Дмитрий Поляшенко - Тени у порога Страница 60

Трайнис прикопал стеклянные осколки под стеной и теперь с каменным лицом выливал из контейнера под дождь темную жидкость. В багровой струе, буравящей песок, посверкивало битое стекло. Вадковский глотнул. У ног Трайниса лежала горка упаковок с пищевыми концентратами — все было покрыто красными каплями. Цилиндриков и брикетов было очень мало. А что касается трех фляг с водой... Поколебавшись, Вадковский выставил руку наружу — ливень с готовностью швырнул на ладонь дрожащую мягкую гирю — и, вернув полную горсть, отправил дождевую воду в рот. Выхода у них не было.

Трайнис молча протянул ему флягу.

Вадковский внимательно смотрел на него, прислушиваясь к ощущениям.

— Кажется, ничего. Просто вода. Довольно вкусная.

— Давайте поедим, — сказал Трайнис и как на что-то чуждое посмотрел на оставшийся провиант.

Вадковский вскрыл «мясо». Оказалось, аппетита нет совсем. Он заставил себя проглотить кусочек концентрата.

— Слава, присоединяйся. Хватит спать, — хмуро сказалТрайнис.

— Не хочу. — Лядов рывком сел. Он с обалдением уставился в стену грохочущей воды — как будто только что увидел. Но Вадковский готов был поклясться, что видел Лядов в этот момент что-то совсем другое. Лядов моргнул несколько раз, взгляд его угас и прояснился, на лицо вернулась сумрачность с долей удивления. — Я выспался. Теперь ваша очередь.

Он осторожно потрогал левое плечо.

У входа в пещеру образовалась цепочка ямок с песчаными бортиками и чистыми мокрыми камешками на дне. Камешки подпрыгивали и кувыркались под долбящими струями.

Не глядя ни на кого, Лядов полез в кожаную сумку, вынул коробочку размером с фоновый эйдосинтезатор, сорвал прозрачную обертку. Сунул бело-желтый тонкий цилиндрик в рот. Снова полез в сумку. И медленно вытащил маленькую размокшую сплющенную коробку. Крошечные, меньше зубочисток, светлые палочки, с одного конца измазанные чем-то коричневым. Рот его приоткрылся, сигарета прилипла к губе. Сера легко красила пальцы.

— Что это? — выдавил Лядов и сплюнул сигарету под дождь. Понюхал пальцы. Контейнер был сделан по современной технологии. Несовершенное прошлое никак не могло повлиять на его абсолютную герметичность.

— Это вино, — сказал Трайнис. — Оно разбилось.

— У нас больше нет огня, — сказал Лядов.

Вадковский завороженно смотрел на спички. Как же без огня?

Лядов аккуратно положил початую пачку сигарет подальше от входа, чтобы не долетали брызги. Низко опустил голову, спрятал лицо за упавшими мокрыми, с прилипшими песчинками, волосами, и принялся снимать ботинки.

— Поспите, я постерегу, — сказал он. — Лучше сразу оба, чтобы ночью не захотелось. Я пока посушусь. Может быть, с костром что-нибудь придумаю.

— Что тут можно придумать? — сказал Вадковский.

— Сейчас вспомню. Я же читал.

Вид у Лядова действительно стал задумчивый. Теперь он не мигая глядел на снятый перевернутый ботинок, из которого давно уже вылилась вся вода.

— Правда, давай поспим, — пробормотал Вадковский, сонно взглянув на Трайниса. Тот пожал плечами и начал укладываться. Особого выбора у них не было — легли на бок, прижавшись спиной к спине, положив руки под головы. Вадковский уснул, не донеся уха до локтя. Лицо его сразу расслабилось, будто лег спать дома на чистых простынях. Трайнис несколько секунд прислушивался к гулу и плеску воды. Вскоре гул стал накатывать и отступать, накатывать и отступать...

Глава 4. Звездный человек

Было тихо и светло. Трайнис разлепил веки и уставился в сводчатый каменный потолок. Вот копоть, осевшая за ночь. Если провести пальцем, останется след. Можно нарисовать звездолет. Можно знаменитую формулу. Он повернул голову. Чистая сочная зелень и голубое небо в створе пещеры резали глаза. Все снаружи было промыто, мир был создан только что, причем для каких-то высоких целей. Упругий влажный воздух накатывал в пещеру, звал наружу под глубокое яркое небо, к громадным красивым деревьям. К этой мертвой чаще, где нет ни паучка, ни мыши, ни жухлого листика, ни дуновения ветра. Вадковский спал в той же позе. Забормотал тихо, повернулся на другой бок. Трайнис сел, обнял колени. Плечо и бедро одеревенели. Было сыро и зябко. Не хотелось ни двигаться, ни думать. Впрочем, выспался. Он сделал над собой усилие — и рывком вылез из пещеры. Все-таки свежий воздух не зря звал наружу — под лучами солнца оказалось неожиданно очень тепло. Жарко. Сразу стало гораздо веселее.

Дождь кончился недавно. Парило. Сколько они проспали — неизвестно. Он прикинул по солнечной тени. Примерно полдня. И крепко спали. Лично он ничего не слышал. Кстати. Трайнис огляделся. Лядова нигде не было. Где часовой? Гин-тас сдвинул брови, прислушиваясь. Звать Лядова он не решился. Отошел по важному делу, не иначе.

Мир сверкал. По деревьям, траве и камням сбегали капли. Земля с неясными звуками поглощала влагу. Весь склон был размыт небольшими оврагами. У подножия склона овраги были глубже, некоторые — по колено, за ближними деревьями широкими полумесяцами светлели намывы песка. Песчаные языки далеко заползали чащу.

Трайнис с удовольствием прищурился на горячее солнце и начал разоблачаться. На кожу кинули невидимые горячие полотенца. Трайнис с наслаждением передернул плечами, потянулся. Он положил полностью расстегнутый, будто вспоротый, комбинезон на плоский раскаленный камень, уселся в позе лотоса в изголовье. На отдельном камне загорали ботинки. Он хотел сесть лицом к солнцу, но тогда лес остался бы за спиной. Положив ладони на колени, Трайнис скупо водил глазами по чаще, спину сильно и приятно припекало. После нескольких часов, проведенных на сыром песке, тело благодарно оттаивало.

Позади завозились, скрипнули камешки. Трайнис лишь повернул голову. У него уже появилась привычка оглядываться периферийным зрением, не шаря попусту глазами. Вадковский, как новорожденный котенок сонно выполз из темного треугольника в каменной стене и поднял к небу невидящее лицо. Трайнис прикрыл веки, поворачиваясь лицом к лесу.

— Доброе утро. Ух ты! — Вадковский сразу проснулся. Быстро разделся, разложил комбинезон, скинул ботинки. — Славка где?

— За хворостом пошел, наверное.

Вадковский, подняв руки, крутился под лучами солнца, подставляя бока. Волосы, лицо и руки они волей-неволей вымыли под дождем, так что вид сейчас имели почти цивилизованный. Только подсохшие волосы немного всклокочены.

— Давно ушел?

— Кто? — Трайниса совершенно разморило. Он заставил себя задуматься. — А... Видимо, пока спали.

Вадковский опустил руки с затылка на пояс, огляделся и позвал:

— Слава.

Лес молчал.

— Славка!

Они поглядели друг на друга. Позвали хором. Лес молчал.