Георгий Левин - Чужой Страница 60

На первомайский парад выгнали народ. Конечно, добровольно! Приказным порядком. И он счастливый и весёлый прошёл по экранам всех стран.

Верха спасались. Народу дали возможность проявить героизм. Пусть ценой своей жизни и здоровья. Но дали! Об этом можно говорить много и долго. Но это будет повесть. Повесть как народ бросили один на один с мирным атомом. А я пишу о своей жизни.

В сентябре из Москвы пришёл приказ. Направить меня на курсы повышения квалификации. О переводе в Главную контору там не было ни слова. Но я и мои старшие товарищи об этом знали. Товарищ генерал от товарищей генералов в секрете это не держал.

Я простился со своими старшими товарищами Мы на прощание посидели в нашем любимом ресторане. Было грустно. Я уезжал, оставляя своих друзей. Своё детство. Свою память и дорогую могилу матери. С годами эта ранняя утрата осознавалась всё больше. Простился с отцом. Зиной и Виталиком. Сестрой Зины. Их дети с тёщей и свекровью были ещё в мае вывезены на юг. Возвращаться пока не собирались. Я обещал звонить и приезжать. С этим и расстались.

Через два дня вечерний поезд увозил меня прочь. В новую жизнь.

За спиной осталось сорок лет жизни. Как понял потом. Это были самые спокойные и тихие годы. Моей жизни.

В моей квартире остались мои тайники и честный человек. Он работал на Крайнем севере. В его паспорте была фотография с моим лицом. Моим именем, но другой фамилией и отчеством. Ему я верил и доверял. Не подведёт!

Москва встретила меня мелким дождём. Ещё до отъезда позвонил товарищу генерал-лейтенанту и сообщил номер поезда. Номер вагона. Меня встречали. Черная "Волга" отвезла в Тёплый Стан. В общежитие учебного центра конторы.

Оставил вещи в выделенной мне комнате и поехал на Лубянку. Выполнив все формальности в отделе кадров. Поднялся к товарищу генерал-лейтенанту. Он тепло и радостно встретил меня. Время было обеденное. Мы поехали в знакомый нам ресторан, где сидели после моего возвращения из Афганистана.

Женщины-администратора приглянувшейся мне не было. Может, была выходной. Её имя и фамилия у меня были. Я попросил товарища генерала узнать её адрес и телефон. После обеда меня отвезли в общежитие. До утра был свободен. Помылся с дороги. Посмотрел телевизор. Поужинал в буфете и лег спать.

А утром началась новая жизнь. Очевидно из-за моего скромного звания, меня определили в группу. В ней были два майора, 34 и 32 лет, остальные капитаны и один старший лейтенант 27 лет. Если учесть, что мне сорок лет то было трудновато.

Но я уже говорил, что два-три раза в неделю занимался в спортзале. Столько же времени уделял тиру. Сбегая от сидения за столом. Это и помогло мне не опозорить свои седины.

На первом занятии по рукопашному бою мне подсунули здорового капитана 30 лет. Я выложился весь и ему досталось. Инструктор не мешал молодым жеребцам издеваться над стариком. Но когда увидел летающего по углам спортзала здоровяка. Сразу же перевёл меня в должность своего спарринг-партнёра.

Но и с ним я тягался на равных. Иногда отправляя его на пол или нанося разящие удары.

После этого моим противником становился провинившийся курсант. Кто имел замечания или отлынивал на тренировках. Попадать под меня желающих не было.

В тире я тоже был не последний. Народ у нас был любознательный и скоро все знали мою автобиографию. Знали, что я дважды побывал в Афганистане. Однажды нарушил приказ. Будучи командиром спецгруппы, ввязался в бой и разгромил отряд "духов". За это был наказан.

То, что в глазах начальства было проступком, у молодых офицеров было геройством. Об этом не говорили, но меня уважали и обращались на "вы".

Дни шли за днями. Кроме спортзала и тира было много и других предметов. Приходилось заниматься и в свободное время. Так, что гулять было не когда. Да я и не стремился.

Народ в нашей группе был с разных республик нашей большой страны. Мы сдружились. Эта дружба осталась с нами и потом. Когда служили уже разным государствам. Все охотно помогали друг другу. Если нужна была помощь.

Несколько раз в выходные гостил у товарища генерала. Пару раз сходили с ним в ресторан. Женщины-администратора на работе не было. Может просто не попадали в её смену. Адрес и телефон её товарищ генерал мне дал. Я пару раз покрутился у её дома. Но её не видел. Да и занятия много времени не оставляли.

Три месяца прошли. Занятия закончились. Мы отметили окончание учёбы. Обменялись телефонами адресами и разъехались по своим республикам. А я остался. Меня зачислили в оперативно-агентурный отдел. Дали однокомнатную квартиру в доме гостиного типа. Были тогда такие. Большой коридор и два десятка однокомнатных квартир на этаже. Но по сравнению с общежитием это рай!

Комната 16 метров квадратных. Небольшая кухня. Туалет и душевая кабина. Маленький коридор. Я был один и мне хватало. Ремонт сделал сам. Не потому, что не было денег. Причина была другая. Нужно было сделать тайники. Вот и работал сам. Обставил квартиру скромно и со вкусом. Но не загромождал.

В комнате на полу положил большой ковёр. В углу поставил диван-кровать, два кресла и журнальный столик. Не забыл и шкаф. Телевизор на ножках. Радиола и магнитофон. В коридоре вешалка, зеркало. Под ним подставка для телефона и тумба для обуви. Небольшая кухня. Два подвесных шкафчика. Тумба-мойка, стол, четыре табуретки и холодильник. В ванной комнате стиральная машина. Вот и вся моя обстановка. Моё жильё мне нравилось. Купил себе трёх годичную "шестёрку". И начал новую жизнь.

В это время наш народ начал активно покидать нашу родину. Выезд разрешили! Людей гнали амбиции, надежда на свою гениальность и исключительность. Каждый думал, что его там ждут. Народ бросился уезжать. Не зная языка. Менталитета. Традиций и ценностей других народов. У посольств США, Германии, Израиля, толпились очереди за анкетами. Никто не думал о том, что иммиграция это нищета и унижения. Тяжёлая и грязная работа. Другой народ. Другие понятия и тяжёлый путь становления. Хотя думаю, даже если бы говорили об этих трудностях. На всех углах. Всё равно люди не поверили бы. Мысль была бы одна:

"Обманывают! Не хотят, что бы мы уезжали!"

Так устроен человек! И ничто его не изменит. Пока сам не расшибёт себе лоб. Удивительно! Но все забили о своём отношении к беженцам с Кавказа и переселенцам с других мест. Кто их любил? Понимал и сочувствовал! Хотелось бы посмотреть хотя бы на одного! Все добровольно и с радостью шли на такую жизнь. Понять это не смог. Это был выбор каждого. Были среди иммигрантов и умные. Они это всё понимали и знали. Но их гнали сложившиеся обстоятельства. Они ехали не с пятью долларами в кармане. Думаю, это был психоз и романтизм. Если это возможно вместе.