу сделать для вас.

Глава 18

Оно свалилось без предупреждения спустя четыре сотни дней после того, как над Янусом замкнулось «железное небо».

Сейсмические мониторы, установленные на концентрических кругах с центром в Крэбтри и предназначенные для наблюдения за откалыванием льда, зарегистрировали единственный мощный всплеск. Анализ времени всплеска на разных детекторах обнаружил, что источник возмущения находится в узколокализованной области в сотне километров к югу от Крэбтри. После того как улеглось эхо – а ледяная шапка загудела барабаном, – сейсмическая активность вернулась к обычному низкому уровню. Никаких признаков смещения после удара.

Светлана, конечно же, обратила внимание на странный феномен, но не торопилась отправлять экспедицию на разведку. Топливо и запчасти кончались, и хотя в последнее время Ван стал очень искусным в извлечении чудес из наноплавилен, сложные компоненты космических кораблей пока оставались недоступными. Потому Светлана выслала тройку тракторов, прошедших двадцать километров вдоль сверхпроводящего кабеля, а потом свернувших на юг по неровной, труднопроходимой местности.

Трактора разошлись в стороны, так что видны были только огни фар, затем неуклюже прочесали область падения. Но ничего не отыскали, а ехали с большим трудом. Одна машина повредила колесо, и Светлана приказала возвращаться, пока трактора еще могли помочь друг другу. Она распорядилась запустить флаер, но его камера предназначалась для изучения повреждений корпуса на малых расстояниях, а не для сканирования ледяных просторов при высоком разрешении. И осветить поверхность как следует флаер не мог. Он попросту болтался бесцельно там и сям, пока не закончилось топливо.