Пал Молнар - Последний долгожитель (Сборник) Страница 60

— Не хочу… Я не выдержу, док, помогите!

Я тряс и раскачивал его, пока — очень нескоро — он не замолк. Я помог ему лечь в постель, и тогда он расплакался.

— Док, помогите!

— Вам приснился плохой сон? — спросил я, но он молчал и только вздрагивал.

Прошло добрых полчаса, прежде чем он прислушался к моим доводам и наконец уснул. При мысли о том, что мне пришлось пережить, меня и сейчас бросает в жар.

К счастью, утром ночной приступ бесследно прошел. В назначенное время явились оба помощника президента. Постараюсь как можно точнее воспроизвести состоявшуюся беседу.

— Прежде всего, господа… — начал президент, но, заметив недоумение на их лицах, помолчал и спросил: — Скажите, где я нахожусь?

Оба с удивлением взглянули на меня. Министр пропаганды проворчал:

— Господин президент до сих пор не знает, где он находится? Вы ему не представились?

— Состояние господина президента не позволяло мне этого сделать, а поскольку сам он не интересовался, я молчал. Не уверен, нужно ли рассказать ему об этом сейчас.

— Почему? Где я нахожусь? — нетерпеливо перебил президент.

— В Институте Клебера, — помедлив, ответил идеолог. Диктатор наклонился вперед и, не мигая, уставился на обоих государственных деятелей.

— Почему? Как я попал в это чертово логово? Ктв меня привез сюда? — вскричал он. — И кто он такой? — презрительный жест в мою сторону.

Министр пропаганды хотел было ответить, но я опередил его.

— Ваше превосходительство! Разрешите мне объяснить. Мое имя профессор Клебер. Вам, ваше превосходительство, очевидно, неизвестно, что вы стали жертвой автомобильной катастрофы. Ранение было такого рода, что эти господа вынуждены были доставить вас сюда. — Он изобразил изумление на своем лице. — Они боялись за вас и угрожали мне, но я заверил их, что сделаю все возможное для спасения вашей жизни. Кроме того, я им кое-что объяснил. Могу сказать об этом и вам, но считаю не совсем удобным. Вы скорее поверите, если услышите не из моих уст… Ну а доказательством того, что господа доверяли мне не напрасно, служит наш разговор. Он мог бы и не состояться… — Я многозначительно взглянул на президента. Он ответил мне суровым взглядом и опустил веки. — Впрочем, для меня теперь это такое же чертово логово, как и для вас, господин президент.

Он вопросительно поднял бровь, и тогда я попросил Кабана распахнуть дверь. Когда президент увидел стоявшего на часах солдата с автоматом, он улыбнулся.

— Хорошо сказано, профессор. — Он прислушался. — Что за шум?

— Служба безопасности наводит порядок в поселке Иоахим…

— Пушками? — ледяным тоном осведомился президент у Кабана.

— Мы были вынуждены… — выдавил тот.

— Говори! — закричал диктатор, и вице-президент, поежился. Но прежде чем он ответил, президент словно бы неожиданно заметив меня, недовольно махпул рукой: — А, ладно, потом… Но не вздумай чего-нибудь упустить! — и мановением руки положил конец аудиенции.

— Над чем ломаете голову, господин профессор? (Я вздрогнул: президент, слегка улыбаясь, искоса наблюдал за мной.) Вы мною довольны? — И он протянул мне руку.

Я пожал ее и в замешательстве вышел из палаты.

1 декабря

Мой пациент быстро поправляется не только физически, но и нравственно. Сегодня мне уже не казалось, что глазами президента на меня смотрит Фельсен — это был волевой, твердый взгляд. Когда я предложил дня через два-три переселиться во дворец, на мгновенье он оробел, но тотчас оправился и потребовал к себе вице-президента, ведавшего военными делами. Из доклада он узнал, что восстание подавлено. Он отдал приказ подготовиться к его возвращению во дворец. Кабан ушел, и тогда президент сделал вид, будто лишь теперь заметил меня.

— Ну как, господин профессор, вы мной довольны?

В ответ я только развел руками. В голосе президента звучала непривычная для меня твердость.

3 декабря

Сегодня рано утром в сопровождении чуть ли не всей армии мы направились во дворец. Президент просто-напросто приказал мне следовать за ним. Пришлось прямо в халате сесть в пуленепробиваемый автомобиль. У входа в личные апартаменты президента нас встретила домоправительница. У меня мурашки по спине поползли, когда я заметил выражение робости на лице президента, но моя тревога оказалась напрасной. Он с достоинством поклонился и поцеловал ей руку, что немало удивило не только женщину, но и свиту. Прежде чем мы вошли в покои, он заявил, что я нахожусь здесь по его настоянию, и все мои указания и пожелания, касающиеся его особы, для каждого являются приказом.

Но вот, наконец, мы остались одни.

— Профессор, — сказал президент, — я думаю, что вместе мы будем находиться в большей безопасности, поэтому настаиваю на вашем пребывании здесь.

Мне не оставалось ничего иного, как пожать плечами.

5 декабря

Пользуясь подсказками обслуживающего персонала, президент «восстанавливает» обстоятельства своей частной жизни, знакомится с предметами личного обихода. Последствия "выпадения памяти" исчезают довольно быстро. Одна проблема, весьма щепетильная и грозившая опасными последствиями, вчера неожиданно разрешилась на редкость удачно.

Мне пришла мысль, что диктатор, наверное, вел какие-то записи и вряд ли держал их в архиве вместе с официальными документами. Должно быть, они находились где-то под рукой. В спальне мы сравнительно легко нашли сейф, но не сумели разгадать сложной комбинации его замка. В ответ на мое шутливое замечание о том, что, мол, его превосходительству этого-то и не следовало забывать, президент в гневе заскрежетал зубами и велел мне замолчать. На сей раз мы с ним не перемигнулись…

Большой беды в том, что хозяин вскроет свой личный тайник и велит сделать новый замок, разумеется, не было, но мы старались избегать случайностей.

И вот тут у него возникла идея. Он ощупал мундир, в котором его привезли в институт, и в потайном кармашке нашел крошечный блокнот. Мы безуспешно перелистывали странички, как вдруг заметили, что уголок обложки слегка отклеился. Сорвав тонкую бумажку, среди множества цифр непонятного назначения нашли и комбинацию букв. Пользуясь ею, попытались открыть сейф, но, к нашему величайшему изумлению, безуспешно. Мы долго сидели, недоумевая, как вдруг меня осенило. Взяв из рук президента книжечку, я попробовал открыть сейф, набирая буквы справа налево. Дверца распахнулась. Весьма простая хитрость.

— Господин профессор, вы величайший человек! — с пафосом воскликнул президент. У меня вертелась на языке благодарность за столь высокую оценку, но я вовремя удержался. Во-первых, потому, что его восторг был искренним, во-вторых, потому, что я и сам был донельзя доволен успехом.