Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 60

На улицах тёмными крупинками лежали трупы людей и животных. Бросались в глаза взорванные дома, упавшие столбы и деревья. Полыхали пожары, клубы дыма терялись на фоне заметно наползающей со всех сторон на городок тёмной стены. Ещё час, полчаса, и она поглотит башню.

Но воздух наверху был чище, чем внизу, и теплее.

– КЕРГИШЕТ, а ты уверен, что Пекта успеет пробить канал?

Вопрос Арно, высказанный вслух при общем внимании к нему, мучил и самого Ивана.

Первопредок Эламов говорил о миллионах, хлынувших в канал. Но откуда им взяться?

Может быть, в его словах проскальзывала устоявшаяся гипербола в оценке тех толп, когда он сам попал в канал? Не миллионы ринулись сюда, в этот городок, а лишь тысячи, большая их часть погибла, как те, кого они недавно видели в поле ходьбы Кап-Тартара. Прошли же и осели за Поясом Закрытых Веков всего лишь сотни.

Иван сейчас вспомнил то, о чём ни там, за Поясом, ни после не задумывался. Там он особой густоты населения что-то не наблюдал. Эламы жили семьёй, за время пребывания у них, он не видел, чтобы кто-то к ним наведывался в гости или рядом располагались другие поселения. Элам Шестой, правда, называл несколько фамилий. Да вот ещё толпа во дворе, куда его принёс Хем, и сопровождение Подарков. Были люди Маклака и Напель… И, пожалуй, всё. Сотни две, не больше.

Если его подсчёты верны, то канал Пекты стал убежищем от вымирания малому числу людей этого мира, даже не избранным, а тем, кому просто повезло. Для остальных канал послужил иным видом гибели.

Размышления подводили к неприятному выводу, а вопрос Арно оказывался непростым для ответа.

Исход

Вся команда молча ожидала, когда их предводитель скажет что-нибудь.

Как вдруг неожиданно заговорила спасённая женщина. Она без умолка лопотала на непонятном для всех языке; в нём, казалось, были одни гласные, оттого речь её походила на исполнение слегка заунывной песни. Зато красноречивые жесты давали понять её состояние. Она явно благодарила ходоков за спасение и обращалась с какой-то просьбой.

Шилема, поджимая губы, с неприязнью рассматривала женщину. Ей она не нравилась. У неё, по-видимому, взыграла ревность. Всё-таки откопанная девушка, несмотря на испуганный вид и перепачканную одежду – свитер и чёрные лосины – была хорошо сложена, миловидна и грациозна. В ней проглядывала женственность, которая нравиться мужчинам, чувствовалась обаяние милой, приветливой и отзывчивой натуры. Шилема, лишённая всех этих качеств, без дружелюбия воспринимала её появление в команде.

А то, что она останется в команде, можно было не сомневаться, если посмотреть на Жулдаса.

Жулдас старался всё время не выпускать руку спасённой им женщины из своей руки, и всем поведением показывал своё право на её защиту и сопровождение. Он хмурился, когда кто-то из ходоков слишком внимательно рассматривал девушку, пытался стать так, чтобы отгородить от остальных, хотя на его право никто не покушался.

Арно посматривал на них снисходительно, а Хиркус хитро щурился и улыбался. Только Джордан и дон Севильяк, словно не замечали ничего и осматривали панораму городка. Фиманец что-то высматривал интересное и показывал напарнику, а тот, глыбой нависнув над ним, всматривался в указанном направлении и мычанием либо соглашался с Джорданом, либо имел другое мнение об увиденном.

Лингвам Ивана давно уже включился помимо его воли в работу, ещё с тех первых звуков, произнёсённых девушкой из-под завала, когда стреляли солдаты. Поэтому сейчас, когда она говорила, у него в сознании начали проскальзывать некоторые понятные слова, потом появились вразумительные связки, однако без смысла.

Так бывает, когда переключаешь радиоприёмник или телеканалы с программы на программу, из каждой слышишь короткие – на два-три слова – обрывки фраз, но о чём там рассуждают или ведут разговор – остаётся за рамками нового переключения.

Впрочем, вслушиваться в сказанное и произношение, Иван и не собирался, оставив это лингваму: он постепенно расставит все слова, установит грамматические правила, оценит стилистику и синтаксис, то есть приведёт неизвестный пока что язык в порядок. После можно будет и поговорить. Другое дело, что он, возможно, никогда не узнает, на каком языка она говорит, так как лингвам, как оказалось, не давал такой расшифровки. При общении с женщиной можно будет узнать у неё самой, кто она и что у неё за речь.

А сейчас…

Иван вдруг почувствовал всем своим существом какие-то перемены и в нём самом, и в окружающем его пространстве. В каждой клетке его естества словно слабо стукнуло в противовес и изнутри, и снаружи, отчего по коже змейкой пополз щекочущий холодок. На глаза пала тень, но тоже как будто не вне него, а в самом глазном яблоке зашторило кисейной пеленой. Он вытер набежавшую слезу.

Рядом что-то говорил, обращаясь к нему, Арно. Жулдас пытался вступить в переговоры с опекаемой им женщиной, а Шилема смотрела на них, и презрительно кривила губы. Всё ещё продолжали осматривать округу Джордан и дон Севильяк, чем-то занимался Хиркус…

Но и они почувствовали перемены, поочерёдно, до кого как это доходило, прерывая на полуслове высказывания и прислушиваясь.

Вокруг внезапно смолкли все звуки, а следом стал нарастать странный гул, не похожий ни на что. Его издавала башня, сама земля, им наполнялся воздух. Он монотонно нарастал и устремлялся вверх к сужающемуся ясному клочку неба как по трубе. Она завибрировала, исказилась, стала скручиваться в спираль. Через светлую часть, словно в запуски, заметались то в одну, то в другую сторону рваные чёрные тучки. Они стремительно вылетали из одного края, достигали другого или вдруг останавливались, замирали кляксами и вновь устремлялись вперёд или назад.

От этих туч или оттого, что солнце далеко ушло на запад, потемнело до ранних сумерек, но воздух обрёл хрустальную чистоту, словно из него вытряхнули всю гарь, дымы и аэрозоли.

Чёткие линии городка теперь казались нарисованными аккуратным рисовальщиком, который заботился не столько о художественном отображении картины, сколько увлекался геометрическими пропорциями в ней.

Уши заложило ватой. Арно открывал и закрывал рот, силился что-то сказать, но его никто не слышал.

– Началось! – прокричал на пределе голосовых связок Иван.

Но и его крик никто из ходоков не услышал. Да и оповещать о происходящем не было смысла, все догадались и сами.

Из непроницаемой завесы, опоясавшей городок, показались первые толпы ни кем не сдерживаемых людей. Они походили на сокрушающий вал наводнения, перед ним не оставалось ничего, что могло остановить стремительного движения. Вал огибал временные преграды, расступаясь перед ними и вновь сливаясь в единый поток, устремлённый к центру городка. Там, в центре, образовалось и импульсивно стало расширяться навстречу бегущим светлое пятно. Они встретились. Крики слились с вселенским гулом земли и небес…

Хиркус схватился за плечо Ивана, с силой